Весь Роберт Хайнлайн в одном томе - Роберт Хайнлайн

class="p1">— Морин, старина. Позвонила сказать, что переезжаю. Можешь забирать дом, если хочешь. Он тебе еще нужен?

— Сгодится. Ты уже назначила цену?

— А то как же. Ровно в два раза больше той, что ты намерен предложить.

— Начало хорошее. Теперь и поторговаться можно.

— Минутку, Джордж. Мне нужен другой дом, поменьше, с тремя спальнями, поблизости от Юго-Западной средней школы. Есть у тебя такой на примете?

— Найдется. А еще есть дом в соседнем штате, рядом со школой "Миссия Шоуни". Хочешь сменять старый дом на новый?

— Нет, хочу обобрать тебя до нитки. Сдашь мне новый дом в аренду на год с автоматическим возобновлением контракта, если от меня не поступит предупреждения за девяносто дней.

— Ладно. Я заеду к тебе завтра в десять. Хочу осмотреть твою усадьбу, указать тебе на ее недостатки и сбить твою цену.

— Договорились, в десять. Спасибо, Джордж.

— Всегда пожалуйста, Морин.

— В Далласе вифоны все объемные, — сказал Дональд. — Почему в Канзас-Сити до сих пор плоские? Почему их не модернизируют?

— Дорого, — ответила я. — На все вопросы, которые начинаются с "почему", ответ всегда звучит "дорого". Но на твой вопрос могу ответить подробнее. Далласский эксперимент себя не оправдывает, и трехмерные видеофоны скоро выйдут из обращения. Если хочешь знать, почему, посмотри "Уолл-стрит Джорнэл". Номера за последний квартал лежат в библиотеке.

Шестая серия, первая страница.

— Да нет, мне все равно. По мне, пусть хоть дымовые сигналы передают.

— Раз ты об этом заговорил, воспользуйся возможностью, которую я тебе предлагаю. Если хочешь выжить в мире джунглей, Дональд, читай вместо комиксов "Уолл-стрит Джорнэл" и другие такие же издания, например "Экономист". Ну что теперь — мороженое и торт?

Я поместила Присциллу в комнату Сьюзен, а Дональда — в комнату Патрика, как раз рядом с моей ванной. Мы рано легли спать. Около полуночи я встала в туалет, не зажигая света — в окно светила луна. И уже собралась спустить воду, как услышала за стеной характерный ритмичный скрип кровати.

Я с головы до ног покрылась гусиной кожей.

Присс и Дони уехали отсюда совсем маленькими — двух и четырех лет, и не знают, наверное, что этот старый дом звукопроницаем, как палатка. Боже!

Бедные дети.

Я затихла. Ритм учащался. Потом Присцилла запричитала, а Дональд заворчал. Скрип прекратился, и оба вздохнули. Присцилла сказала:

— Мне это было просто необходимо. Спасибо, Донни.

Я гордилась ею. Но надо было спешить: как мне это ни претит, надо захватить их на месте преступления. Иначе я не смогу им помочь.

Секунду спустя я стучалась в дверь Дональда.

— Дорогие, можно мне войти?

Глава 19

Кошки и дети

Было больше часу ночи, когда я ушла от детей, — столько времени пришлось убеждать их, что я не сержусь, что я на их стороне и беспокоюсь только, как бы с ними что-нибудь не случилось: ведь то, что они делают, крайне опасно во всех отношениях — о некоторых сторонах этой опасности они, разумеется, знают, но о других могут не знать или просто не думают.

Идя к ним, я не стала надевать халат. Пошла как есть — совершенно голая; ведь одетая, воплощающая власть и закон родительница, застающая двух детей за преступным деянием, способна напугать их до опорожнения мочевого пузыря и кишок. Но человек, такой же голый и уязвимый, как и они, просто не может быть "фараоном". Отец учил меня: "Если хочешь знать, куда прыгнет лягушка, поставь себя на ее место".

Им, конечно, все равно не понравится, что их застукали — но, если я сейчас не поймаю их в постели, потом они будут отпираться. Есть такое старое правило касательно щенят: если не захватили щенка на месте провинности, потом уж бесполезно поднимать шум.

Итак, я постучалась и спросила, можно ли войти.

За дверью сдавленно ахнули, и настала мертвая тишина.

Я подождала еще, сосчитала до десяти и снова постучалась.

— Дональд! Присцилла! Можно я войду?

Они пошептались, и Дональд ответил сильным мужественным баритоном, дав под конец петуха.

— Входи, мать.

Я открыла дверь. Свет не горел, но светила луна, и мои глаза уже привыкли к темноте. Оба лежали в постели, прикрывшись простыней. Дональд, готовый защищать сестру от всего на свете, обнимал ее сильной рукой и одновременно делал вид, что ее тут нет, а он просто ждет трамвая. Сердце мое сжалось от любви к ним.

В комнате так и разило сексом — мужской секрецией, женской секрецией, свежим семенем, потом. В запахах секса я эксперт, за мной годы богатого опыта. Не знай я, в чем дело, можно было подумать, что здесь предавались оргии человек шесть.

Должна добавить, что некую долю в букет ароматов вносила и я. Можно счесть извращенным возбуждение, которое я испытала, застав сына с дочерью за самым тяжким из сексуальных прегрешений, но это происходит помимо воли.

Узнав знакомый скрип и поняв, в чем дело, я так и поплыла. Если бы мимо проходил Кинг-Конг, я бы пала его жертвой. А Пол Ревир <герой Войны за независимость, оповестивший окрестности Бостона о выступлении англичан> ради меня слез бы с лошади.

Но я не обращала на это внимания — дети меня все равно бы не учуяли.

— Привет, мои милые. А для меня местечка в середке не найдется?

Помолчав, они отодвинулись друг от друга. Я быстро, пока они не одумались, откинула простыню, перелезла через Дональда, легла между ними, обняла за шею Присциллу и протянула руку к Дональду.

— Обопрись на подушку, милый, и повернись ко мне.

Он послушался и застыл в неловкой позе. Я молча прижала обоих к себе, глубоко дыша и стараясь замедлить биение сердца. Вскоре мне это удалось, и ребята, как будто, тоже немного отошли.

— Как хорошо лежать с вами вот так, — сказала я, покрепче прижала их к себе и отпустила.

— Мама, ты не злишься на нас? — робко спросила Присцилла.

— Ну что ты, конечно, нет. Я беспокоюсь за вас, но не сержусь. Я люблю вас, милые — обоих люблю.

— Хорошо, что ты не злишься. — Потом ее одолело любопытство. — А как ты нас засекла? Я была так осторожна. Послушала у твоей двери и убедилась, что ты спишь, а потом уж пробралась к Дональду.

— Может, я ничего и не заметила бы, не выпей я на ночь лимонаду. Мне захотелось в туалет, милая. А вот эта стенка выходит в мою ванную и пропускает все звуки. И я вас услышала. — Я снова прижала дочку к себе. Похоже, вам