Аналогичный мир (СИ) - Зубачева Татьяна Николаевна

Резеда рвалась вперёд, но Эркин изо всех сил её придерживал. На всю трассу её не хватит, а быть впереди и прийти последним — уж слишком обидно.

Почти сразу вперёд вырвались белые ковбои, многие пастухи просто боялись за лошадей или не решались спорить с белыми, но придерживал не один Эркин. И всё же… Надо выбираться на край, а то затрут со всех сторон, и не трепыхнёшься потом. Эркин мягко направил Резеду вбок. Она поняла его и сама, лавируя среди мчащихся лошадей и не сбавляя хода, выбралась на край и стала обходить плотно сбившуюся впереди группу опытных цветных пастухов. Между ними и белыми впереди пустой кусок, здесь и надо держаться. Пока. Чтобы спины всадников и крупы лошадей не заслоняли препятствия и повороты.

Старцев с улыбкой протянул Джонатану бинокль и, пока тот, подстраивая его под свои глаза, искал нужных ему всадников, оглядывал зрителей. Над собравшейся у финишной черты толпой ровный неумолчный гул. Многие, похоже, свободно обходятся без биноклей, безошибочно угадывая всадников в появляющихся на холмах разноцветных пятнышках. И чёткое разделение. Ни один из цветных даже не смотрит в сторону трассы для кровных лошадей. Болеют только за своих. Это естественно. И судя по их лицам, цветные пока проигрывают скачку.

— Вы интересуетесь зрителями больше, чем самими скачками, капитан?

— Да, — спокойно кивнул Старцев. — Это не менее интересно.

Судьи, возвышаясь на холмах, с каменными безучастными лицами следили за скачкой. Их дело — проследить за чистотой прохождения трассы. Любая попытка сплутовать, помешать другому каралась снятием с трассы. Об этом предупредили всех. Но пока вели борьбу честно. Если не считать, что цветные уступили лидерство белым, хотя многие из них могли бы поспорить. Есть и хорошие лошади, и опытные всадники. Лучше бы делать отдельные заезды для ковбоев и пастухов, но переигрывать поздно. Что ж, на финише, надо думать, сообразят и дадут призы первым из цветных. Ведь не все белые впереди. Вон троих ковбоев цветные зажали в коробочку и не пускают. Но это разрешено. А индеец сообразил, прошёл вбок, потерял на этом немного, зато получил свободу манёвра. Головастый парень. Говорили, в третий раз гоняет, а на скачках в первый, но соображает. Ты смотри, пошёл всё-таки вперёд. Если сейчас зацепится за лидеров, его кобыла сойдёт с половины, слишком горяча. А неплохое место занял, почти точно посередине. И задние не нагонят, и от передних пыль до него не достаёт. Да, головастый парень, только чего он без шляпы? Ну, это его проблема. Хорошо держится, помогает лошади. Как-то он Чёртов Палец пройдёт?

Чёртов Палец — торчащий из земли высокий, изъеденный ветрами камень — был местом поворота. Разгорячённые скачкой лошади проскакивали крутой поворот, их приходилось осаживать и возвращать обратно на трассу. В передней группе начались сбои. Трасса проложена вплотную к камню, и судья неподалёку с кольтом наготове. Так уж договорились, что судья имеет право… на всё, чего захочет.

Когда до Чёртова Пальца оставалось с сотню футов, Эркин плавно перевёл Резеду на рысь, похлопал по шее и к камню подъехал шагом, спокойно обогнул его, дав Резеде отфыркаться и самой попроситься на бег, и так же плавно отпустил её в рысь, а затем опять в галоп. Передняя группа уменьшилась и стала ближе. Успевшая отдохнуть Резеда стала её нагонять.

Трое из снятых на Чёртовом Пальце ковбоев проводили Эркина восторженной руганью. Судья на холме, до боли прикусив губы, сдерживал улыбку.

Маневр Эркина заметили и оценили. Остальные всадники тоже придерживали лошадей на подъезде к Чёртову Пальцу, но они шли слишком плотно и стали мешать друг другу. Судья то и дело выдёргивал из сбившейся кучи чересчур активных.

На лугу, где уже заканчивали скачку кровные лошади и дамы целовали победителей, маневр Эркина вызвал такой рёв цветных зрителей, что процедура награждения скомкалась и все обернулись к ковбойской трассе.

Старцев переглянулся с Джонатаном, и оба улыбнулись.

Эркин уже настиг переднюю группу. Семнадцать, да, семнадцать всадников неслись к обрыву. Единственному месту, где судьи не огородили трассу, давая участникам возможность самим решать: прыгать или сворачивать в объезд по песчаной осыпи. Судью здесь не ставили: всё отлично просматривалось с луга. Дальше резкий подъём на последний холм и длинный пологий спуск к финишу.

Торопливо заканчивали поздравления участников скачки кровных лошадей и расчёты по пари. Джонатан не глядя засунул во внутренний карман пачку кредиток, отмахнулся от кого-то: потом, всё потом — и почти выдернул из рук Старцева бинокль. Зрители толкались, перебегая с места на место. Старцев с улыбкой смотрел на людей. Его сощуренные зеленовато-карие глаза пробегали по лицам, как по книжным строчкам. Слева направо, слева направо.

Передние всадники, уже наученные опытом Чёртова Пальца, и, не желая рисковать, осаживали коней, заворачивая их к осыпи. Некоторые прыгали. Дружное аханье дам отмечало падения. Пока что упавшие лошади вставали, всадники успевали их поймать и вскочить в седло.

Эркин резко осадил Резеду, направил к обрыву и снова осадил. Сзади накатывалась основная масса. Резеда разозлилась, встала на дыбы, и тогда Эркин, ещё раз осадив, бросил её чуть вбок к примеченному им вчера кусту чертополоха. Обозлённая Резеда рванулась и прыгнула. Не вниз, а вперёд. Здесь обрыв и склон напротив переходили в овраг, и Эркин рассчитывал перепрыгнуть его, выиграв крутой подъём, где Резеда непременно собьёт дыхание. А трасса здесь неогороженна. Прыгай, как хочешь. Но если Резеда не достанет… приложатся они насмерть.

Резеда распласталась в прыжке и, как-то по-кошачьи извернувшись, зацепилась передними копытами за край склона. Эркин, стоявший на стременах, чтобы облегчить ей прыжок, подался вперёд и едва не полетел через её голову на землю, но Резеда успела уже вынести вперёд задние ноги и… есть! Ну, вперёд, девочка, вперёд! Впереди уже только семеро.

Над лугом стоял сплошной вой. Повторить прыжок Эркина никто не рискнул, и эта восьмёрка стремительно неслась к финишу. Лёжа на гриве Резеды, Эркин что-то шептал ей в самое ухо, не слыша и не сознавая себя. А Резеда, чувствуя, что больше не осадят, всё прибавляла и прибавляла ходу. Ну, не любит она, чтоб кто-то впереди был. Стремительно приблизилась чья-то тёмная от пота спина и ушла назад. Эркин даже не разглядел, кто это. Он только старался держаться сбоку, чтобы чей-то взмах плетью — все белые взяли на скачки свои плети и теперь ожесточённо работали ими — не испугал Резеду. Она-то плети не видала и не пробовала. А если шарахнется, навёрстывать некогда. Сколько впереди? Пятеро? Ну, ещё, девочка, ты же можешь, давай! Где этот финиш чёртов? Вон та черта, что ли? Давай, Резеда, вперёд!

— Четвёртый! — Крикнул кто-то рядом, и откуда-то возникшая толпа людей заставила его остановить Резеду.

Какого чёрта?! Ей нельзя сейчас останавливаться! Но десятки рук уже тянули его с седла и отбирали поводья. Да…

— Спокойно, парень!

— Выводим твою красавицу!

— Ну, парень, ну, чертяка!

— Да не бойся ты, выводим её сейчас!

— И оботрём…

— Всё сделаем…

— За призом иди…

— Ну, парень, ну…

Эркин стряхнул державших его, схватил под уздцы бешено выкатывающую белки Резеду и натолкнулся на Андрея.

— Я вывожу, не психуй.

Русские слова отрезвили Эркина. Он похлопал Резеду по шее и обтёр мокрую ладонь о джинсы.

— Бегом её давай.

Держа Резеду с двух сторон, они повели её бегом сквозь расступающуюся толпу. И когда она перестала дёргать их, замедлили шаг, Андрей отпустил руку, и Эркин уже шагом, окружённый зрителями и болельщиками, повёл её к столу жюри. Резеда всхрапывая толкала его мордой в плечо, и он на ходу достал из кармана кусок хлеба и сунул ей.

— Сюда, парень, становись.

Ему показали, куда встать, и он занял место рядом с белым ковбоем — вроде в Мышеловке видел — державшим, как и он, под уздцы влажно-блестящего тёмно-серого жеребца. С другой стороны стоял тяжело дышащий тоже белый, незнакомый ковбой с белолобой гнедой. Эркин быстро, по-питомничьи слегка качнувшись вперёд, оглядел шеренгу. Вон оно что, их по пятёркам ставят, как пришли, что ли? В его пятёрке все белые. Трое справа и один слева. Значит что? «Четвёртый!» — это ему кричали?! Четвёртым пришёл? Ну, дела! Вот не ждал! То-то Андрей аж светился. А в другой пятёрке? Первый, третий и четвёртый цветные. И дальше вперемешку.