The Transformation of the World: A Global History of the Nineteenth Century - Jürgen Osterhammel

но он не был слишком недоволен как историк. Какой грандиозный конспект мог бы отразить все многообразие явлений, сохранив при этом простоту и элегантность хорошей теории?

 

Промышленная революция в Великобритании

Рост ВВП на 8% в год, как это было в Китае в 2000 г. (против мизерных 3% в индустриальных странах с 1950 г.), был совершенно немыслим в Европе XIX века. Поскольку рост в Китае обусловлен развитием промышленности и лишь во вторую очередь - "постиндустриального" сектора услуг и телекоммуникаций, промышленная революция продолжается с нарастающей силой. Никогда еще промышленность не была столь революционной, как сегодня. Разумеется, это не та концепция Промышленной революции, которую используют историки - то есть сложный процесс экономического строительства, происходивший на главном острове Британских островов в период с 1750 по 1850 год. Все остальное, по их мнению, следует называть "индустриализацией", прежде всего в формальном смысле, когда в течение десятилетий реальный объем производства на душу населения растет более чем на 1,5% в год и, в идеально-типичном случае, сопровождается или превышает рост доходов населения. Такой рост происходит на основе нового энергетического режима, который развивает ископаемое топливо для материального производства и более эффективно использует традиционные источники. Другой характерной чертой является то, что при организации производства на крупных механизированных предприятиях фабрика не вытесняет радикально все другие формы, а приобретает доминирующее положение.

Индустриализация чаще всего проходит под эгидой капитализма, но это не обязательно так. В ХХ веке ряд "социалистических" стран в течение некоторого времени успешно проводили индустриализацию. Было бы также излишним считать, что индустриализация должна пронизывать все сферы национальной экономики; сегодня это может показаться само собой разумеющимся, но в XIX веке такого практически не было. Полностью модернизированных "индустриальных обществ" не существовало ни в одной части света, а кроме США, Великобритании и Германии накануне Первой мировой войны лишь немногие страны были близки к тому, чтобы называться "индустриальными". С другой стороны, крупные фабрики и многие признаки индустриального роста можно было найти в таких преимущественно аграрных странах, как Индия, Китай, Россия, Испания. Таким образом, об индустриализации следует говорить даже в том случае, если этот процесс ограничивался небольшим числом отраслей или регионов.

Не все пути к богатству наций ведут через промышленность. Успешные экономики Нидерландов, Дании, Австралии, Канады и Аргентины разделяли с высокоразвитыми индустриальными странами применение новых технологий во всех отраслях производства и транспорта, и действительно, в конце XIX века примерно половина экономически активного населения этих стран была занята вне сельского хозяйства. Но мы напрасно ищем там "промышленные пояса". Да и не всякий крупный военный аппарат имел промышленную основу, способную поддерживать его в долгосрочной перспективе. Ключевым экономическим фактом современности является не промышленный рост как таковой, а общее улучшение условий существования человека (о чем свидетельствует, например, рост продолжительности жизни), а также усиление поляризации по уровню богатства и бедности между различными регионами планеты.

Промышленная революция произошла в Англии. Только там в определенной комбинации сложились условия, обеспечивающие новый уровень экономического развития. Основные факторы, сыгравшие в этом роль, можно легко перечислить (не обращая внимания на их сложную взаимосвязь): большая экономическая территория страны без тарифного деления; внутренний мир с середины XVII века; благоприятные географические условия для транспорта, особенно вдоль побережья; "самая дешевая энергия в мире"; высокоразвитая традиция точного машиностроения и инструментального производства; обширная колониальная торговля, доставляющая сырье и обеспечивающая экспортные рынки; необычайно продуктивное сельское хозяйство, позволяющее высвобождать рабочую силу из сельской местности; давно сложившаяся высокооплачиваемая экономика, порождающая спрос; заинтересованность в совершенствовании значительной части социальной элиты; ярко выраженный предпринимательский дух в узких кругах, особенно среди религиозных диссидентов.

Из этого длинного перечня можно выделить три момента, контрастирующие с другими странами.

Первое. В Англии в результате экономического роста на протяжении всего XVIII века был исключительно высок спрос на "товары верхнего ценового сегмента", находящиеся между предметами первой необходимости и редкими предметами роскоши. Постепенно развивающиеся средние классы становились носителями потребления, которое не ограничивалось, как в континентальной Европе, аристократией и богатыми представителями меркантильной элиты. Французские наблюдатели, в частности, неоднократно отмечали наличие в Британии чего-то похожего на массовый рынок коммерческих товаров.

Второе. В начале XVIII века Великобритания была вовлечена в заморскую торговлю больше, чем любая другая европейская страна, и даже интенсивнее, чем Нидерланды. Североамериканские колонии становились все более важными рынками сбыта для Британских островов, внутренний рынок которых сам по себе не мог поглотить рост производства. И наоборот, международная торговля и морские связи Британии, независимо от того, были ли они колониальными или нет, обеспечивали доступ к ключевому сырью, такому как хлопок, который сначала поставлялся в основном из Вест-Индии, а затем стал дешевле производиться порабощенными африканцами, работавшими на новых освоенных землях в южных штатах США. Такая торговля не была конечной причиной промышленной революции, но она была важным фактором, без которого технологические инновации не дали бы полного экономического эффекта; материалы для промышленной революции было бы гораздо дороже приобретать. В XIX веке Британия дополнила свою роль "мастерской мира" функцией главного организатора и распределительного центра торговли сырьем и полуфабрикатами, необходимыми для индустриализации в континентальной Европе, - промежуточное положение, которое также уходит корнями в ранний современный период. Эти связи еще требуют тщательного изучения. Однако очевидно, что промышленную революцию невозможно объяснить, если игнорировать мировой экономический контекст и особенно тот факт, что Великобритания уже добилась значительных успехов в атлантической, а затем и в мировой экономике в течение четверти тысячелетия до 1760 года.

В-третьих. Франция и Китай тоже были странами с большими научными традициями и богатым технологическим опытом. Однако в Англии и Шотландии раздельные среды "теоретиков" и "практиков" были сближены как нигде. Постепенно был найден общий язык решения проблем, ньютоновская физика стала способом мышления, который можно было легко перевести в практическую плоскость, а для закрепления революционных новых процессов были созданы такие институты, как патентное право. Таким образом, в Британии впервые проявилось то, что является еще одной отличительной чертой индустриализации: нормализация технологических инноваций. В отличие от предыдущих исторических эпох, волны изобретательства не стали внезапно обрываться или сходить на нет. "Крупные" изобретения появлялись не сами по себе, а скорее облаками или скоплениями. Они были частью процесса, состоящего из небольших шагов и усовершенствований, и имели свои побочные эффекты и продолжения. Технологии приобретались в процессе постоянной практической работы. Ни одно действительно важное знание не было утеряно. Этот постепенный поток инноваций и его преобразование в технологическую культуру начались в стране, где необычайно высокий и широко распространенный уровень компетентности был достигнут уже в начале