Физрук - Валерий Александрович Гуров

вот с его папашей надо решать…

— С каким еще папашей? — тупо удивился Веретенников-старший. — Погодь!.. Со мной чтоль?..

— Вот и я о том, — подтвердил я. — Ты же только из ЛТП! И снова — в рыгаловку побежал!

— Эта хто… Эта Лидка накапала?.. Да я ее, сучку…

— Слушай, алконавт! — проговорил я, аккуратно беря его за кадык и чуть-чуть стискивая. — Если завтра не работу не устроишься, если с бухлом не завяжешь, если хоть пальцем тронешь жену или сына, я тебя раздавлю!

Он заперхал, задергался, но возразить не посмел. И я отпустил его горло.

— Так его, попрошайку! — послышались голоса из толпы. — Достал уже, канючить… Денег нет, нехрен бухать… Еще и сигареты стреляет.

— Пошли! — сказал я Юркиному папаше.

— Куды? — струхнул он.

— На кудыкину гору… Домой пошли! Умоешься, побреешься, приведешь себя в порядок, покаешься перед женой и попробуешь начать новую жизнь.

— Да ты не охренел? — пробормотал Веретенников-старший. — Ты хто такой ваще?..

— Учитель… Но меры могу принять жесткие.

Я ткнул легонько его в печень локотком. Тот закашлялся и примирительно пробурчал:

— А я — чё?.. Я ничё… Я только пивка хотел, трубы горят…

— Пиво у нас только членам профсоюза. Ты член профсоюза?.. По глазам вижу, что нет… Так вот, у нас, кто не работает, тот не пьет… Устроишься, заработаешь, принесешь жинке зарплату, она тебе рупь на пивко, глядишь, и выделит…

— Выделит она, как же…

— Алкашу — нет, а трудяге — выделит. Я сам проверю… Тебя, кстати, как кличут?

— Григорием…

— А меня — Александром Сергеевичем, — сказал я. — Так вот, Гришаня, встанешь на путь исправления, я тебе сам налью. И не эту бурду, водой разбодяженную, а настоящего чешского.

— Не, чё без базара⁈ — подхватился он. — А ты у Юрки своего спроси, базарит классный руководитель или слово держит.

— Да не, чё, я верю…

— Ты кто по специальности?

— Маляр-штукатур…

— Нормально. Устроишься на работу, я тебе подработку найду, хорошо оплачиваемую.

Так под конвоем и привел я Гришаню домой. Дверь открыла Лидия Антоновна. Вытаращилась удивленно, увидев муженька.

— Ну что, алкаш, поймали тебя? — спросила она.

— Нихто мя не ловил, — буркнул он и попытался прошмыгнуть мимо благоверной, но та вдруг ловко зажала его башку под мышкой. — Ну ты чё… Пусти!.. Я ж ни капли…

— Ладно, живи… — милостиво разрешила Веретенникова.

Похоже, я ошибся в оценке расстановке сил в этом семействе.

— Григорий обещал мне встать на путь исправления, — сообщил я. — А если он не выполнит свое обещание, я приму меры.

— Дай то бог, дай то бог, — проговорила Лидия Антоновна. — Попьете чайку?..

— Не откажусь.

Я снял дубленку, шапку и прошел на кухню. Здесь уже чаевничала Разуваева. Тянула чай из блюдца, как монахиня в каком-то фильме, да и вид у нее был монашеский. Хозяйка квартиры налила и мне, и сама присоединилась к нам. Некоторое время мы швыркали горячий, но не слишком крепкий напиток. Не прошло и получаса, как к нам присоединились и остальные члены семьи. Во-первых, вернулся из школы Юрка. Увидев на кухне двух учителей, испугался, вытаращил глаза. Пришлось и его срочно заверить:

— Все нормально, Юрик, — сказал я. — Мы с Антониной Павловной зашли узнать, как ты живешь.

— А-а, ну ладно… — откликнулся пацаненок. — Мам, я пятерку принес!

— Вот молодец! — расцвела его мамаша.

И в это время на кухне появился глава семейства. Узнать его было затруднительно. Он умылся, побрился, натянул чистые треники и свитер с оленями. Домочадцы уставились на него, как на привидение. Похоже, они давно не видали его в презентабельном облике, да еще и трезвого. Правда — поневоле. Посмотрел на всех заискивающим взглядом, не проговорив ни слова. Жена и его усадила за стол, полезла в холодильник, достала из него кастрюлю. Стало понятно, что начинается семейный ужин.

— Ну мы пошли! — сказал я, поднимаясь. — Спасибо за чай!

— Куда же вы! — закудахтала хозяйка. — Поужинали бы с нами!

— Спасибо, конечно, — отозвался я, — но у нас дела.

И потянул за локоток Антонину Павловну, которая сидела на табурете, как пришитая. Мы вышли в прихожку. Веретенникова вышла нас провожать.

— Спасибо вам за мужа! — сказала она.

— Пока не за что…

Ладно, с этими разобраться еще можно. А вот что мне делать с Тигрой? Ее же узнать нельзя! Интересно, о чем они говорили с мамашей Юрки, покуда я выуживал из окрестностей пивнушки его папашу? А что! Надо об этом и поспрашивать!.. Вот сейчас сядем в мой тарантас и поговорим!.. И пока не пойму, с чего у нее этот заскок, из машины не выпущу. Буду хоть до утра катать! И выведя «Волгу» со двора, я погнал ее к Круговой дороге.

— Ну и какие у тебя впечатления от этого семейства? — спросил я.

— Оно на пути греха, — последовал ответ. — Ему поможет только вера.

— Слушай, Павловна, что ты так странно выражаешься?.. — спросил я. — Раньше была такая бедовая девчонка, на вписку ходила, в джинсе щеголяла. Я думал татуху набьешь скоро, а сейчас…

— Это все в прошлом. Не напоминай мне об этом.

— Ну ладно, это — в прошлом, а что у тебя в будущем?

— Я надеюсь, что — очищение.

— От чего?.. Шлаки будешь выводить из организма?

— От — греховной жизни.

— Ну хорошо! А как ты будешь очищаться?

— Меня проведут через очищение во время обряда.

— Что это еще за обряд?

— Я пока не знаю, ибо пока не посвящена.

— А кто тебя должен посвятить?

— Учитель.

— Кто он такой? Откуда взялся?

— Он послан богом!

Мда-а… С кем поведешься — от того и заразишься. Тяжелый случай. И почему она так откровенна со мной? Доверяет? Угу… Или тоже обратить хочет?

— Ну а если я захочу пройти это очищение-посвящение, что должен буду сделать? — спросил я.

— Ты правда хочешь сделать это? — оживилась Разуваева. — Душа твоя просит очищения?

— Ну а что? Я хуже других что ли?..

— Я знаю, ты хороший! — обрадовалась Тигра. — У тебя сильная