Древо исчезающих времен - Василий Головачёв

— Что это означает? — полюбопытствовал Марич.

— Стихи. Он пробился сквозь блок с помощью стихов, создающих резонансы пси-полей.

— Вот как? Неужели это помогло?

— Еще как! Особенно мне понравились его последние строки:

Ну вот, исчезла дрожь в руках —Теперь наверх!Ну вот, сорвался в пропасть страх —Навек, навек!Для остановки нет причин,Иду, скользя,И в мире нет таких вершин,Что взять нельзя!..

Мужчины переглянулись.

— Он поэт! — гордо подтвердила Мириам, соскальзывая с рук Ивора на пол.

— Молодец! — одобрительно проговорил Гаранин, похлопав Ивора по плечу. Подошел к Железовскому. — Черт, я вас уважаю! — Он сунул ладонь Аристарху. — Просто нет слов!

— Я не черт, — улыбнулся патриарх.

К нему подошли, разминая затекшие члены, освободившиеся Белый и Павел Жданов. Ромашин познакомил их, разговор стал общим, всех охватило радостное оживление, и внезапно прозвучавшие слова Железовского послужили для освободителей и бывших пленников холодным душем:

— Прошу прощения, судари и сударыни, у меня плохая новость.

Разговоры стихли. Все головы повернулись к человеку-горе.

— Мне удалось кое-что вытащить из памяти моего соперника, — продолжал Железовский. — Планы Палача таковы: ликвидация трансгресса и свертка Ветвей, вырождение Древа в кольцо времен.

— Вы правильно поняли? — хмыкнул Марич после паузы. — Не в вектор — в кольцо?

— Естественно, я могу и ошибаться, ведь это мой «вольный перевод» понятий, циркулирующих в памяти Трангхи. Однако мне кажется, я понял его правильно. И еще одно нерадостное известие: Палач отдал приказ своим эмиссарам во всех Ветвях взрывать хроношахты.

В бункере стало совсем тихо.

Ромашины переглянулись.

— Логично, — кивнул скульптор. — Если уничтожить все кванки Стволов, цепь хроносвязи Ветвей разорвется, и трансгресс перестанет функционировать как парамост пространственных перемещений.

— Скорее всего, он вообще исчезнет, — добавил Ромашин-комиссар, — или не появится как сложная техническая система.

— Но ведь он уже есть, — с недоумением сказал Олег Борисович. — Что значит — он не появится?

— Время — понятие неоднозначное, — сказал Павел Жданов. — Возможно, где-то существуют и абсолютные времена, но, сдается мне, Древо реализует только относительные. Ведь трансгресс создали наши потомки в очень далеком будущем, а им пользуются все, в том числе и мы, для которых он как бы еще не создан.

— Не понимаю…

— Я познакомлю вас со Златковым, создателем хронобура, он все объяснит.

— Но что нам делать теперь? — вернул всех Руслан к реальности. — Оператор свободен. Что дальше?

— Предлагаю посетить нашу вселенную, — сказал Железовский. — Сообща мы отыщем одного человека, Габриэля Грехова, и он гарантированно найдет выход из положения.

— Он ученый, эф-аналитик?

— Он экзоморф, — усмехнулся Железовский. — И похоже, если я правильно разобрался в вашей терминологии, он — бровей.

В подвале Полуянова снова стало тихо.

Потом присвистнул Гаранин. Но высказать свое отношение к прозвучавшим словам никто не успел.

Пол под ногами людей вздрогнул, из недр земли прилетел низкий постепенно затухающий гул.

Все замерли, прислушиваясь. Потом Марич, получивший по рации сообщение от дежурного, глухо проговорил:

— Вот и ответ… только что взлетел на воздух Ствол!

* * *

В доме Полуянова задерживаться не стали.

Марич связался с дежурным Спецкона, который открыл им защищенную от перехвата ветку метро прямо из дома комиссара на лунную базу, и ровно через две минуты после получения известия о взрыве хронобура все участники операции по освобождению пленников покинули негостеприимные владения Федора, оставив его в обморочном состоянии, но живым в том же бункере, где он держал заложников.

Когда они уходили, Мириам вспомнила о дриммере, находившемся в сейфе Полуянова, предложила забрать его, но Ивор отсоветовал.

— Дриммер уже не восстановится, — сказал молодой человек. — Он разрядился внутрь самого себя, когда я его останавливал.

— Я бы все равно его прихватила с собой, вдруг пригодится?

— Обойдемся.

На лунной базе увеличившийся отряд тоже долго не оставался. Обсудив с начальником Спецкона перспективы дальнейшего сотрудничества, Ромашин-комиссар собрал «хронодесантников» и предложил тем, кто устал, отказаться от похода.

Никто не возмутился такой постановкой вопроса, все понимали значение и серьезность предстоящих испытаний, но никто и не отказался от участия в походе. Таким образом, уходящих набралось двенадцать человек плюс «хронорыцарь» Петруха и плюс металлический псевдочеловек Трангха, превратившийся, по сути, в робота, послушного воле Ивора и Железовского.

Ромашин-скульптор остался. Ему предстояло еще долгое время отражать натиск воинства Палача, оставшегося на Земле этой Ветви. Кроме того, здесь оставались его жена Ярина и старики родители, которых тоже надо было защищать, а также Ясена, жена Павла Жданова, мать Ивора.

А вот Мириам решительно заявила, что ее долг — охранять оператора, где бы он ни находился, а так как все понимали чувства сотрудницы Спецкона, не приходилось сомневаться, что она пойдет за младшим Ждановым хоть на край света. Теперь у Надежды появилась подруга, что весьма обрадовало Руслана, слегка уставшего от постоянной опеки любимой женщины.

Перед отправлением Марич включил видеоинформ, и «хронодесантники» долго разглядывали в виоме неглубокую, но широкую воронку, покрытую пузырями радужно отсвечивающей субстанции, которая осталась на месте двухкилометрового «ананаса» Ствола. Уничтожить хронобур с помощью ядерного взрыва или аннигиляционных зарядов было трудно, поэтому диверсанты Палача, — вполне допустимо, что ими руководила Тирувилеиядаль, — применили слинг, генератор свертки пространства в «суперструну». В результате в радиусе трех километров от Ствола все хозяйство, его обслуживающее, в том числе защитные энергоустановки, исчезло вместе со зданием хронобура в одномерной «черной дыре», а в радиусе ста километров от этого места обратной ударной волной, образовавшейся из-за мгновенного схлопывания воздуха, были разрушены и сметены с лица земли десятки городов и поселков. Количество жертв при этом достигло четырехзначной цифры, и «хронодесантники» вдруг осознали на этом примере, с каким жестоким и циничным противником они столкнулись.

Палачу было плевать на то, сколько людей, других разумных существ, цивилизаций и вообще вселенных погибнет в результате его очередного хода. Его интересовал лишь конечный результат Игры.

Прощались недолго.

Проверили экипировку. Мириам обняла и поцеловала отца. Мужчины пожали руки остающимся, те пожелали уходящим удачи, и окончательно пришедший в себя Ивор вызвал трансгресс.

В оперативном зале лунной базы, упрятанной в толщах горных пород плато Ломоносова на глубине километра, бесшумно возникла ажурная труба «парамоста пространственных перемещений».

— С богом! — сказал Железовский.

— Каждый, кто отправляется, пусть скажет вслух: «Стас, забери меня отсюда», — посоветовал Ивор.

Раздался нестройный хор голосов:

— Стас, забери меня…

Команда «хронодесанта» оказалась в трубе трансгресса.

— Слушаю вас, оператор, — послышался мягкий бархатный баритон. — Куда вас доставить?

— На родину патриарха.

— Ко мне домой, — уточнил Железовский. — В «тупик». Координаты знаете?

— Мой старший брат отправил вас сюда, я отправлю обратно, в «тупик». Хотя, на мой взгляд, прямые хронопобеги Матричной Ветви «тупиками» называть некорректно.

— Что ты сказал? — удивился Павел Жданов. — О каких «тупиках» речь?

— Ветви, не имеющие квантового размножения, люди назвали «тупиковыми». По моим же сведениям, эти Ветви являются прямыми копиями Матричной Ветви, или Корня Древа Времен. Они развиваются обособленно, на квантовые копии не делятся, и количество их невелико — всего около двух десятков.

— Я этого не знал. А вы, Атанас?

— Я догадывался, — рассеянно ответил ученый, не принимавший участия в общих беседах.

— Я тоже не знал, — вмешался Ромашин, — однако предлагаю обсудить эту новость позже. Отправляйте нас, Стас.

— Как прикажете. Где предпочитаете выйти?

— На Земле, конечно, — буркнул Белый.

— Я имел в виду конкретные координаты точки высадки.

— У меня есть надежно защищенный схрон, — проговорил Железовский, — в недрах хребта Алинг-Гангри, под Тибетом. Если бы вы отправили нас туда…

— Дайте мне мысленную картинку… спасибо, я понял, где это. Поехали.