Когда говорит кровь - Михаил Александрович Беляев

жизнь как гражданин и благородный воин Тайлара. Это мое естество и я намерен следовать ему и в смерти. Ибо ни что в этом мире не несет большего позора, чем измена своей природе. Безусловно, я бы хотел закончить свои дни без боли и унижений, совершив, как и положено ларгесу, самоубийство, и я надеюсь, что Тайвиш не откажет мне в этом праве, но если он решит учинить надо мной расправу… что же, тогда я не стану унижаться и молить о снисхождении.

– Я слышал о Лико Тайвише как о благородном человеке.

– Я тоже слышал о нем такие слова. Но люди склонны меняться. А ещё чаще – их склонны менять другие люди. Вы, наверное, знаете, что юный Тайвиш решил править посредством толпы, а толпа редко желает милосердия и благородства.

Он замолчал, а потом вновь лег на кровать, уставившись в потолок. Всем своим видом бывший полководец давал понять, что их разговор окончен. Айдек поднял поднос, и шагнул было к двери, как вновь услышал голос Убара Эрвиша.

–Могу я попросить вас об одной услуге, фалаг? Так сказать, в уплату за мой рассказ и откровенность.

– Если я смогу её выполнить.

– Сможете. Тут ничего такого. Мне нужен пергамент, стилус и свечка или лампа. Тут царит такой мрак, а мои глаза с годами что-то совсем начали меня подводить.

– Вы желаете написать письмо?

– Да, и не совсем,– старый полководец тяжело вздохнул и потер руки.– Понимаете, у меня была официальная жена и есть двое законных сыновей, которые унаследуют всё после моей смерти. За них я спокоен. Но так вышло, что последнее лет пятнадцать одна блиска, работавшая на моем винограднике, стала мне очень близка. Почти как настоящая жена. Я жил с ней, и она родила от меня четырех дочерей. Милых девочек, таких красивых и чистых… а вы же знаете законы. Рождённые от иного сословия дети не могут признаны. Они будут блисами и не получат ничего при наследовании. Таков закон и не мне с ним спорить. Да, я понимаю, что после моего участия в заговоре это звучит странно, но всё же. Мои девочки жили хорошо. Они ни в чём не нуждались. Но кто позаботится о них, когда меня не станет? Их сводные братья? Они не признают такого родства. Это позор для всякого благородного, пусть и весьма распространённый. Так что я хочу подарить моей любимой женщине и моим дочерям последний подарок. То, что спасет их от нищеты. Мой виноградник и винодельню. Вот такая у меня блажь. Поможете её исполнить?

Чуть поколебавшись Айдек кивнул. Да, ему определенно хотелось хоть чем-то скрасить остатки времени этого человека. Ведь всё внутри него говорило о дикой несправедливости происходящего. Не так должен был заканчивать свои дни великий полководец прошлого, отказавшийся от власти ради мира в государстве. Совсем не так.

Три других вождя заговора алатреев не произвели на него впечатления. Они не пытались с ним заговорить, и, казалось, вовсе его не замечали. Да и сам фалаг не пытался завязать беседы с пленниками. Он просто оставлял каждому из них по завтраку. А вот увидеть и тем более взглянуть в глаза своему бывшему командиру, оказалось тяжелым испытанием. Когда Айдек вошел внутрь комнаты, Эдо Хейдеш стоял у окна-бойницы. Услышав как открылась дверь он резко обернулся, и, посмотрев на вошедшего фалага, переменился в лице.

– Айдек? И ты тоже,– его губы скривились так, словно на них попало что-то кислое.

Фалаг спрятал глаза. О Всевышний, но почему именно на его долю выпал этот позорный труд тюремщика? Почему именно ему поручили это дело? Разве не полезнее он был бы сейчас на улицах города как командир? Но нет, бремя позорной охраны узников возложили именно на его знамя, призвав в патрули даже домашних солдат. А его самого листарг обязал ещё и присматривать за именными заключенными.

– Эх, Айдек. Не думал, что и ты отверг законы богов и людей,– покачал головой Эдо Хайдиш.

– Я не отвергал. Это был приказ тагме. Я не посмел пойти против.

– А я вот посмел противиться воле Верховного стратига, когда понял, что идет она вразрез с законом. И я не жалею об этом. Так что уходи Айдек. Нам больше не о чем говорить и незачем видеться.

Листарг махнул на него рукой так, словно отмахнулся от надоедливого насекомого. Он повернулся обратно к окну, заложив за спину руки и замер, словно и не было у него гостя. Чуть помявшись с ноги на ногу, Айдек оставил на его столе последний из завтраков, а потом быстро вышел, закрыв за собой дверь.

Покинув главную башню, он пошел по пустому плацу, пытаясь собрать свои мысли в нечто целое. Теперь он всё четче понимал, что стал соучастникам страшного. Он преступил закон. Не закон Всевышнего, ибо жил он в мире греха и порока, сохраняя свет истины глубоко внутри, но закон человеческий. Закон своего государства, которое породило его, и которому он клялся в верности. Как и все три тагмы, выступившие против Синклита.

Да, быть может мантии и задумали злодеяние. Да, вероятно они, из-за страха или зависти хотели погубить талантливого и доблестного полководца, украв и опорочив его победу. Да, вероятно всё это было правдой. И всё же, солдаты не должны были вмешиваться и назначать себя судьями. Это был не их долг и не их бремя.

Всякий раз, когда армия служила политике, дело кончалось смутой. Гражданской войной, что проливала реки крови. Айдеку повезло родиться и вырасти в тот краткий период мира и благоденствия, когда Тайлар не терзали амбиции царей, старейшин, полководцев или смутьянов. Он был ребенком мира, хоть и посвятил себя делу войны. И вот теперь он сам стал невольным соучастником убийства этого самого мира.

Уж лучше бы листарг Эдо Хайдиш проклял его. Своим малодушием и послушанием злу, Айдек точно заслужил проклятье.

Пройдя через весь плац, он и сам не заметил, как оказался возле ворот крепости, у которых дежурило четверо солдат игравших в колесницы.

Айдек ещё не запомнил свое новое знамя. Только старших тагмариев он более или менее знал по именам и лицам, а простые солдаты сливались для него в некую единую массу. Впрочем, для фалага это было обычным делом – он и своё прошлое знамя, с которым провел много лет, знал весьма плохо, так и не завязав ни с кем из воинов ни дружеских, ни хотя бы приятельских отношений.

При виде командира, солдаты тут же встали и постарались