Лекции по истории западно–европейского Средневековья - А. Спасский

Подобно всем другим германским племенам, франки не составляли из себя одной сплошной массы, одного государства. С незапамятных в истории времен они распадались на две отрасли: салическую и рипуарскую, из которых каждая в свою очередь разделялась еще на несколько колен, или триб, находившихся под управлением своих особых вождей или королей. Древнейшее свое местожительство франки имели по берегам нижнего Рейна, откуда они во второй половине V в. перешли в римские земли, лежавшие на правом берегу Рейна, и утвердились в северо–восточном углу Галлии. По преданию франков, первыми их вождями были Фарамунд, что значит «родоначальник», и Меровех, или, по римскому произношению, Меровей, считавшийся основателем королевского рода Меровингов, господствовавшего в одной трибе салических франков. Даже о преемнике Меровеха, Хильперике, умершем в 481 г., сохранились только полумифические сказания, хотя Хильперик — лицо несомненно историческое, что доказывается, между прочим, его гробницей и останками, найденными в Турнэ в XVII в. Только с преемника его Хлодовея или Хлодвига (т. е. Людвига) начинаются определенные исторические известия и вместе с тем открывается лучшая страница Меровингской династии, с которой история франков получает важное значение не только для Галлии, но и для всей Западной Европы.

Важная историческая роль, которую сумел выполнить Хлодвиг в течение своего 30–летнего царствования, состояла в том, что он: а) положил начало объединению германских племен в одно политическое целое; б) принял христианство от католической Церкви и этим содействовал его распространению и торжеству среди германцев и в) под влиянием римских идей о государственной власти успел сделать свою королевскую власть единоличной в франкском государстве и наследственной в своем только роде.

а) Будучи 15–летним юношей, Хлодвиг наследовал своему отцу в то время, когда Римская империя уже пала и в Галлии от нее оставались лишь слабые обломки, из‑за обладаниями коими спорили между собой алеманы, бургунды, вестготы и толпы других племен, наводнявших эту страну. По своему расстроенному положению Галлия представляла собой весьма легкую добычу для всякого отважного и предприимчивого варвара, и Хлодвиг тем менее мог опустить из внимания это обстоятельство, что его собственные владения, полученные от отца, были крайне ничтожны: они обнимали собой нынешнее королевство Бельгию, за исключением провинции Льежа. Страсть к наживе, естественная в варварском племени, и привычка кбоевой жизни обеспечили Хлодвигу согласие войска на новые походы, а положение, которое занимал его отец в отношении к Римской империи, дало ему достаточный повод придать своим вторжениям некоторый вид законности. Сохранилось известие, что его отец Хильперик носил титул начальника императорских войск в северной Галлии, был как бы представителем власти Рима. Хлодвиг, едва ли соединявший с этим званием какие‑либо ясные представления, считал, однако, себя преемником отца и в этом титуле и, опираясь на него, потребовал от галльского населения покорности себе. Таким образом, с первых же шагов своей самостоятельной деятельности Хлодвиг связал себя с римскими традициями, выступил под римским знаменем и во имя Рима, и под его защитой это знамя оказалось таким же победоносным, как и в былые, славные времена республики. Замечательный успех сопровождал военные предприятия Хлодвига, и за него Хлодвиг больше должен был благодарить судьбу, т. е. счастливые обстоятельства, среди которых ему пришлось действовать, чем свое войско и свою храбрость. Первые пять лет своего правления он употребил на то, чтобы подчинить себе ту часть Галлии, какая еще номинально оставалась во власти не существовавшей уже на Западе Римской империи и центром которой был Суассон. Заключив союз с другими франкскими трибами, он при помощи их овладел этим остатком римских побед и разом расширил свое королевство до Сены. Сделав Суассон своей резиденцией, он отсюда 'Предпринял ряд походов на восток и на запад. В 498 г. он напал на алеманов, обитавших по обеим сторонам среднего и верхнего Рейна, следовательно, бывших ближайшими соседями франков с восточной стороны. Алеманы вынуждены были признать верховную власть Хлодвига, платить дань, повиноваться герцогу, родом франку, назначаемому Хлодвигом, и уступить франкам пять округов своей земли. Впоследствии, когда франки стали селиться в этих алеманских областях, значительная часть прежних жителей удалилась отсюда и самое имя алеманов исчезло из этой страны; она стала называться франкской землей — Франконией и центром своим имела Франкфурт–на–Майне. Далеко распространив победой над алеманами свои владения на восток, Хлодвиг с таким же успехом вел военные дела и на юго–западе Галлии. Он соединил под своим управлением племена, жившие между Сеной и Лаурой, еще раз перенес резиденцию из Суассона в Лютецию, получившую потом имя Парижа от обитавшего там племени паризиев, и начал продолжительную войну с вестготами и бургундам. В битве при Пуатье в 507 г. он разбил вестготов и приобрел себе всю обширную и богатую страну между Лаурой и Гаронной. Менее удачны были войны Хлодвига с бургундами, но и здесь дело, начатое им, было с успехом закончено его преемниками, так что в 523 г. от Бургундского королевства сохранился только один южный кусок, принадлежавший притом остготам. Когда в 511 г. Хлодвиг умирал, его государство простиралось далеко на восток, захватывало собой чисто германские области на Рейне и центром своим имело Галлию, около двух третей которой принадлежало Хлодвигу. Таким образом, благодаря успехам походов этого франкского вождя, в самом средоточии Западной Европы возникло королевство, в котором соединялись франки, тунгры, алеманы, бургунды, вестготы и старое римское население Галлии в один политический организм; на окраинах этого королевства еще лежали земли или чисто германские, или со смешанным населением, но их ожидала та же судьба, какая постигла бургундов и алеманов; отделенные друг от друга, они не могли противиться возрастающей силе франков и постепенно вошли в состав их государства, охватившего скоро всю христианскую Европу. Разбитое бурными движениями эпохи переселения политическое единство Запада снова начало, по–видимому, оживать и предноситься западным народам, но только уже в новой форме — в форме Франкского королевства. б) Но если бы деятельность Хлодвига ограничивалась одним завоеванием и приобретением новых земель, то едва ли бы он мог создать что‑либо прочное и долговременное; не скрепленное никакими иными узами, кроме единства власти, его государство, вероятно, так же бы скоро распалось, как и те варварские государства, — Которые он раздавил своим оружием. Поэтому гораздо важнее походов и побед Хлодвига другая сторона его деятельности, которой он обязан не только своим значением в истории рассматриваемого периода, но и своими важнейшими победами. Из всех германских нлемен франки долее других оставались дикими, чуждыми той страстной восприимчивости, с какой прочие отрасли германцев шли навстречу греко–римской цивилизации. С именем франков связывалось в то время представление о свирепой жестокости и бесчеловечии в отношении к побежденным; один хронист той эпохи (монах Рикер) замечает, что и в Галлию франки пошли именно с целью истребить всех римлян и что в первых побежденных городах они поступали сообразно этой цели, т. е. вырезали побежденное население. Смягчить этот дикий народ, примирить его с римским населением и связать его с античной культурой могло только христианство, — и Хлодвигу принадлежит заслуга своим переходом в христианство проложить ему путь среди франков и соединить подчиненные ему племена не единством только власти, но и единством религии. — Рассказ об обращении Хлодвига в христианство дошел и до нашего времени, украшенный поэтическими и легендарными подробностями, указывающими на значение этого •Дела Хлодвига для дальнейшей истории франков. Из церковной? истории достаточно известен тот факт, что принятию христианства со стороны вождей или царей языческих народов более всего содействовали их жены; это же обстоятельство повторилось и в истории обращения Хлодвига в христианство. Вскоре после своей победы над северными городами Галлии Хлодвиг вступил в брак с бургундской принцессой Клотильдой, католичкой. По позднейшим известиям, Клотильда в первую же брачную ночь взяла с Хлодвига обещание принять ее религию; действительно ли франкским королем было дано такое обещание, или это известие есть догадка хрониста, пытавшегося ею объяснить явление, во всяком случае несомненно, что Клотильда, отличавшаяся привязанностью к Церкви, употребляла все старания к тому, чтобы склонить могущественного Меровинга к своему исповеданию. К этой же цели стремилось и православное галло–римское население, служившее, как подозревают, посредником в деле заключения брака с Клотильдой, которому, конечно, выгодно было иметь своего нового короля в рядах единоверцев. Долгое время, однако, Хлодвиг упорно отказывался от христианства: «Очевидно, — говорил он побежденному населению, — ваш Бог ничего не может сделать; он даже и не Бог, потому что происходит не из божественного рода», имея в виду под этим родом, конечно, род Азов или Одина, главного германского божества. Хлодвига останавливает также и та мысль, что с принятием христианства он может отдалить от себя франков, доставивших ему победы. Но он не противился крещению своего сына, и когда ребенок умер еще в пеленках, Хлодвиг хотя и обвинял в этом крещение, однако же допустил крестить второго сына, который на этот раз остался в живых. В 496 г. колебания Хлодвига закончились. В этом году свевы и алеманы двинулись в Галлию искать поселений на землях бывшей Империи и напали на франков; Хлодвиг должен был защищаться и вступил в битву. Григорий Турский (f 595), современник внуков Хлодвига, оставивший наилучшие и обстоятельнейшие сведения об эпохе первых Меровингов, так рассказывает об этой битве: «Во время битвы с алеманами, — говорит он, — король должен был исповедать то, что он до сих пор упорно отвергал. Обе ζ армии, вступившие в битву, сражались с ожесточением, и франки близки были к погибели. Видя такую опасность, Клодовей (т. е. |Хлодвиг) поднял к небу глаза и воскликнул:"Ты, Которого КлоI тильда называет Сыном Бога и Который, говорят, помогает в опасности… Я взывал к моим богам, но вижу, что они не могут мне ' помочь, и я убежден, что они не имеют власти. Теперь я взываю к Тебе и в. Тебя хочу верить". Едва он сказал это, —добавляет Григорий, — как алеманы обратились в тыл и побежали».