Две вдовы Маленького Принца (СИ) - Калько Анастасия

Наташа не видела, как Вячеслав украдкой поглядывает на нее поверх тетради. И тоже думает о ней.

Вот она какая, популярная писательница, автор серии "Армейский детектив", набирающая все большую известность среди поклонников этого жанра. До сих пор он видел Навицкую только с расстояния, в директорской ложе рядом с режиссером, директором театра и почетными гостями - элегантно одетую, с безупречной прической и легким "натуральным" макияжем, благодаря которому лицо казалось не накрашенным, но выглядело свежим и цветущим. Актрисы в кулуарах со знанием дела обсуждали, сколько стоит косметика, дающая такой эффект... Фото Натальи в апартаментах на Фонтанке в кругу семьи. Презентации и автограф-сессии в Доме книги у канала Грибоедова. Глядя на эту элегантную красавицу, Вячеслав с трудом верил в то, что было написано в аннотации на обороте каждой ее книги: служба в ВДВ, ложное обвинение, тюрьма, побег... Это казалось рекламным ходом. Разве может эта дама маршировать в берцах, прыгать с парашютом, выскакивать на ходу из тамбура электрички?.. Конечно же, это рекламный ход, придуманный издательством, чтобы привлечь читателя к автору с необычной биографией - и заставить охотнее покупать ее книги.

Вячеслав уже был наслышан об авторе "крутых" мужских триллеров о спецназе Беркутове - о нем тоже писали, что он служил в спецвойсках, участвовал в боевых действиях, боролся после дембеля с мафией в родном городке, и так далее... И приключения бесстрашных парней в черных беретах написаны в основном на основе реальных событий из жизни автора...

А в жизни Беркутов оказался рыхлым вальяжным господином с пухлыми мягкими руками, сражался он только в "Варкрафт" или "Танки" и даже не знал, кто старше по званию - сержант или старшина. "Но надо же книги продвигать, - ерничал как-то в курилке Стас Вяземский после визита Беркутова в театр на День морской пехоты с раздариванием книг и совместной фотосессией. - Если сказать зрителям правду и показать им этого тюфячка без прикрас, кто захочет покупать его книги? А так срабатывает "вау-эффект", для него и придумали эту героическую сказочку"...

Впервые Томилин по-настоящему рассмотрел Наташу, когда она слушала его песню о человеке, заблудившемся ночью в зимнем лесу. По ее лицу было видно, как близка и понятна ей эта тема, как знакомы ощущения человека, оказавшегося в безвыходной ситуации, не зная, придет ли помощь...

А потом Наталья, едва узнав о его горе, не колеблясь направилась к Лаврецкому и добилась того, что непреклонный главреж перенес спектакль для почетных гостей на четыре дня. А потом она отвезла его на своей машине в Новгород и на отпевании в Софийском соборе искренне разделяла его горе.

Без своих дорогих платьев и костюмов, в простых джинсах и рубашках, с чистым лицом Наташа выглядела совсем иначе и оказалась простой, открытой и... Пожалуй, это слово к ней подходит: настоящая. Решительная, волевая, умеющая настоять на своем, готовая протянуть руку помощи, сопереживать. Она не бросит человека в беде, отложит все дела, если кому-то рядом нужна помощь. глядя на нее в Новгороде и позже, когда они пережидали июльскую бурю в мансарде, Томилин понял, что все правда - и армия, и боевые действия, и тюрьма, и борьба за справедливость. Наталья не лжет и не притворяется. "Настоящая, - крутилось в голове у Вячеслава, - она настоящая..."

Эта мысль настойчиво крутилась в его голове, отвлекая от напряженного объяснения Керна и Лоран в конце первого акта - ключевой эпизод пьесы. "Она замужем, - напоминал себе артист, - у нее растет сын. Соня говорила, что у Натальи счастливый брак. Она помогает мне просто потому, что не может пройти мимо, если кому-то плохо. Что я себе возомнил? Она замужем и счастлива..."

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Он снова опустил глаза на страницу. Да, и еще одно - у Вячеслава было маловато опыта общения с женщинами в каком-то формате помимо дружеского или делового. Бойким, обаятельным и развязным он мог быть только на сцене, войдя в образ. В жизни же его каждый раз охватывали робость и скованность, если он пытался поухаживать за девушкой. Все попытки оборачивались неудачей, и в конце концов Вячеслав оставил их: "Значит, время еще не пришло. Я сам пойму, когда буду готов преодолеть этот барьер. А пока можно просто дружить с интересными людьми, и неважно, мужчины они, или женщины..."

Он долго думал, что и Наталью воспринимает так же - как хорошего друга, доброго и отзывчивого человека, уважает ее талант и трудолюбие, восхищается ее живым умом и острым языком... И только сейчас понял, что уже давно заблуждается насчет своего истинного отношения к этой женщине. "Мне лучше делать вид, что я продолжаю заблуждаться, - подумал артист, - во-первых, Наталья видела меня на Думской, когда я сорвался из-за того скандала на спектакле..."

Он со стыдом вспомнил свои облитые кетчупом брюки, помятую несвежую рубашку, неуклюжее, отяжелевшее тело, мутный туман в голове... Всего один раз сорвался, и какой результат... "Наверное, я ей теперь неприятен, если она увидела меня ТАКИМ. А главное - ОНА ЗАМУЖЕМ И СЧАСТЛИВА! Вяземский как-то правильно мне сказал: "Не про вашу честь невеста, Юлий Капитоныч..."

***

Позже, уже сидя в отведенной ему гостевой комнате, Вячеслав томился без сна, глядя в окно, за которым мягко светилась белая ночь. Плотные шторы он не задергивал. Перед глазами снова и снова вставала картина: Наташа расстилает постель, сноровисто расправляет простыню, привычно взбивает подушку, встряхивает легкое одеяло... Статная, цветущая, энергичная, сама Жизнь. Он, как завороженный, следил за каждым движением ее сильного гибкого тела. Следом потянулось другое, непрошенное, воспоминание, которое вызвало на его щеках краску стыда. В общежитии, возясь с мокрой одеждой, прилипшей к телу, Томилин боролся с мыслью о том, что за его спиной раздевается красивая молодая женщина, и представлял себе эту картину, и гнал ее от себя, и не мог от нее отделаться. Он все время думал, какая у Натальи кожа - золотистая, словно спелый персик, и такая же нежно-бархатистая. И пахнет от нее мёдом, как в саду у тети Лены, когда цветут деревья... По дороге в Новгород Наталья сидела за рулем в майке, бросив ветровку на заднее сиденье, и ее обнажённые золотистые руки все время были перед его глазами. Пока Наташа сражалась за его спиной с рубашкой и джинсами, отяжелевшими и непослушными, растиралась полотенцем и спешно натягивала спортивный костюм, Томилин испытывал настоящую муку. А когда она наутро ушла, Вячеслав (вспомнить стыдно!) взял куртку от спортивного костюма, поднес к лицу и долго вдыхал медовый запах...

Мысль о том, что Наталья снова рядом, через две комнаты, не давала Вячеславу уснуть, и парень жалел, что бросил курить. Сигарета сейчас помогла бы справиться с бунтующими чувствами.

Он представлял ее себе - загорелую, с лучистыми голубыми глазами и упругим золотистым телом, свежую после душа, такую манящую... но чужую жену.

Вячеславу доводилось видеть постановки "Грозы" и "Анны Карениной", и однажды он даже сыграл роль Бориса Григорьевича. Оба спектакля подводили к мысли, что влечение к чужим женам до добра не доводит, и это не только на сцене бывает. Вячеслав помнил, как в Новгороде один из его товарищей разводился со скандалом из-за новой участницы дивертисмента. А другому ревнивый муж артистки оперетты сломал нос. Был и настоящий криминал - актриса убила мужа-режиссера за то, что он люто ревновал ее к трагику и даже начал поднимать на нее руку, угрожая расправиться с соперником... Любой из этих историй хватило бы, чтобы понять, как важно сдерживать свои порывы. "Да и Тартюф, - думал Вячеслав, ворочаясь на пахнущих лавандой простынях, - погорел именно на том, что не смог совладать с тягой к жене Оргона..." Но теперь Томилин лучше понимал и литературных героев, и участников тех историй, которые довелось наблюдать, работая в разных театрах. У него сейчас не было сил осуждать этих людей за то, что они не совладали с бурей чувств. "Не девственным суд, - он перекатился с горячей подушки на край кровати, - над страстью... Тяжеле виновная Федра - о ней и поныне поют..."