Неизвестная война. Тайная история США - Александр Бушков

Однако радикалов переубедить было невозможно – еще и оттого, что они были в основном пуританами, а значит, руководствовались теми же старыми пуританскими догмами. Белый рабочий беден? Значит, Бог его не любит, и какое это имеет отношение к проблеме? Главное, негров надо освободить немедленно! Всех! И без земли!

Сами свободные негры осторожничали гораздо больше. Знаменитый Фредерик Дуглас, бывший раб и общественный деятель, был большим дипломатом, держался крайне осторожно и с радикалами всех цветов кожи старался не связываться – он вписался в истеблишмент, потихоньку занимался бизнесом и к резким телодвижениям был не склонен.

Зато белые радикалы неистовствовали, призывая к вооруженной борьбе с рабовладельческим Югом – что на Юге вызывало вполне понятную тревогу и усиливало напряженность между обеими частями страны.

Вообще белые северяне, не имевшие отношения к аболам, тоже не могли считаться такими уж завзятыми противниками рабства. Скорее наоборот: только что народившиеся профсоюзы опасались, что в случае освобождения негры станут конкурентами белым рабочим (как позже и случилось…)

Одним словом, проблема (как и движение аболов) была чертовски сложной, неоднозначной и многогранной. Нет ничего удивительного в том, что южане сплошь и рядом высказывались об аболах, не выбирая выражений. Но вот мнение не южанина: «В сознании многих поколений американцев негры были скорее абстрактным понятием, чем человеческими существами – они были предметом для спора, достойным осуждения или сочувствия, они должны были либо „знать свое место“ и „не высовываться“, либо нужно было помочь им „встать на ноги“; они были чем-то пугающим или вызывающим сострадание, объектом травли или покровительства, пугалом для общества или общественным бременем» (232).

Это писал черный – Ален Лерой Локк, одним из первых среди негров ставший профессором философии… Профессор был абсолютно прав: в том-то и соль, что аболы-пуритане, порой с достойной лучшего применения яростью выступавшие против рабства, в то же время… в упор не видели в негре человека. Освободить его они были готовы, но вот признать равным себе – увольте! Их гуманизм был каким-то абстрактным, чисто теоретическим, касался в первую очередь неких отвлеченных идей – а вот реальный негр был для них этаким опасным и крайне подозрительным недочеловеком, которому и руку-то подать противно…

Поэтому освобожденных негров предполагалось убрать куда-нибудь подальше, с глаз долой, желательно вообще за пределы США, чтобы не портили своим видом красивые абстрактные идеи. Еще в 1818 г. группа тогдашних аболов создала «Американское колонизационное общество» – чтобы отправлять всех освобожденных негров «назад в Африку». Предполагалось отправлять каждый год «домой» 52 000 негров – что обходилось бы в миллион долларов ежегодно. Таких денег правительство выделить не могло, а частные филантропы ни за что бы не дали – и помаленьку означенное общество тихо скончалось естественной смертью.

Женщины-аболиционистки

Соджернер Трузс

Гарриет Табмен

Люси Стоун

Лукреция Мотт

Сюзен Антони

Гарриет Бичер-Стоу

В среде самих негров эта идея не вызвала ни малейшего воодушевления. Ну что значит «домой»? В Африке живут не абстрактные африканцы, а представители разных народов, каждый со своими языком, историей, культурой. Освобожденный раб, оказавшись в Африке, был бы там абсолютно чужим: он представления не имеет, к какому именно, народу относились его вывезенные в рабство предки, не знает ни словечка ни на одном из местных языков.

Среди негров идея исхода в Африку никакой поддержки не встретила – зато белые аболы были ею крайне воодушевлены. Прежде чем скончаться, «Колонизационное общество» все же ухитрилось обустроить в Африке на купленной у местных земле «свободную негритянскую республику Либерию» (существующую и поныне). Да вот незадача: за тридцать лет туда удалось переселить всего восемь тысяч негров – капля в море… Категорически не хотелось свободным неграм ни в Либерию, ни на Гаити, куда их тоже старательно выпихивали…

И тут впервые на страницах книги появляется «аболиционист номер один США», главный радикал и экстремист, с которым мы еще не раз встретимся при самых печальных обстоятельствах. Это Тадеуш Стивенс, конгрессмен из Пенсильвании, адвокат по профессии, имевший в США огромное политическое влияние. Именно с его именем и связаны самые радикальные предложения – которые сплошь и рядом проводились в жизнь…

Белый, естественно. Потомок польского эмигранта. Человек, чего уж там, не особенно симпатичный в личном плане: отчаянный игрок в карты, а также страшный потаскун. Один из немногочисленных друзей Стивенса (которых можно было пересчитать по пальцам одной руки), священник Бланчард письменно пенял приятелю: «Ваши уста осквернены богохульством, ваши руки – картами, а ваше тело – женщинами… То доброе, что вы сделали для страны (а никто другой не сделал больше или даже столько же), не искупает ваших грехов, которые я упомянул».

Американский историк характеризует его так: «Он безразлично относился к одежде, редко улыбался и никогда не смеялся» (93). Как считается, единственным по-настоящему близким Стивенсу человеком была его служанка-негритянка Лидия Гамильтон, его постоянная, несмотря на все романы на стороне, любовница на протяжении последних двадцати пяти лет жизни Стивенса.

Непременно нужно упомянуть, что Стивенс был начисто лишен какого бы то ни было стремления к личной выгоде, какого бы то ни было житейского эгоизма. Но в том-то и беда, что подобные бессребреники и упертые идеалисты принесли миру, пожалуй, гораздо больше вреда, чем казнокрады и стяжатели. Упертый идеалист-фанатик бывает по-настоящему страшен – во имя своих абстрактных принципов он, дай ему волю, нацедит столько кровушки, что несколько последующих поколений не отмоют. Примеров масса, и они достаточно известны, чтобы их здесь приводить. Сами без труда приведете не одну дюжину…

И уж безусловно нельзя обойтись без подробного рассказа о романе Гарриет Бичер-Стоу «Хижина дяди Тома» – поскольку эта книга, без преувеличений, сыграла колоссальнейшую роль в событиях и для аболов была тем же, что для большевиков – «Капитал» Маркса…

Гарриет Бичер-Стоу

Гарриет (1811–1896) была дочерью известного проповедника Лимена Бичера и женой богослова Кэлвина Стоу. И Стоу, и родной брат Гарриет Генри были активнейшими аболами. Правда, так уж случилось, что Генри Бичер немало напортил святому делу противников рабства…

Был он одним из самых известных и уважаемых в Америке проповедников, страстно призывавшим к воздержанию, смирению и моральному совершенствованию. Однако у почтенного пастора имелась маленькая страстишка, которой он предавался, несмотря на брачные узы…

Шерше ля фам. Точное число любовниц Бичеpa yстановить невозможно, зато достоверно известно, что среди них оказалась красавица-феминистка Виктория Вудхалл, дама интереснейшая во всех отношениях. Именно она как-то вступила в американскую секцию Интернационала Карла Маркса (которую возглавлял дед будущего советского разведчика Зорге). Поначалу товарищи марксисты обрадовались, что к ним примкнула столь очаровательная, богатая и острая на язык особа, прекрасная ораторша и известная общественная деятельница. Однако очень скоро прекрасная Виктория превратила Американскую секцию Интернационала в «орган пропаганды свободной любви и спиритизма» (как-то это у нее сочеталось гармонично). И Карл Маркс, и его американские товарищи пережили массу неприятных минут, прежде чем им удалось выпихнуть красотку из секции, пока та не превратила ее черт-те во что. Цинично рассуждая, не справься «товарищи» с красоткой Викторией, остались бы не у дел: нет сомнений, что «массы» с гораздо большим интересом отнеслись бы к проповедующей свободную любовь красавице, нежели к скучному нытью цитировавших какого-то там Маркса социалистов. И превратилась бы американская секция Интернационала во что-то гораздо более веселое и интересное…

Виктория не успокоилась – она вскоре выдвинула свою кандидатуру в президенты США. Для тех времен – идея экзотичнейшая. Женщины в Америке не имели тогда избирательного права, а мужчины, валом валившие на выступления кандидатки в президенты, чтобы ею полюбоваться, наверняка не отдали бы ей ни единого голоса – нравы и в США царили самые что ни на есть домостроевские, Виктория опередила свое время лет на восемьдесят…

Вернемся к ее сердечному другу Генри Бичеру. Однажды в Америке разразился жуткий скандал: известный журналист (и близкий друг Бичера) Тилтон случайно застал Бичера в постели своей жены Элизабет, которая ничего не имела против такого соседства.