Воевода заморских земель - Андрей Посняков

– Жестокие теночки наши давние враги, – смотря пленному прямо в глаза, сказал Олег Иваныч. Гришаня закашлялся.

– Не веришь? – продолжил допрос Олег Иваныч. – Тогда посмотри получше на нас – сильно мы похожи на краснокожих ацте… тьфу… теночков? С приплюснутыми головами и украшениями из перьев.

На этот раз и Софья с Геронтием бросили на адмирала удивленные взгляды. Чего он там мелет-то? Про каких-то теночков, никому в Новгороде неизвестных. А парень, похоже, ему верит! Ишь, как смотрит.

– Как звали твою мать?

– Светлоокая Тучка.

– А тебя?

– Кав-ак – Светлый Глаз.

Небольшой хорошо вооруженный отряд во главе с Олегом Иванычем появился в селении тлинкитов вовремя. Старая ведьма Кутханга как раз несла в свой вигвам сок ядовитой ящерицы в небольшой глиняной ступке…

Глава 7

Восточное побережье Калифорнийского залива.

Ново-Михайловский посад. Август – сентябрь 1477 г.

Быть может, стены будут падать снова

И дым пороховой глаза нам снова выест,

Быть может, для улыбок и для смеха

Придется нам убежище искать…

Росарио Мурильо

В нашем доме мыши поселились

И живут, живут!

К нам привыкли, ходят, расхрабрились,

Видны там и тут.

В. Брюсов, «Мыши»

Смягчая накопившуюся за день жару, с залива дул ветер. В темном вечернем – а пожалуй что, уже и ночном небе загорались звезды, отражаясь в темно-синей воде залива яркими мигающими светлячками. Густая растительность – черная в полумраке наступающей ночи – начиналась почти сразу от песчаного пляжа и тянулась вдоль узкой кромки побережья, между заливом и горными хребтами Кордильер. Чем выше в горы – тем растений становилось меньше. Исчезали агава и пальмы, их сменяли папоротники, кактусы самых разных видов и колючки: креозотовые кусты и акации.

Почти параллельно заливу вытянулось с юга на север небольшое озерко, соединенное узкими протоками с себе подобными. На северном берегу озера, рядом с морским побережьем, расположился довольно большой поселок, тысячи на четыре жителей, окруженный по периметру высокой кирпичной стеной. Пара ворот, очень хорошо укрепленных – кое-где даже торчали пушки – выходила к заливу и к озеру. Еще одни ворота на востоке перекрывали дорогу в горы. На первый взгляд типичное индейское селение, изнутри оно сильно отличалось, скажем, от соседнего городка под названием Масатлан, населенного местным племенем отоми. Во-первых, – крыши глинобитных домиков, образующих узкие улицы, не были плоскими, как принято у отоми да и у всех местных индейцев. Кровли были крыты камышом, и поэтому домики больше напоминали русские избы, а кое-где, и узорчатые терема. На центральной площади стояла церковь Святого Михаила Архангела – небесного покровителя посада, который так и назывался – Ново-Михайловский. Церковь была сложена из белого камня и по внешнему виду совсем не отличалась от новгородских храмов, ну разве что купол блестел ярче – был покрыт не позолотой, а тонкими золотыми листами. Рядом с церковью располагались приземистые палаты воеводы, отгороженные от площади глухой зубчатой стеной, а чуть дальше – лабазы и лавки. От главной площади во все стороны веером разбегались улицы, и чем дальше от Михайловский церкви – тем более запутаннее и уже. На вершине высокой башни, выстроенной меж лабазами и жилищем воеводы, прохаживался часовой – черноволосый и черноглазый парень в длинной, до блеска начищенной кольчуге старой новгородской работы и без штанов. В длинных волосах воина торчали перья, в руке он сжимал копье с обсидиановым наконечником. Часовой был местным уроженцем, здесь же, в Ново-Михайловском, он и родился, и крестился – нареченный именем Николай – и вырос. И вот, дослужился до младшего дружинника: дело почетное, как же – важный пост доверили! На посаде много было таких – лицом индейцы, душою – русские, самих-то природных русаков-новгородцев вряд ли насчитывалось больше трети от всего населения посада. Николай службу нес бдительно – слух имел отменный, зрение – орел позавидует. Потому давно уже услышал приближающиеся к площади шаги. Судя по разговору, шли двое. Явно чуть навеселе. И наверняка из недавно приплывших ушкуйников. Появление новгородского флота на Ново-Михайловском рейде стало настоящим шоком! Николай тогда тоже нес службу, только не здесь, а у морских ворот. С напарником Михаилом – старым ушкуйником – они и увидали по утру паруса, окрашенные алой зарею. Корабли! Немедля подняли тревогу, грянули в набат. Готовились к битве. Николай первым увидел на парусе самого большого судна вышитое изображение иконы Тихвинской Богоматери – список с той иконы висел в храме, а Николай был ревностным христианином и весьма богобоязненным человеком, даже пел в церковном хоре. Одигитрию Тихвинскую узнал сразу. Сказал напарнику, тот отмахнулся, готовя к бою ручницу. Со всех сторон посада бежали на стены вооруженные люди. Кто напал? Какое-нибудь из дальних племен отоми? Или пупереча? Или, не дай боже, жестокие пожиратели сердец теночки-мешика? Флот? Откуда у них флот? Тогда…

А корабли подходили ближе – вот уже стали хорошо видны иконы и православные кресты на парусах. Тут и недоверчивый брюзга Михаил оторвался от своей ручницы.

– Свои! – прошептал еле слышно. – Наши, Коля. Новгородцы! Услышала Пресвятая Богородица наши молитвы. Дождались все-таки. Дождались…

Не скрывая слез, жители посада бежали к причалу…

Праздник продолжался неделю, да и сейчас, похоже, не прекратился. По крайней мере – судя по приближающейся к площади парочке. Ага, вот они показались. Один – молодой круглолицый парень, кудрявый. Другой – кряжистый бородач.

– Куда путь держите, православные? – свесившись с башни вниз, на чистом русском языке поинтересовался Николай. Да и на каком еще языке ему были интересоваться? С детства с русскими рос, да и сейчас каждое воскресенье пел по-русски в церковном хоре – очень нравилось Николаю это занятие.

Идущие вздрогнули. Посмотрели вверх и разом открыли рты. Удивились.

Надо же – неизвестно кто, а по-русски разговаривает, словно и не уезжали никуда с земли новгородской.

– Нам бы корчму, какая поближе, – пришел в себя круглолицый. – Как пройти, показал бы, служивый.

– Прямо идите, – ответил с башни воин. – Пройдете площадь, свернете направо, там, саженей через сорок – бочка – от нее в сторону – увидите стену, а за ней – корчма. Хозяина зовут Кривдяем. На постой он вас и определит, только, смотрите, перевару его не пробуйте – уж больно мерзкое зелье, спаси, Пресвятая Богородица!

– Не будем, – заверил часового молодой. – Мы и сами-то перевара не пьем, а посейчас лишь бы где кости бросить – на корабль-то опоздали с вечерни. Верно, дядька Матоня?

Коренастый кивнул:

– Прямо, говоришь?

– Угу.

– Ну, благодарствуем.

– Господь в помощь.

Индеец Николай размашисто перекрестился.

Индейцы. Так почему-то называл местных отец-воевода Олег Иваныч. Ну, индейцы так индейцы – хорошее слово, не обидное, типа «дикарей» или «краснокожих».

Откинув почти невесомое одеяло из волокон агавы, Олег Иваныч встал с ложа и подошел к окну. Было жарко, и даже ночной воздух не приносил прохлады. Нагревшиеся за день стены неохотно отдавали тепло. Стояла тишина – почти полная, если бы не перекличь часовых…

– Неревский конец сла-а-вен!

– Людин сла-а-авен!

– Сла-а-авенский…

Олег Иваныч прикрыл глаза. Господи, словно и не уезжал никуда из Новгорода!

– Не спится, милый? – сзади незаметно подошла Софья. Обняла, прижалась горячим телом – нагая, желанная.

Олег Иваныч не стал противиться нахлынувшим чувствам. Подхватил жену на руки, поднялся по узкой лестнице на плоскую крышу – палаты воеводы, по странной прихоти архитектора, были выстроены в местном стиле. А пожалуй, тут попрохладнее будет! Олег Иваныч огляделся. Ага – вот и матрас из кукурузных листьев. Сам же его и велел принести сюда, вчера еще. Мало ли, пригодится. Вот, теперь сгодился. Олег Иваныч осторожно опустился на колени, ловя губами жаркие губы супруги…

Потом, утомленные, они блаженно лежали рядом, подставив разгоряченные тела легкому ветру. В их глазах отражались звезды.

– Неревский конец сла-а-авен! – раскатисто прокричали вдруг словно бы прямо над головою.

Олег Иваныч вздрогнул. Неужели и сюда тоже часового поставили, на крышу? Ну, е-мое…

– Это не здесь, милый, – тихонько засмеялась Софья. – Вон, на той башне.

Адмирал-воевода покрепче обнял жену, чувствуя, как та медленно засыпает. А вот к нему самому сон что-то не шел. Слишком уж много проблем скопилось в Ново-Михайловском, и главная проблема – соседи. Отоми, пупереча, еще не пойми кто, ну и, слава богу, пока что далекие теночки-ацтеки. Новомихайловцы хорошо знали всех, кроме, быть может, ацтеков, с ними не так часто встречались, хотя определенные слухи доходили, и слухи эти не радовали. Наиболее понятными были каита и отоми – из них и родственных им племен, принявших православие, и состояла бо2льшая часть населения посада. Это были веселые трудолюбивые люди, правда, довольно шумные, но честные и открытые. Их жившие в горах родственники, понастроив укрепленные городища, частенько воевали с народами пупереча, жившими далеко на юге, впрочем, так же частенько и мирились, и ездили друг к другу в гости и даже играли свадьбы. Они были очень похожи – каита и отоми – даже языки не сильно отличались, правда, отоми были более цивилизованные, имели что-то вроде государства, что же касается пуперечей, то их столица – славный город Цинцунцан располагался далеко на юге. В принципе, пупереча новомихайловцам не угрожали. А о коварных ацтеках-теночках здесь мало кто вспоминал – те жили еще дальше, чем пупереча. Даже дальше, чем совсем уж далекие тотонаки. Так что ацтеков местные не боялись. Опасался их, похоже, один адмирал-воевода Олег Иваныч Завойский. Читал в детстве «Дочь Монтесумы», и кровавые ацтекские жрецы запали в душу. Потому, сразу же, как окончились празднества, устроил Олег Иваныч смотр всему новомихайловскому войску и остался весьма недоволен. Ладно, вооружение – мало у кого байдана или пластинчатый панцирь, – в основном, кольчужки да местные доспехи из толстой ваты – такие удар меча держат хорошо, а вот от копья не спасут, уж тем более – от пули. Мечи, слава Богу, почти у всех были. Да десятка полтора ручниц и восемь пушек – это, конечно, не считая вооружения флота. Да, порох – вот проблема. Ну, пока был изрядный запасец – позавчера перетаскали в лабаз, поставили стража на башню. Однако хорошо понимал Олег Иваныч, что это не выход. Искать нужно. Серу, селитру, руду. Пороховую мельницу ставить, мануфактуры… Ладно. Главное – совсем местные воевать не могут! Ни европейского копейного строя не знают, ни маневров. Учить надо. И чем скорее, тем лучше. Правда, с масштабными маневрами придется пока подождать, по крайней мере до сбора урожая маиса. Новгородцам он тоже очень понравился, а особенно Олегу Иванычу – давно не ел кукурузы, а когда еще и сладкий картофель попробовал – совсем ему Ново-Михайловский посад раем земным показался. Да по сути, тут и был рай. Тепло круглый год. Климат благодатный, влажный, в горах, правда, похуже. Хлеб вот только плохо растет – жарко – но зато кукуруза-маис, фасоль, картофель, перец. Кажется, помидоры тут тоже должны быть. Или это дальше – у ацтеков? Страшненькие они люди, эти ацтеки, вернее, не сами они страшненькие, а их кровавые боги, постоянно алчущие теплой человеческой крови. Слава Богу, государство ацтеков далеко отсюда, вряд ли эти жестокосердные люди доберутся сюда. По крайней мере, не в этом веке точно. Не в этом…