Мышь - Филиппов Иван

Она поставила сумку с провизией у двери и начала аккуратно и, насколько возможно, бесшумно надевать костюм Мыша. Автомат Ромин она брать не собиралась: во-первых, если она будет в костюме, как и чем она будет на курок нажимать? Мышиными лапищами? Во-вторых, пусть Рома и вёл себя гадко, смерти он не заслуживал, и с автоматом у него оставался хотя бы шанс выжить (а Ася не будет чувствовать вину за то, что ушла и бросила его одного). Осталось «надеть» голову…

Она даже не сразу поняла, что именно произошло — просто мир вокруг в мгновение перевернулся с ног на голову. Рома со всей пьяной дури ударил Асю в спину ногой. Она отлетела на метр и ударилась головой о прилавок. В глазах у неё потемнело.

— Бросить меня собралась, тварь? — Рома навис над ней. — Подыхать тут одного?!

Он схватил Асю за волосы и швырнул её в сторону. Ася снесла стойку с чипсами и другими снеками.

— Взять думала костюм, а меня тут оставить? Чтобы меня зомби пожрали?

Рома был вдребезги пьяным, это было заметно и по тому, как его шатало из стороны в сторону, и по тому, что речь его звучала как запись на зажеванной магнитофоном кассете. Полицейский размахнулся и со всей дури ударил Асю ногой в живот. Точнее, он хотел ударить её со всей дури в живот, но поскользнулся на собственной моче и упал. Затылок его с треском ударился о кафельный пол.

На четвереньках Ася подползла поближе: Рома был без сознания, по кафелю под его головой медленно расползалась лужица крови. Ася снова оказалась перед выбором — бросить его так, или…? Или что? Убить? Разве это выбор? Помогать она ему сейчас точно не будет, но убивать… Ася вскочила, лихорадочно натянула на себя мышиную голову, схватила пакет и выскользнула на улицу.

***

«Разблокировано воспоминание». Севе нравилась формулировка, он её часто использовал у себя в инсте. Сейчас, стоя на раскалённой броне танка, он думал, что свой сегодняшний пост написал бы так: «разблокировано воспоминание о том, как мне семь лет и я лазаю по танку. Это танк-памятник, кажется, Т-34 — он стоял на постаменте во дворе школы, в которую я пошёл в первый класс. Я много раз по нему лазал, но тот день помню особенным образом — маленький Костя тоже хотел на танк, а мама ему не разрешала, а я сказал, что помогу и что буду его охранять, и мама разрешила. И Костя был счастлив. И я был счастлив. И все мы были счастливы».

Его воспоминания нарушил вой — где-то позади группа заражённых нашла себе новую жертву. Женщина из углового дома, выходившего окнами на Садовое, решила попытать счастья: Сева видел спущенную из окна третьего этажа верёвку, кажется, сплетённую из простыней. Женщина то ли сама упала, то ли простыня порвалась, но теперь она лежала на земле и кричала от боли и страха. Буквально минута и всё. Только толпа заражённых — никакой больше женщины.

Сева инстинктивно обнял Костю, которого страшная сцена отвлекла от собственных мыслей. Он думал о сусликах. Правда, не о берингийских сусликах, которых изучал незнакомый ему профессор во благо всего человечества, а об обычных, полевых. В одном из походов у него было развлечение: он просыпался пораньше, вылезал из палатки и смотрел, как рядышком на полянке из своих нор выглядывают суслики. Они очень смешно это делали — сначала появлялся сусличий нос, потом полсуслика и, наконец, целый маленький суслик, который стоял неподвижно и внимательно изучал мир вокруг: нет ли тут для него опасности? Вот и они с Севой сейчас, как два суслика, стояли и изучали лежащую перед ними улицу.

Заражённых видно не было, но улица была не совсем пуста — то тут, то там стояли брошенные машины. Некоторые из них полностью выгорели. Чуть подальше, по левую сторону дороги, машина скорой помощи протаранила витрину аптеки. Сева помнил, что рядом с аптекой в доме была арка, и его это тревожило. Да, на Пречистенке зомби не видно, но они могли ходить по дворам или по переулкам. Увидеть этого отсюда мальчики не могли, а значит, идти им надо было крайне осторожно. Они аккуратно слезли с танка и пошли вперёд. Сева решил, что идти по правой стороне улицы будет безопаснее.

На группу заражённых они тем не менее наткнулись почти сразу: человек семь ходили по обнесённому решёткой двору медицинского центра, расположенного в самом начале Пречистенки. Опасности для мальчиков они не представляли — выбраться из-за высокого забора им было бы и в нормальном состоянии сложно, что уж говорить о сейчас.

Когда братья поравнялись с аркой, Сева остановился. Они снова внимательно оглядели мир вокруг. Вроде бы тихо, вроде бы никого. Они шли так, чтобы производить как можно меньше шума, но делать это было совсем не просто. То тут, то там на тротуаре встречались тела или части тел погибших людей. Сева поймал себя на неуместной мысли о том, что ему сейчас жаль любимые кроссовки — когда они вышли из дома, они были ещё белого цвета, а сейчас пропитались кровью и стали какими-то бурыми. Косте казалось, что они шли целую вечность. Озираясь и оглядываясь, спотыкаясь иногда о тела или поскальзываясь в лужах крови. Это было довольно омерзительно, но самое главное — ужасно страшно. Они шли и думали, что вот сейчас, вот из-за того угла на них налетит заражённый, и они не спасутся…

Братья дошли до маленькой площади и только там встретили первого зомби: он стоял у пешеходного перехода, запрокинув голову, и издалека могло показаться, что это просто обычный человек, ждущий сигнала светофора. На человеке был костюм, и только когда он повернулся в сторону мальчишек, Сева с Костей увидели закатившиеся белые глаза и окровавленный рот — очевидно мужчина в костюме уже успел кого-то убить и съесть.

Стараясь не дышать, Сева рукой показал Косте на ограду небольшой клумбы, которая была разбита по левой стороне дороги. Это была даже не клумба, а такой приподнятый газон — его гранитная ограда была не настолько высока, чтобы гарантировать мальчикам безопасность, но она бы точно создала для заражённого препятствие и, может быть, помогла бы им спастись. Но заражённый, покрутив головой, ушёл обратно в переулок. У Севы уже родилась теория, что зомби не очень любят яркий солнечный свет и жару. Не в смысле «как вампиры не любят», а просто испытывают дискомфорт и стараются уходить и искать тень. Это было важным наблюдением — значит им стоит нарочно идти там, где самое солнце.

Костя первым заметил коляски — для совсем грудничков, закрытые, — стоявшие у памятника посреди площади. Вокруг никого не было, и над площадью висела зловещая тишина. Лишь изредка откуда-то издалека доносились ритмичные взрывы. БУМ. БУМ-БУМ. И опять тихо.

— Сев, давай не будем смотреть, пожалуйста. Давай обойдём?

Разум подсказывал Севе, что путь через центр залитой солнцем площади короче и безопаснее, но он не мог представить себе, что они пройдут рядом с этими колясками и не заглянут. Что-то ведь наверняка заставит заглянуть, а увидев, они этого уже никогда не забудут.

Они свернули левее и аккуратно пошли вдоль уродливой многоэтажки, которая смотрелась на этой когда-то красивой улице абсолютно чужеродно.

Братья только что вышли из-за угла обратно на Пречистенку, когда Костя вдруг закричал:

— Сева, Сева, гляди, там мышь!

Сева резко обернулся и посмотрел в сторону, куда указывал аж подпрыгивающий от возбуждения Костик.

— Там огромная мышь была! Розовая! Честное слово!

«Только солнечного удара у Кости сейчас для полного счастья не хватало!» — сердито подумал Сева, но вслух этого не сказал.

— Да я верю, не волнуйся. Может быть, убежала уже. Пойдём, нам совсем нельзя терять время.

В огромную розовую мышь Сева не верил, а вот гора трупов, которая лежала прямо перед ними на тротуаре, его всерьёз волновала. Даже сквозь банданы они чувствовали запах смерти, хоть сейчас он и стал немного привычнее. Сева, правда, думал не об этом. Уже не раз он обращал внимание, что заражённые держатся ближе к местам массовой гибели людей. Они видели такие нагромождения мёртвых, когда запускали Виталика, и когда переходили Садовое — тоже видели. Это точно не были гнёзда, заражённые не могли ничего создавать. Наверняка они возникали в тех местах, где сталкивались группы зомби, просто механически. Но как бы то ни было, потом заражённые всегда держались поблизости, а значит, рядом с братьями сейчас был источник опасности.