С Евангелием в руках - Георгий Чистяков

Митрополит Антоний рассказал в своей пасхальной передаче на Би-Би-Си о православном приходе в Оксфорде, где собраны вместе верующие из Константинопольской, Московской и Сербской юрисдикций и даже антиминс подписан тремя епископами, – они не могли праздновать Пасху вместе, не могли причащаться из одной чаши. Владыка митрополит назвал это ужасом.

В Москве, казалось бы, нет приходов Вселенской патриархии, и поэтому на первый взгляд разделение это не должно было ощущаться. Но… мы всё-таки не только русские, но и православные люди. Как финны, и греки, и христиане из других народов, окормляющиеся под омофором Вселенского патриарха. И мы после разрыва не можем уже причащаться вместе. Не можем причащаться в храме св. Александра Невского на rue Daru или в Sainte-Genevieve-des-Bois. В тех храмах, где служили митрополит Евлогий и епископ Кассиан (Безобразов), отцы Николай Афанасьев, Алексий Князев и Киприан (Керн), где пел Федор Шаляпин и молился Борис Зайцев. В храме, близ которого похоронены Иван Бунин, Андрей Тарковский, Виктор Некрасов и сотни других бесконечно дорогих нам наших соотечественников. Где отпевали моего дядю Бориса[38], где молилась мать Мария и служил отец Димитрий Клепинин.

Это не просто больно. Это нестерпимо. Осознаешь это и сразу понимаешь, что такое Церковь. «Да будут все едино». Нас, оставшихся в революцию в Москве, и моего дядю, ставшего парижским таксистом, всех нас в России и всех тех, кто оказался во Франции, не соединяло ничто – ни небо, ни страна, ни телефон, по которому нельзя было звонить, ни письма, которые не рекомендовалось писать, и которые всё равно не доходили, ни граница, бывшая «на замке». Нас разъединял железный занавес, а соединяла только Евхаристия. А теперь?

Чаша Господня

Нас, православных в разных странах мира (русских, греков, финнов, румын, американцев и других), всегда в одно единое Тело соединяла общая чаша. «Один хлеб и мы многие одно тело, ибо все причащаемся от одного хлеба» (1 Кор 10: 17). И это давало силы жить в условиях советской душегубки и полной оторванности от внешнего мира. А теперь?

Когда я субботним вечером летом 1988 года впервые выехал за пределы СССР и на другой день утром пришел на rue Daru, меня прямо у калитки встретил архиерей – это был владыка Георгий (Вагнер). Разумеется, он вышел мне навстречу не специально, а по стечению обстоятельств; я спросил благословение и в тот самый момент предельно остро осознал, что революционный кошмар уже в прошлом, что он ушел в историю, а месяц, называемый Октябрем (именно с заглавной буквы!), действительно упразднен, как об этом мечтал владыка Иоанн Шаховской. Неужели на повестке дня новый кошмар – кошмар разделения?

Миллионы православных людей, друзей и незнакомых, во всех странах мира, все мы могли причащаться от одной чаши вне зависимости от юрисдикции, страны или языка, не понимая речи друг друга: мы могли понимать друг друга от сердца к сердцу через единство таинства. А теперь?

Вот почему восстановление нашего евхаристического общения с Константинополем, восстановление нашего единства, свершившееся еще в дни Святой Пасхи, воспринимается нами как великий праздник, как несомненное и неоспоримое свидетельство того, что воистину воскресе Христос.

Теперь, когда мы снова молимся вместе и приносим Богу друг друга в наших молитвах, епископы наши смогут (в этом я абсолютно уверен!) найти решение всем трудным моментам в отношениях между Москвой и Константинополем.

Константинополь не всегда прав, наверное, не всегда правы мы, но не будем забывать, что неправды наши всё равно меньше, чем Правда Божия, явившаяся во Христе Иисусе, и будем помнить, что именно из Константинополя воссияла нам Она в 988 году, что через Константинопольскую восходит к первой Церкви наша апостольская преемственность. И что именно Вселенский Патриархат дал нам, оставшимся в России, и тем, кто оказался в изгнании, благодатную возможность общаться друг с другом в таинствах единой Церкви Христовой. Я никогда не видел моего дядю, который умер задолго до перестройки, но мы причащались с ним вместе. И так только, через евхаристическую чашу, общался со своими родными не только я один, но десятки тысяч людей. Благодаря Вселенскому Патриархату.

Уверен, что 16 мая 1996 года войдет в историю Церкви именно как день Торжества Православия.

Опасная тенденция

Одна тенденция из того недавнего прошлого, которое мы с такой болью переживали с самого начала Великого поста, приводит меня в смятение. Все без исключения патриархи – Парфений, Игнатий, Илия, а в особенности Алексий и Варфоломей, и вместе с ними архиереи и эксперты вели в течение всего этого периода труднейшие спасательные работы (именно как спасатели во время землетрясения!) А отечественные «православные» публицисты?

Они в это время в газетах коммуно-патриотического толка – в «Советской России», «Завтра», «Русском Вестнике», в других газетах красно-коричневой ориентации и даже в одном православном еженедельнике, что особенно грустно, в рамках предвыборной кампании Геннадия Зюганова на все лады, не переставая, оскорбляли Вселенского патриарха, называя его то турецким, то просто лжепатриархом, то масоном. Оскорбляли Финляндскую Православную Церковь, называя ее безблагодатной, не с болью, а с какой-то жестокой радостью, в восторге и упоении писали о том, что наконец-то эта утратившая веру публика отсечена от Церкви, что теперь наконец мы покончим с экуменизмом и т. п. Один общественный деятель с насмешкой заявил по телевидению: «Да какой это патриарх!

Он живет в очень бедной резиденции в самом бедном квартале Стамбула, где ютятся только воры и проститутки». А где и среди кого жил Иисус? Встает вопрос, а понимает ли вообще, что такое христианство, автор этого заявления?

Кое-кто из этих публицистов начал уже подводить под разрыв догматическую базу, доказывая, что эстонская проблема только повод, а суть конфликта безмерно глубже, ибо Вселенский Патриархат давно уже не Вселенский, а всего лишь турецкий, что он отпал от Православия, ибо… перешел на новый стиль (хотя на новый стиль давно уже перешли почти все поместные Церкви!), ибо поддерживает тесные контакты с Римом и с протестантами, благословляет финнов служить, не закрывая Царские двери, и т. д. и т. п. Одновременно выходит брошюра, в которой православные профессора Н. А. Струве (Константинопольский Патриархат) и Д. В. Поспеловский (Американская Автокефалия) объявляются колдунами, люциферианцами и перевертышами. Весь стиль брошюры легко узнаваем всяким, кто хотя бы раз держал в руках газету «Правда», – это стиль партийной пропаганды. Шельмуется издательство YMCA-PRESS, переиздается старая и от начала до конца дышащая злобой статья М. Помазанского против отца Александра Шмемана, словами о том, что «сатана действует осторожно и скрытно», предваряется информация о Свято-Сергиевском Богословском институте в Париже и о Свято-Владимирской академии в Нью-Йорке, которые, с точки зрения автора статьи, в сборнике «Сети обновленного православия» являются, таким образом, плацдармами для действий сатаны.

Таким образом, объявляется война, во-первых, крупнейшему православному богослову XX века, учениками которого так или иначе считают себя сотни богословов, пастырей и ученых в разных странах мира, не говоря уже о целых поколениях священнослужителей и мирян Американской Автокефальной Православной Церкви, во-вторых, крупнейшему православному книгоиздательству и, в-третьих, двум духовным школам, которым мы обязаны тем, что в эпоху коммунистических гонений не умерло, а, наоборот, продолжало развиваться православное богословие.

Смысл этой кампании, к сожалению, предельно ясен – ее организаторам просто хочется оторвать Церковь в России не только от христиан других конфессий, но прежде всего от Православия, противопоставить ее всем без исключения, объявить, что только она сохранила в чистоте свои ризы, и таким образом превратить ее в какую-то эзотерическую секту, которая живет только по своим собственным законам, не ориентируясь на опыт братьев и сестер, христиан, в первую очередь православных, по всему миру. Иными словами, организаторы этой кампании видели свою цель в том, чтобы под видом борьбы за чистоту Православия просто вернуть Россию за железный занавес.

Всё шло к тому, чтобы процесс разделения, помноженный на эти вопли и оскорбления, стал необратимым. Но у тех, кто продолжает в Церкви нашей апостольское служение, хватило мужества и сил. Их руками сам Христос в благодатные дни Своей Пасхи не дал Церкви расколоться.

И подумалось мне, что в 1054 году и затем в XVI веке и позже, то есть в годы схизмы, зарождения протестантских исповеданий и бесчисленных «уний», раскалывавших церковный народ и грубо попиравших Первосвященническую молитву Иисусову «Да будут все едино», происходило приблизительно то же самое. Внутрицерковный конфликт приводил к раздуванию простой и к вере христианской никакого отношения не имеющей ненависти и к умиранию в сердцах христиан любви. В условиях же, когда нельзя было на самолете сразу прилететь из одной страны в другую или срочно послать факс и т. д., не имея, как правило, никакой достоверной информации о том, что происходило, те святые, которые во множестве жили в те века среди наших предков, просто не имели физической возможности остановить конфликт и исправить что-то в земном устроении нашей Церкви. Затем ненависть окаменевала, застывала, подобно цементу, обиды множились на обиды, а удар в результате наносился не по кому-то, а по Христу.