Ловчие Удачи - 2 книга - Вячеслав Седов

Занимался на редкость солнечный для зимы день. Рыцарь оказался в предместьях северной столицы. Вокруг было пусто. Нигде не было видно мужчин, только женщины редкими силуэтами переходили дорогу от дома к дому. Они подозрительно косились на одинокого воина, который нес своему повелителю дурные вести. Рыцарь спешился, давая отдых коню, который и так еле держался на ногах от долгой дороги. И вдруг, с противоположного конца улицы, раздался детский плач. Звук приближался к близоруко щурившемуся воину, который в детстве слишком сильно увлекался книгами.

Мальчишка остановился возле него, не веря своим глазам. Перед ним стоял мужчина, рыцарь в черных доспехах. В нерешительности парнишка подался вперед, обхватил ногу растерявшегося воина и закричал что-то.

— Что случилось? Кто тебя обидел? — опустился на одно колено рыцарь.

Мальчик плакал и поддерживал рукой свои штанишки, надорванные сзади.

Воин замер. В глазах ребенка читалась обида… а может быть ему просто показалось.

Это же служка из церкви, чей крест высился неподалеку!

Рыцарь встал и твердым шагом направился к распахнутым дверям. Его взгляд метал громы и молнии. Вот значит как! Пока он воюет на границе, тщетно пытаясь спасать чужие жизни от свистящей там и тут косы смерти, здесь, где не слышен звон мечей и огонь не обращает дома в пепелища, прикрывшись саном, развратники, пользуясь тем, что отцы детей воюют, греховодничают, удовлетворяя свою низменную похоть! Воину уже приходилось слышать о таких вещах и не раз, но он не верил. Он был далек от всего этого, но сомнения нет-нет да посещали иногда его душу.

И в этот раз, входя в церковь он все равно осенил себя крестным знамением, и остолбенел, едва шагнув внутрь, когда увидел у дверей святого отца, спокойно оправляющего рясу и повязывающего на поясе веревку.

Служитель церкви шарахнулся от рыцаря, когда тот схватился за меч. Все еще оправляя рясу священник пятился от наступающей на него фигуры. На бледном как мел лице с ввалившимися щеками на него сверкали черные глаза.

Румянец исчез с толстых щек святого отца, а маленькие свиные глазки забегали, ища путь к спасению. Отпираться было бесполезно, будто сам дьявол подгадал момент и послал воина по его грешную душу.

— Ну! Отче! Твори молитву! — меч свистнул в воздухе.

Развратник отскочил назад, споткнулся и повалился на пол. Отползая на четвереньках к алтарю, священник отчаянно звал на помощь. Но он позабыл, что в деревне оставались только женщины и дети, чем он и пользовался, а потом замаливал грехи своей слабости пред крестом, словно это снимало с него всякую вину.

Вот и сейчас молитвенно сложил руки с четками перед алтарем, взывая к разуму своего палача. Но рыцарь был глух к его мольбам, как и сам святой отец к плачу и просьбам маленького мальчика отпустить его к матери.

Ройгар пустил своего коня галопом. Точно так, как тогда, в деревне, ему пришлось вонзить шпоры в бока измотанного животного и гнать что есть духу прочь. И не от погони, которую еще не скоро снарядил нагрянувший разъезд, а от той правды, что открылась ему, и, словно хлыстом, гнала прочь от того, во что он раньше верил и во имя чего шел на смерть.

Впереди, за перелеском, показались руины Старой Башни.

* * *

Граница осталась позади. Обоз двигался дальше, и Тард довольно потирал руки. Теперь ему оставалось добраться до Шаргарда, а оттуда прямо в дело. По морям до Северного Океана и вперед, топтать сапогами выжженную землю Пепельных Пустошей до гор Драконьего Проклятья.

Гном иной раз думал, что кто-нибудь из бродячих менестрелей мог написать про них неплохую балладу. Одни зловещие названия тех мест, по которым им приходилось путешествовать в поисках драконов, чего стоили. Но, к сожалению, быть воспетыми в балладах теперешним убийцам драконов не светило. Во-первых, потому что их ремесло было почти государственной «тайной», а, во-вторых, барды еще не оправились от потрясений прошлой эпохи и никак не могли привыкнуть к тому, что, вместо благородных рыцарей, города и тракты наводнили наемники всех мастей, которые чихать хотели на высокие идеалы. Золото в этот век решало многое, если не все, ну и, разумеется, это было время, когда все кому надо сводили личные счеты. Отчего растерянность поэтов и музыкантов можно было понять и даже признать очевидной.

Лану, который со своей спутницей Катрин еще крепко стоял в рядах тех неугомонных романтиков, что несли музыку и песни в отдаленные уголки мира, приходилось несладко, особенно там, где из всех мелодий помнили лишь громыхание колес осадных орудий и бряцание лат. Но в этот раз им посчастливилось. Публика в южном королевстве оказалась щедрой, и новый сюжет, родившейся из истории, рассказанной ему Карнажем, складывался в строки на листке бумаги под скрип гусиного пера. Его любимая сидела рядом и наблюдала за творением, что-то тихо наигрывая на струнах своей лютни.

За окнами постоялого двора ярко светило солнце, по голубому небу неторопливо плыли облака. С холма по другую сторону тракта слышался стук молотков и громыхание балок — там поднимали из развалин некогда считавшуюся неприступной крепость.

Скоро городок в приграничье снова оживет и разрастется, а пока в него медленно и с опаской возвращались жители. С улицы доносился заливистый лай собак, кудахтанье кур и ржание лошадей. Дворовая живность возвещала о скором возрождении этих приграничных территорий, когда снова ввысь поднимутся башни замка, улицы наполнятся людьми, раскинутся шатры рынков. Стоило лишь пережить зиму, которая здесь уже не будет голодной.

Земля помогала и поддерживала мирные устремления людей и награждала крестьян урожаем, пусть и не столь богатым, какой бывал здесь в лучшие годы, но юг Фелара всегда славился неиссякаемой силой своих почв.

Карнаж и Гюрза сидели под навесом недостроенного постоялого двора и отдыхали, пользуясь небольшим перерывом, который предоставил своим подручным Тард.

Обоз уменьшился на треть. Не все были способны выдержать тот темп, с которым двигались убийцы драконов. Многие оставались, чтобы переждать, так как бродили слухи, что противостояние двух рыцарских орденов скоро закончится, ведь силы были на исходе у обеих сторон, да и зима неумолимо приближалась.

«Ловецу удачи» не верилось, что где-то поблизости кипит ожесточенное противостояние, глядя на эту умиротворенную картину вокруг. Полукровка сидел на перилах лестницы, поднимающейся к открытой веранде постоялого двора, и разглядывал чернеющие на шарфе из красной ткани узоры. Они были вычерчены в глуби материала и ощущались теплом, когда он проводил по ним пальцами.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});