Тайна старого замка - Ирина Волк

Она достала планы и долго рассматривала их. Наконец, выбрала самый старый план, две гравюры, изображающие замок в 1520 году, и на минуту задумалась. Потом торопливо, чуть не разорвав, вытащила из папки ксерокопии, сделанные в библиотеке Академии, схватила карандаш и углубилась в перевод: первый раз она просто пробежала глазами по страницам, а теперь требовалось более тщательное изучение текста. Через час она отложила исписанные листки.

Что могут рассказать сухие чертежи? Они способны поведать о расположении зданий относительно города, местности, друг друга, показать ширину рвов, толщину стен, высоту башен. Но можно ли почувствовать неповторимый аромат той дальней романтической эпохи, когда строились эти сооружения, возможно ли ощутить волшебную ауру этого загадочного места? Даже фотографии сейчас не помогут, многое уже утрачено, еще больше отреставрировано, а при реставрации, тем более начатой тогда, когда еще не существовало научной теории, многое могло быть изменено или даже уничтожено.

Но Гейдельбергский замок прославился благодаря тому, что его часто писали и рисовали романтики, думала она. Вот и надо поискать, как он выглядел в то время, двести лет назад, сравнить эти рисунки и гравюры с имеющимися планами.

Она подошла к полке с книгами.

Через пять минут Наталья нашла нужную книгу. «Живопись немецкого романтизма». Улеглась на диван, подложив под спину несколько забавных подушечек, приобретенных на выставке с очень манерным и напыщенным названием «Элитные декоративные предметы», оперла альбом на колени и стала неторопливо перелистывать страницы.

За окном начинался хмурый рассвет. Горничная принесла поднос с завтраком, Наталья машинально нашла стакан с соком, так же не глядя поставила его на место, нащупала, тарелку, не чувствуя вкуса, прожевала то, что на ней лежало, выпила кофе, не ощутив его аромата…

Филипп Отто Рунге[28], Каспар Давид Фридрих[29]…

Она уже не могла оторвать взгляда от книги, позабыв, зачем взяла ее в руки. Романтизм так высоко превозносил не только творчество как таковое, но и тех, кто создает великие произведения! Романтики открыто провозгласили торжество индивидуальности, ценность каждой отдельной личности, полную свободу творчества. Именно это и привлекало в них Наталью. Ее восхищала их непримиримая борьба за духовное раскрепощение, за освобождение личности, раскрытие внутреннего мира и художника.

Вильгельм Шадов[30], Иоганн Фридрих Овербек[31], Петер фон Корнелиус[32]…

Эти имена ласкали ее слух, словно самая нежная музыка, а глаза восторженно всматривались в красочные иллюстрации. Немецкие романтики смело уравнивали трагичное и комичное, обыденное и необычное. Их яркая эмоциональность и острый интерес к сугубо личному придавали самому творческому акту решающее значение, разрушали оковы, сдерживавшие свободу творчества.

Франц Пфорр[33], Карл Филипп Фор…

Фор? Он же родился в Гейдельберге! Учился сначала в Мюнхене, потом, благодаря щедрости принцессы Гесской, смог поехать в Рим, где вошел в круг новых немецких романтиков. А через два года утонул в Тибре. Его считали одним из самых талантливых художников своего времени. Выдающийся рисовальщик и хороший пейзажист, он делал великолепные графические портреты…

А вот и Гейдельбергский замок!

Прекрасный пейзаж. И графические работы: вид старого замка с юга, беседка. Но слишком много фантазии, изображение замка, каким он мог быть многие годы назад. Хотя и это уже коечто…

Кто же там дальше?

Мориц фон Швинд[34], Альфред Ретель[35], Карл Эдуард Фердинанд Блехен[36]…

Что это?

Неужели?..

Альбом с грохотом упал на пол, но Наталья даже не заметила этого. Она уже бежала к столу, перебирала и поворачивала планы. Снова бросилась к дивану, подняла книгу, нашла нужную иллюстрацию и судорожно вздохнула.

Уже второй раз за эти дни Наталья врывалась в Ксюшин дом, словно внезапная и сокрушительная весенняя гроза. Она пролетела через холл, на ходу услышав от Лены, что хозяйка сейчас в детской, быстро взбежала по лестнице, отворила дверь Мишкиной комнаты и с порога затараторила:

— Послушай, в юго-восточной части Гейдельбергского замка есть Взорванная башня, Крауттурм, или, как еще ее называют, — Пороховая башня. Она была взорвана французами во время войны за Пфальцское наследство. Раньше считали, что Крауттурм построена в 1460 году, но сейчас многие искусствоведы и археологи склоняются к мнению, что она более раннего происхождения, то есть начала возводиться еще в тринадцатом веке. Это фланговая башня, она имела внешний диаметр двадцать четыре метра, толщину стены на внешней стороне до шести с половиной метров. Французам лишь со второй попытки удалось подорвать башню. Она раскололась на две части, одна из которых упала в ров.

Она замолчала, чтобы перевести дыхание, но Ксения так напряженно смотрела на нее из-под насупленных бровей, что Наталья поторопилась продолжить:

— Так вот, в Бременской художественной галерее, Кунстхалле, есть картина немецкого художника Карла Блехена, изображающая Взорванную башню Гейдельбергского замка в 1830 году. На этой картине хорошо виден тайный проход, как раз на переднем плане, — она подняла руку, останавливая Ксюшу, попытавшуюся что-то возразить: — Да, о Карле Блехене обычно говорят как о романтическом пейзажисте, и можно было бы предположить, что художник просто дал волю своей фантазии. Но это не так. Он был одним из первых, кто начал писать реалистические пейзажи и создал так называемую индустриальную живопись. По крайней мере в Германии. Его восхищала промышленная мощь. Посмотрела бы ты только на его картины «Постройка Чертова моста» и «Прокатный завод в Эберсвальде»! А ведь они написаны в то же самое время, что и «Взорванная башня». Блехен очень точен в деталях. И в его работах — такое искреннее, почти детское восхищение экономическим подъемом!

— То есть ты хочешь сказать, — медленно произнесла Ксения, — что в настоящем Гейдельбергском замке есть потайной лаз?

— Вот именно!

— А поскольку мои… ну, будущие мои развалины построены по его образу и подобию…

— То там тоже должен быть подземный ход, — закончила Наталья. — Вероятно, тот, которым бежали Косса и Има.

Ксения соображала быстро:

— Значит, туда можно проникнуть не привлекая внимания, то есть неожиданно. Например, сегодня вечером.

— Например, сегодня вечером, — подтвердила Наталья.

— Так чего же мы ждем?

* * *

На этот раз к поездке готовились основательно.

Из шкафов были извлечены старые джинсы, свитера, куртки, сапоги, кроссовки и лыжные шапочки. Все это подвергнуто тщательному изучению и глубокому анализу на предмет пятен и дырок. После этой серьезнейшей процедуры вещи были подобраны в гармоничном сочетании и примерены в гардеробной. Лишнее — отбраковано и отправлено назад в шкаф, нужное — разложено по большим пакетам и перенесено в Ксюшин «Hummer».

— Теперь следует подумать о снаряжении, — заявила Наталья.

Она взяла карандаш, лист бумаги и присела за стол:

— Начинай!

— Кирка, лопата, моток бечевки, — припоминая «Приключения Тома Сойера», предложила Ксюша.

Наталья записала.

— Свечки и спички.

— Свечи можно заменить фонариком, — заметила Наталья.

— А если батарейки сядут?

— Тогда возьмем то и другое.

— А еще компас.

— Ты умеешь им пользоваться?

— Ну-у-у… теоретически. Стрелка должна указывать на север.

— Для чего?

Ксения пожала плечами:

— Не знаю, но вроде так положено.

— Ладно, — согласилась Наталья, — на месте разберемся. Что еще?

— Мел!

— Это еще зачем?

— Ставить крестики. Если заблудимся, по ним можно найти дорогу назад.

— Разумно. Еще?

— Средство от комаров.

Наталья подозрительно посмотрела на подругу и отложила карандаш:

— Ранней весной?

— Но ведь в подвалах всегда водятся комары. Круглый год.

— А ведь и правда! Берем, — она записала и это.

— Ледоруб!

— Ну знаешь ли…

— А если осенью туда натекла вода, зимой замерзла, а сейчас лед еще не растаял? Там ведь солнца нет.

Подчиняясь Ксюшиной железной логике, Наталья была вынуждена согласиться и с этим предложением. А от себя добавила в список альпинистское снаряжение — веревки, крючья, карабины, кошки, страховочные обвязки.

— Вдруг лаз ведет вниз, а потом резко наверх, — пояснила она свое решение.

— И мы потащим все это на себе? — в ужасе посмотрела на нее Ксюша.

— Нет. Мы пойдем налегке, а если увидим, что там не пройти, вернемся назад и возьмем только то, что потребуется. Но для гарантии надо купить все.