Записки блокадницы - Галина Точилова

подумала — когда еще Победа, и очень ошиблась.

И вот всеобщая радость — 9 мая, Победа! И очень скоро смотрю в окно, лето, на улице теплынь, и идет сержант в годах, весь в медалях, а сзади парень на тележке везет вещи. Останавливается возле наших ворот. Кто такой? И сердце екнуло. Тетя Аня встречает его и мне кричит:

— Ищи Татьяну!

А я знаю — она у своей подружки Олимпиады. Прибегаю, а они там веселятся, ухахатываются до слез, до мокрых штанов. Я с порога ей:

— Так, веселишься! А там дед Апанас с вещами приехал.

Обе с открытыми ртами без слов некоторое время пребывали. Очнулись, пошли. Дед Апанас оказался мужиком хватким, живо в райком и военкомат смотался, встал на учет, ему быстро работу хорошую подобрали, прописку сделали, Надюшку в пионерлагерь отправил, Лидушку в детский садик устроил, что было нелегко.

Татьяна сначала как бы придавлена была такими быстротечными событиями, потом свыклась. Как дальше события развивались, мне уже было недосуг выяснять, так как экзамены были на носу, и их по новой программе предстояло сдавать. Это были пробные экзамены на аттестат зрелости, и еще появилось новшество — после школы можно сразу в университет поступать, минуя институт. Сдавать надо было все предметы, и те, что в младших классах проходили и уже забыли. Затор у всех был с рисованием и чистописанием.

В Москве открылись коммерческие магазины, где без карточек и талонов можно было купить всякие продукты. А нам, десятиклассникам, давали каждый день в поддержку хлеб белый и черный по 100 граммов. Всем классом решили — его не есть, а продавать задорого на рынке и деньги к выпускному копить. Решено — сделано. Лида Рожина всю коммерцию взяла на себя. В такое еще голодное время мы в коммерческом накупили всякой всячины, плюс директора фабрик, чьи доченьки у нас учились, из подсобных хозяйств подбросили нам мяса и овощей.

И вечер у нас был шикарный! Ансамбль из военного училища, все учителя и родители. Три дня гуляли, всех накормили и напоили. Потом распрощались со школой, я отгул на заводе взяла и начала готовиться к экзаменам в университет. Решила осуществить наказ Григория Наумыча и стать математиком. Но Лидия Ивановна, учитель русского и литературы, не согласилась со мной и за ручку отвела меня сдавать экзамены на филфак.

Сдала, рада была. А на заводе наш инженер спросил:

— Как дела?

— Полный порядок, — радостно сообщила.

А он мою радость остудил вопросом:

— Почему в Москву? А как же ты вернешься в Ленинград?

Вызов прислать некому, все родственники, оставшиеся там, умерли. Еду срочно в Москву за документами. Высылаю в Ленинград на третий поток. Там набор только на биологический, географический и философский, на филфак уже места нет. Из этих трех ничего не знала и стремлений не имела. Выбираю географический, хотя предмет вообще не знаю. Получаю вызов, забираю Людмилу, которой уже три года, и отправляюсь в путь-дорогу. А она в вызове не указана, везу ее контрабандой, как нарушителя.

В вагоне, где мы разместились, ехали моряки, веселились. Проверок было много. Я ребятам рассказала, какого пассажира тайком везу, и они все взяли на себя. Им заранее сообщали, когда контроль идет. Людмилу усаживали в уголок, заставляли мешками и чемоданами, рюкзаками, давали ей кусочек сахару, чтобы молчала и не вылезала, пока не позовут.

Много проверок выдержали, все шло хорошо. И вот уже в конце, подъезжая к Ленинграду, опять проверка, контроль еще проверяет документы, и вдруг, раздвигая чемоданы, вылезает Людмила:

— И долго я буду тут сидеть?! Я писать хочу.

Немая сцена длилась минуту, а показалась вечностью. Потом грохнули смехом, и спасибо морякам — они контроль взяли на себя, и все обошлось.

В Павловском Посаде я была знакома со Славиком Тихоновым, там он учился в другой школе и по пути после уроков заходил за Юркой Максимовым, и они все вместе шли в свое Пеньково. Я с ними до железной дороги доходила, так и познакомились. А еще у нас училась Женя Балашова, а у нее брат в Москве артист был, в кинофильме «Семья Оппенгейм» играл заглавную роль. Так он нас на «Мосфильм» водил и с Москвой знакомил.

А еще в Москве мамина закадычная подруга жила — Катя. Мы с ее дочкой Валентиной дружили еще с Ленинграда. Я к ним в Москву на каникулы ездила. Отчим ее в ЦК работал, а Валька в музыкальном училище училась в классе у Лемешева, окончив, почему-то не пела, а топ-моделью была. У нее была подруга Зоя, и они все старались за иностранцев замуж выйти и терлись в каком-то бомонде, а я была не их круга и старалась в стороне держаться. Но все равно с их семьей у нас связь сохранялась, и много разных историй было, но это уже другое.

4.3.2. Истории времен Павловского Посада

Хочу немного рассказать о тете Кате, для этого сначала вернемся опять в Ленинград. В те давние времена у них своя троица была — Катя, Зина и Елена. Катя встретила красавца-юнкера, от которого родила дочь Валентину, а юнкер куда-то смылся. Потом она с москвичом Ильей слюбилась и в Москву с ним укатилась.

Он в ЦК работал, день и ночь в работе был, она дома оставалась одна, хранительницей семейного очага. Пофлиртовать или интрижку завести не прочь была, а доченька уже подросла и от мамы не отставала. По этой части у них конфликты случались, когда в одного и того же обе влюблялись. Друг у друга кавалеров отбивали и меж собой иногда враждовали.

Когда мы в Посаде очутились, то у Кати с Еленой дружеские отношения восстановились, время от времени они ездили друг к другу. И мы с Валентиной приятельствовали и иногда на каникулах друг у друга гостили. У Кати в свое время от Ильи дочка Женя родилась, была ровесницей нашему Олегу. Они между собой тоже дружили. Вот так мы и жили.

Ближе к осени тетя Катя у нас гостила, и пошли мы трое за грибами в лес. Зашли по пути к леснику — насчет дров договориться. Лесник в годах был, высокий, красивый, стройный, седой и с бородой. Катерина в него сразу влюбилась, шуры-муры завела, к себе в город на время увезла. В ванне его купала, от лесной глуши отмывала, в цивилизацию внедряла.

В общем, любовь была, пока Валька в студента МГИМО не влюбилась. Когда он приходил, а Вальки дома не