Поверь Мне - Виолетта Иванова

разом он раздражался все больше и больше. Она стала нервировать его своим присутствием, своей навязчивостью. Не говоря о том, что совершенно не занималась хозяйством. Когда он, вернувшись домой с работы, спросил у нее, что у них на ужин, Влада обиженно поджала губки:

— Любимый, я не кухарка! Если хочешь есть, давай сходим в ресторан или закажем домой?

Порядок, который так тщательно наводила Вера, исчез через сутки после того, как в квартире появилась Влада. Пока он был на работе, она съездила к себе, собрала вещи и перевезла их к Дмитрию. Вечером он был неприятно удивлен, когда обнаружил в своем шкафу сваленное в кучу чужое белье.

Бардак в ванной комнате его раздражал больше всего. Если у Веры было всего три-четыре флакона с уходовыми средствами, то Влада забила все свободное пространство своими баночками-склянками. Зеркало пестрело какими-то непонятными потеками.

— Влада, прошу, убирай за собой ванну, — не выдержал как-то Дмитрий, в очередной раз вытирая зеркало.

— Дим, я чего-то не пойму. А где твоя домработница? Я что-ли должна все убирать? — капризным тоном ответила Влада. — Извини, любимый, но я не собираюсь портить свои руки и маникюр. Тем более самый лучший мастер куда-то уехала. Мне только-только удалось к ней записаться через своих знакомых. Теперь даже не знаю, у кого делать.

Дмитрий позвонил Анне Леонидовне, попросил ее выйти на работу. Через неделю его домработница, которая служила у него три года, заявила, что она не собирается вытаскивать за его девицей все то говнище, что она устраивает. Дмитрию было неприятно, но он стерпел. Нашел по объявлению новую работницу, которая примерно через месяц заявила, что не хочет терпеть такого отношения к себе и тоже уволилась.

Влада стала раздражать Влада, ее наигранность чувств вызывала отторжение. Он снова и снова смотрел на нее новым взглядом, на то как она вела себя в постели, имитируя чувства. На память тут же приходили картины их близости с Верой, которая отдавалась ему всем телом, всей душой, дарила ему любовь и нежность.

Влада перестала притворятся пай-девочкой и превратилась в алчную, капризную девицу которая намерена получить с него все, что задумала. Она перестала скрывать, что собирается женить его на себе. Такие разительные перемены совершенно не устраивали Дмитрия. Когда он пытался поговорить с ней, она устраивала ему истерики, которые заканчивались битьем посуда и звонком папе или маме, которые пытались воздействовать на Дмитрия и уговорить его потерпеть Владу. «Ну такой у нее характер», говорили они.

Он никак не мог понять, как он мог увлечься этой Владой? Пустая, капризная, за душой ничего, кроме денег и брюликов. Даже ее кукольная внешность теперь казалась ему какой-то отталкивающей.

Если сначала Дмитрий спал с Владой в одной комнате, то потом стал уходить в бывшую комнату жены, проводил там ночи, думая о том, что произошло. Постоянно сравнивал Веру и Владу. И всегда такое сравнение было не в пользу Влады. Он часто обнимал подушку жены и вдыхал ее запах, вспоминая ее нежный румянец, когда они были вместе. Как она из замкнутой девочки прекратилась в шикарную отзывчивую женщину. Он вспоминал ее, какой видел в последний раз и готов был набить себе морду за то, что в его руках была такая шикарная женщина, знающая себе цену, умеющая любить, а он слил в унитаз их отношения, ее любовь, ее доверие.

* * *

Последней каплей в отношениях с Владой стало ее явление в новый клуб в украшениях, которые он дарил Вере. Дмитрий находился в своем кабинете, когда ему сообщили, что пришла Влада и ищет его. Он не успел ничего сделать, как распахнулась дверь и она вошла:

— Привет, мой любимый! — промурлыкала она. — Я так скучала дома одна, что решила заехать за тобой. Подумала, что мы может вместе поужинать потом где-нибудь в ресторане. Я слышала, недавно открылся новый, такой крутой, самый модный, — она тараторила так, что он не смог даже слово вставить. Она подошла к нему, села ему на колени и обняла за шею. Он увидел у нее на груди подвеску, которую дарил Вере. Ошибиться он не мог, так как сам заказывал ее у мастера по своему эскизу. Он не успел ничего спросить у Влады, как она сняла левую руку у него с шеи и положила ему на грудь. Он увидел на запястье браслет, который также принадлежал Вере, а на пальце ее помолвочное кольцо.

Он резким движением поставил девушку на ноги, поднялся сам, схватил ее за руку и спросил:

— Откуда у тебя эти браслет, кольцо и подвеска?

— А что такое? Я взяла их в шкатулке. Ты же не против?

— Против. Это вещи моей жены и никто не может их брать, кроме нее.

— Милый, ты чего? Ее же больше нет и нечего такой красоте пропадать.

Он не стал больше ничего говорить, снял с ее шеи подвеску, с руки браслет и кольцо.

— Остальное где?

— Да все там, где и было. Да что такого? Ее больше нет, почему бы мне не носить эти украшения? — Она не понимала, почему он так себя повел.

— Она есть и она вернется. Ее вещи я никому не разрешаю трогать.

Дмитрий взял ее за руку, вытащил из клуба, посадил в машину, привез домой. Он убедился, что колье и кольца на месте, сказал:

— Даю тебе полчаса, чтобы собрать свои шмотки и убраться отсюда.

— Да как ты смеешь со мной так поступать? — Влада замахнулась, чтобы ударить его, но он перехватил ее руку, а второй рукой схватил ее за горло:

— Послушай сюда. По-хорошему. Собирай свои вещи. И вали отсюда. И чтобы я тебя больше не видел.

— Да ты… да я…. да ты…., — она кричала, слала на него проклятья и обзывала его такими словами, что любой мог бы ей позавидовать.

— Значит, по-хорошему не получится, — сказал Дмитрий, отпуская Владу и сам взял ее чемодан и стал скидывать в него ее вещи.

— Ты что делаешь, урод! Да я папе расскажу, он тебя размажет, — снова она перешла к угрозам, пыталась отобрать у него свои вещи, била кулаками по спине.

— Твоего папашу сегодня задержали за взятки. Думаю, ему будет не до твоих проблем ближайшие лет восемь.

Влада резко замолчала, продолжая глотать воздух. Дмитрий воспользовался затишьем и с удовольствием затолкал все вещи и банки-склянки в чемодан и пару пакетов, выставил из квартиры, вывел за руку Владу и закрыл за ней дверь. Она какое-то время стучала, требовала отрыть и простить ее. Но он просто