Смотрящие вперед. Обсерватория в дюнах - Валентина Мухина-Петринская

Дальше, к моему великому сожалению, Иван Владимирович переходит на тот самый «тарабарский» язык, который нельзя понять.

Мальшет, оставивший нас в самом начале доклада, появляется на сцене, румяный, оживлённый, с целой кипой карт, таблиц, графиков и помогает Турышеву демонстрировать их восхищённому залу. Коэффициенты корреляции, батиграфическая кривая, вертикальные перемещения футштоков… (Лиза прерывисто вздыхает и тихонько сморкается). Была там и тройная карта — изменения конфигурации Каспия в связи с понижением уровня. Я видел её не раз в комнате Турышева. Но что поразило меня больше всего (да и не только меня!) — это график колебаний числа солнечных пятен (одна кривая), стока Волги (вторая кривая), уровня Каспия и улова рыбы (третья и четвёртая кривые) — четыре линии, повторяющие одна другую. Прямая зависимость!

Иван Владимирович оживился, лицо его потеплело — лёд растаял. А Львова он просто не замечал.

В общем, я кое-что всё-таки понял. Проблема изменения уровня Каспийского моря тесно связана с изменением климата всего Северного полушария. А колебание климата обусловливается колебанием солнечной активности. Во второй половине XVII века солнечная активность была очень низкой, а уровень Каспия, наоборот, высоким. В XVI веке солнечная активность была высока, а уровень Каспийского моря — низок. В XV и XIV веках солнечная активность стала ниже, чем в XIII веке, и соответственно положение уровня моря повысилось.

Низкое стояние Каспия в 1930–1960 годах приходится на современную нам фазу высокой солнечной активности. Ей предшествовала эпоха, в общем, средняя по высоте солнечной активности, и вековые положения уровня Каспия были в 1870–1920 годах средними. Солнечная активность наивысшего уровня достигла к 1790 году, как раз в это время имело место резкое падение уровня Каспия.

Таким образом, получалось, что сверхдолгосрочный прогноз уровня Каспия упирался в прогнозы солнечной деятельности — вот куда приводила путеводная нить. А достижения советской гелиофизики, накопленный ею фактический материал были огромны. И выводы из этих накопленных фактов и наблюдений гласили: на ближайшие сто — двести лет (возможно, на пятьсот!) солнечная активность будет возрастать. Следовательно, уровень Каспия будет падать. (В зале поднимается шумок.)

— Смело! — усмехается Львов и с глубоким соболезнованием смотрит на Турышева. Он так соболезновал, что я невольно подумал: ещё один шумок в зале, и Львов пошлёт за каретой «скорой помощи» для своего коллеги.

Иван Владимирович развивает своё утверждение. Он категорически настаивает на том, что в ближайшие сто — двести лет уровень Каспия будет снижаться. (Львов поникает головой: ему «стыдно» за своего коллегу.)

— Исследование старинных карт позволяет установить, что за истёкшие две тысячи лет среднее положение уровня Каспия было вообще ниже современного, следовательно, Каспийскому морю более свойственны низкие стояния, нежели высокие, — добавляет Иван Владимирович. — Необходима самая срочная разработка широких научно обоснованных мероприятий для поддержания уровня Каспия на отметке, наиболее благоприятной для народного хозяйства…

В заключение своего доклада Турышев вынес публичную благодарность научно-исследовательским институтам, любезно представившим ему свои материалы и лаборатории, и под дружные аплодисменты сошёл в зал.

Мы с Лизой посадили его между нами. Он немножко «захекался», то есть тяжело дышал.

Следующий доклад был Мальшета. Неудобное предоставили ему время — все устали и хотели есть. До обеденного перерыва оставался час. Но не таков был Мальшет, чтобы не захватить хотя бы и уставшую аудиторию.

Когда-то, увидев его впервые, обратил я внимание на то, как уверенно шагал он по земле. Вот именно так, уверенно, подошёл он к кафедре, уверенно и страстно начал речь. И тут мне бросилась в глаза разница между уверенностью Мальшета и Львова. Уверенность Филиппа была силой внутреннего убеждения, у Львова — ощущением прочности своего положения.

Странное в этот момент возникло у меня ощущение. Почему-то показалось, что всё это уже было. Был этот переполненный людьми затемнённый зал, пронизанный полосами дневного света, падающего из раскрытых в коридор дверей, монотонное жужжание вентиляторов, была именно эта обитая сукном сцена с неподвижными членами президиума на фоне огромных голубых карт Каспия. Был Филипп Мальшет, уверенно бросавший в зал выношенные им идеи сердца. Был тяжело дышащий Иван Владимирович рядом на стуле. Было, наконец, неизвестно откуда возникшее чувство, что сегодня непременно ещё что-то произойдёт. Тягостное ожидание неприятности.

Не знаю, могло ли то быть предчувствием скандала, разразившегося в этот самый вечер, — я таки имел к нему причастность! — или это просто случайное совпадение?

Ощущение это продержалось минуты две-три и угасло. Словно тёмный предмет осветили на миг изнутри лучами.

Растревоженный, стал я внимательно слушать Филиппа.

Мальшет коротко, броскими штрихами рисовал картину обмеления Каспия. Пересохшие каналы и протоки, подводные отмели, ставшие островами, илистые соры вместо зеркальных заливов, погибшие богатейшие в мире нерестилища. Дельты Урала уже нет, дельту Волги поглощают пески. Остались в песках на десятки километров от моря крупнейшие ловецкие посёлки. К некоторым промыслам, например к Бурунному, рыбу доставляли сложным и дорогим путём: суда становились из-за мелководья далеко от берега, рыбу грузили в ящики, которые уже на верблюдах подвозили к промыслу. Теперь этот промысел, как и многие другие, просто закрыт, здание рыбозавода заносит песок, рыбаки перебрались на остров, но и остров оказался… на песке, а море отступает все дальше.

Сестра легонько ущипнула меня за руку: «Слышишь, Янька, это он о нашем Бурунном говорит!»

— В устье реки Урала, — продолжал с гневом Мальшет, — рыбные заводы работают с неполной нагрузкой, зачастую в убыток из-за трудности подвоза рыбы с моря. Полностью исчез залив Гасан-Кули — единственный рыбный район у берегов Туркмении. Остров Челекен сделался полуостровом. Отмирает вблизи устья реки Куры ценнейший залив имени Кирова. А между тем Каспийское море представляет богатейшие источники сырья, к его берегам тянутся потоки хлопковых грузов, шерсти, и по морскому грузообороту море занимает первое место в СССР.

По долгосрочным прогнозам Института океанологии Академии наук СССР (что подтверждается, в частности, работами такого крупнейшего учёного, как профессор Турышев), уровень Каспия будет снижаться ещё в течение ближайших ста — двухсот лет. На советских учёных лежит тяжёлая ответственность за Каспий. Говоря языком старинных лоций, мы, смотрящие вперёд, обязаны далеко видеть. Уровень Каспия нужно поднимать, этого требует народ, требуют государственные интересы. Давайте советоваться, что же нам предпринять.

Анализируя создавшееся на Каспии положение (в ближайшие годы в Каспий не может быть подано достаточно воды для поддержания его уровня!). Институт океанологии Академии наук СССР предложил схему локального регулирования моря. Это будет дамба через море. (Мальшет спокойно с указкой в руке перешёл к огромной карте Каспия.) Дамба пройдёт от посёлка Бурунного на остров Ракушечный в направлении на северо-восток по современным глубинам 0,5–1,5 метра и будет иметь длину 250 километров. Однако к проекту Океанологического института относятся без должного внимания. О нём много пишут, но и только. Не отпускают средств на изыскания. Над проектом инженера Дмитриева о стоке северных рек — Печоры, Вычегды, Камы — в Каспий трудилась десятки лет целая армия изыскателей, проектировщиков, конструкторов. Группа высококвалифицированных инженеров руководит топографо-геодезическими работами. Имеются налицо детальные чертежи, по которым можно класть бетон и рыть землю. А проектом дамбы через Каспий занимаются одни океанологи. Каспийской проблеме не уделяется должного внимания, она, по существу, беспризорна.

— А как вы относитесь к проекту Дмитриева? — спросила, вдруг оживляясь, полная пожилая женщина в чёрном платье с орденом на груди — она сидела в президиуме. (Как я потом узнал, это была известный ихтиолог Васса Кузьминична Бек.)

— Весьма положительно отношусь! — воскликнул Мальшет. — Но Каспий это не спасёт. Эффект его для Каспийского моря скажется не раньше, как лет через двадцать, когда уже будет поздно спасать вашу рыбу, Васса Кузьминична! Повторяю, нужны самые срочные меры! — продолжал Мальшет. — Я уже предлагал в печати и снова настоятельно предлагаю — надеюсь, совещание поддержит это предложение — объявить открытый конкурс на гидротехническое сооружение, регулирующее уровень Каспия. Кроме того, в обсуждении проблемы Каспия должны принять участие не только представители научно-исследовательских учреждений, но и печать, партийные и советские органы. Проект такого грандиозного сооружения может родиться лишь как результат огромного коллективного труда. Как ни странна своей новизной идея регулирования целого моря, но она вполне по плечу советскому народу, советской технике…