Дорогая Лав, я тебя ненавижу - Элия Гринвуд

бью его по затылку. Сильно. Он ошеломленно моргает, глядя на меня. Но никто и близко не был так шокирован, как я сам.

Какого черта я только что это сделал?

– Шикарно, братан, – я пытаюсь оправдать случившееся.

– Не веди себя так, будто ты бы не засадил, – упрекает меня Аксель.

Я бы засадил тебе.

По лицу.

Кирпичом.

Это считается?

– Ты бы видел ее сестру, – вклинивается Тео. – Говорю тебе, в этой семье хорошие гены.

Разговор переходит на сестру Ви, и я перестаю обращать внимание, сосредоточившись на телефоне. У меня пять непрочитанных сообщений от Бри, которая спрашивает, когда мы сможем встретиться, чтобы потрахаться.

И ни одного от Лав.

Она так и не ответила мне, когда я попросил ее рассказать что-нибудь о себе. Может, она почувствовала давление?

Может, мне не стоило этого говорить?

Я фыркаю.

Взгляни на себя.

Переживаешь из-за какой-то девчонки, которую никогда не увидишь.

Я изучаю переполненную гостиную Тео и задаюсь вопросом, чем сейчас занимается Лав. Настолько же ей скучно, как и мне? Сидит ли она дома одна или тоже застряла на вечеринке? Все мои вопросы уходят в небытие, когда входная дверь распахивается и знакомый голос разносится по дому:

– Дело во мне или вечеринки Теодора Кокса уже не те, что раньше?

Нет.

Не он.

Не сейчас.

Тео и Аксель, не теряя ни секунды, вскакивают на ноги и приветствуют ублюдка у двери. Месяц назад я был бы в их числе. Но теперь? Я едва могу находиться в одной комнате с этим уродом.

Я прижимаюсь задницей к дивану и залпом выпиваю напиток, который держу в руке. Высасываю все до капли и изо всех сил сдавливаю красный стакан, желая, чтобы это был череп одного предателя. Затем я снимаю блокировку с телефона и притворяюсь, что нахожусь в разгаре увлекательной беседы ни с кем.

Единственное приветствие, которое этот парень получит от меня, – встреча с кулаком.

– Броуди, мать его, Ричардс, чтоб я сдох, – Тео устраивает шумиху вокруг приезда старшего брата Финна, словно жополиз, которым он и является. Это и понятно. Мы почти не видели Броуди с тех пор, как он уехал в колледж.

– Ты, сукин сын, ты же сказал, что у тебя ничего не получится, – Тео быстро обнимает Броуди. – Что заставило тебя передумать?

– О, ты знаешь, я вернулся в город пораньше. У меня были кое-какие… обязательства, если вы улавливаете мою мысль, – хвастается Броуди, и парни смеются, как две благовоспитанные поклонницы.

Не заблуждайтесь, раньше я тоже был одним из них.

Вырос, восхищаясь пустым местом, которым является Броуди Ричардс. Он научил меня и Финна играть в мяч, показал нам, как забивать, и я не говорю о баскетболе. Он еще и затащил нас в клубы задолго до того, как пришло наше время. Я равнялся на него, поскольку он на два года старше. Считал его «наставником».

Он был старшим братом, которого у меня никогда не было.

Пока я не увидел его таким, какой он есть на самом деле.

– На сколько ты останешься? – продолжает расспросы Аксель. – Киски в Дьюке не сильно по тебе скучают?

Броуди смеется.

– Только на выходные. Но ты знаешь, как это бывает. Киски следуют за мной повсюду, куда бы я ни пошел.

– О, я тебя понял, мужик. Видишь что-нибудь, что тебе нравится? – спрашивает Аксель, и Броуди делает вид, что осматривает гостиную.

– Не. Слишком молоденькие на мой вкус.

– Значит, увлекаешься женщинами постарше? – Аксель шутливо пихает его локтем.

– Что-то вроде того, – ухмыляется Броуди.

Ярость подпитывает мое тело, желание свернуть ему челюсть зудит в моих венах, как наждачная бумага. Если этот ублюдок хотя бы посмотрит в мою сторону, клянусь Бо…

– Земля вызывает Ксавье Эмери.

Серьезно?

– Мама не учила тебя, что невежливо игнорировать людей? – ворчит Броуди. Я делаю вид, что не слышу его, продолжая смотреть в свой телефон. – Чувак, ты пялишься на этот телефон уже минут двадцать. Лучше бы там были какие-нибудь гребаные нюдсы.

Тео и Аксель смеются над шуткой своего господина. Их яйца должны втянуться обратно в любую минуту.

Я так сильно сжимаю кулак, что кровь отливает от костяшек, и мне приходится напоминать себе, что он все еще брат Финна. Не говоря уже о том, что он сын лучшего друга моего отца, но, блин… если бы он был кем-то другим, то уже сейчас ему бы понадобилась помощь дантиста.

– Не, мужик, мне просто скучно, – бормочу я как можно холоднее.

Он не обращает внимания на мой тон, продолжая разговор с парнями. И я уже думаю, что избавился от него, пока…

– Эй, придурок, ты не видел моего брата? – пристает ко мне Броуди.

Нет, миссия не закончена.

Я больше и секунды не смогу притворяться, будто не хочу набить ему морду. Даже ради отца.

Или Финна.

Мне нужно убираться отсюда.

– Нет, – я поднимаюсь с дивана Тео и прокладываю себе путь через толпу, направляясь ко входной двери.

– Куда ты идешь? – спрашивает Тео, когда я обхожу их и распахиваю входную дверь.

Я роюсь в бумажнике, показываю ему свое фальшивое удостоверение и вру:

– Просто хочу купить еще выпивки.

Тео хмурится.

– Что? Но холодильник полон…

Но я уже ушел.

Авина

Я всегда гордилась тем, что знаю свою лучшую подругу. То есть, разумеется, какая лучшая подруга не знает? Даймонд Митчелл стала моей небиологической сестрой с тех пор, как мы встретились на ежегодном городском карнавале летом накануне девятого класса.

Семья Дии только что переехала в Сильвер-Спрингс по работе отца, а я получила новую подработку – наблюдать за играми детей на выходных. А под «наблюдением» я имею в виду контроль за тем, чтобы дети не затоптали друг друга в надувном домике.

Я провела свои школьные годы, считая Дию частью себя. Зачеркните это, отражением меня. Другой, более уверенной версией, но все же отражением.

А что в последнее время?

Отражение стало туманным.

Искаженным.

А девушка, на которую я сейчас смотрю? Та, кто пьет шоты с капитаном команды поддержки и закидывается мармеладками с травкой? Она – отражение, которое я не узнаю. Фотография, которую я не уверена, что хочу сохранить.

Я не собиралась поддаваться давлению окружающих сегодня вечером, я вообще не собиралась поддаваться давлению, но почему-то была настолько наивной, что поверила, будто Диа нуждается в моей моральной поддержке.

Я позволила ей уговорить себя пойти на этот фестиваль наркотиков, солгала маме, чтобы она меня отпустила, и теперь думаю о том, что больше никогда ни на