Опергруппа в деревне - Андрей Белянин

Вместе мы дважды обошли Проклятую гору и даже взобрались на ее макушку. Тот же ледяной песок, но больше никаких улик и никаких следов.

– Возвращаемся, – скомандовал я.

Смысла торчать тут далее не было, надо тащить сюда Ягу и думать на месте. Без серьёзной консультации нашей эксперт-криминалистки в этом мутном супе ловить нечего.

В целом расследование явно сдвинулось с мёртвой точки, хотя и скорее добавило новых вопросов. Предположительно Кощей устроил усыпальницу своей супруги по принципу собственного же дома. Сверху навалил гору соли, через которую ей ни за что не выбраться, а… стоп! Она же покойная, то есть умерла!

Неужели не добил или всерьёз боялся, что может воскреснуть? Или же (не приведи господи, но маньяки всякие бывают…) он замуровал женщину живьём?! Просто кошмар какой-то… С гражданина Бессмертного, конечно, станется, но мы пока ТАКИХ семейных дел не расследовали. Нет, всё-таки хорошо, что Олёна уехала к тётке, я бы, наверное, с ума сошёл от беспокойства, будь она сейчас рядом.

– Никита Иванович, а тут вон какая-то монетка валяется. Можно я себе подберу?

– Можно, – не отвлекаясь, буркнул я, даже не глядя, за чем она там нагнулась…

И в этот момент грянул выстрел! Шагов с двадцати, не дальше, ей-богу… То есть сначала я услышал грохот, а потом с меня сорвало фуражку. Помнится, я ещё успел её подобрать, отметить на околыше дырочку, в которую свободно влезал большой палец, и только тогда броситься на застывшую столбом Маняшу…

* * *

– Ложись, дура!

…Следующий кусочек свинца влепился в смолистую кору сосны, около которой она только что стояла. Я прижал её всем телом, стараясь максимально закрыть от пуль, и слышал, как её девичье сердечко бьётся мне в грудь.

– Ой…

– Что? Ты не ранена, не зацепило, кровь не идёт?

– Благодарствуем, – тихо, в самое ухо, прошептала приличная девушка. – А тока я ить это… другого люблю.

– Не понял! – не понял я.

– Ну… вы бы слезли с меня как-то… не ровён час, увидит кто – жениться придётся. А оно нам обоим не в радость…

– Логично. – Я осторожно скатился с неё под куст и внимательно осмотрелся.

Из-за дальних сосенок всё ещё виднелся пороховой дым, но ведь это абсолютно не значит, что неизвестный стрелок всё ещё там. Табельного оружия при мне – только планшетка, ей особо не навоюешь. Кто бы по нам ни палил, ему нужно время на перезарядку пистолетов, благо техника ещё не шагнула так далеко, как хотелось бы киллерам.

На нас, честных милиционеров, часто охотятся, и за год своей службы в Лукошкино я бы мог все покушения в то же лукошко складывать. Но об этом лучше потрепаться в другой раз, сейчас не время. Если нет возможности защищаться, надо убегать! Я сделал знак пальчиком воодушевлённой Маняше, и мы дружно дали дёру на полусогнутых. Стреляли нам вслед ещё три раза! Один прицельно, но мимо, и два наугад, в белый свет, как в копеечку…

Кузнецова дочь ржала как ненормальная! Ей это, видите ли, в диковинку – стрельба, опасности, развлечение такое, ага… Ну а мне эти радости уже приелись, и я волок визжащую от переполненности новыми ощущениями красавицу, максимально петляя, пригибаясь и прячась за деревьями. Каким седьмым (восьмым, девятым!) чувством милицейской интуиции мы выбрались к Подберёзовке – ума не приложу!

Чудом, просто чудом, иначе никак! А когда наконец отдышались, я от бега, она от хохота, прямо у околицы нас встретила взлетевшая из-за забора частушка:

Участковый из лесуВывел за косу красу…Знать, теперь уже не наша –Милицейская Маняша!

Спасибо, очень вовремя, конкретно, трогательно и, главное, чувствуется искреннее внимание ко всем нам. И от этой самой Мани, как я понимаю, нам уже по гроб жизни не отвертеться. Что Яга скаже-эт! Но, как ни парадоксально, проблемы начались не с Ягой, а с моим младшим сотрудником… Он ждал нас у дома кузнеца, мрачный как грозовая туча и даже, кажется, заметно увеличившись в размерах.

– Как успехи, Мить, докладывай.

– Да уж доложу…

– Дьяка нашли?

– Да уж нашёл…

– Обошлись без членовредительства?

– Да уж без того и другого…

– Мить, случилось что? Какие-то проблемы? – Я его раньше в таком состоянии никогда не видел. Вот словно бы его кто-то самым предательским образом обидел, и этот кто-то… я? А отчаянная Кузнецова дочь лишь демонстративно стряхнула соломинку с сарафана (приподняв подол выше колена!) и томно попрощалась:

– До свиданьица вам, Никита Иванович! Ежели опять понадобится где чего – по дворам там али снова в лесу, тока свистните… Завсегда помочь рада всем моим девичьим старанием!

– Э-э, Маняша, – хлопнув себя по лбу, я вспомнил о том, что она подбирала какую-то монетку, – а деньги?

Она молча, с непередаваемой крестьянской грацией опустила мне на ладонь маленький серебряный кружочек и, покачивая бёдрами, скрылась за калиткой. Митяй взвыл, словно раненый слон в индийском кино, и рухнул плашмя – грызть землю! Зрелище редкое, но если не обращать внимания на его актёрские припадки, то он быстро успокоится и сам расскажет, что произошло…

Поэтому я не глядя сунул монету в карман и под любопытствующими взглядами вездесущей деревенщины пошёл в наш домик. Дело уже к вечеру, я голодный, ужин наверняка заслужил, бабка за одну простреленную фуражку закормит меня до отвала. А ведь ещё удалось раздобыть целую кучу ценнейшей рабочей информации! Нет, сегодня я мог по праву гордиться собой…

– И что, вот так вот бросите меня, и всё? Даже не выслушаете боевого товарища в горе великом! И не окажете внимания к страданью моему душевному, покуда страсть африканская меня поедом не съела?

Я не отвечал. Митька, гулко топая за моей спиной, продолжал жалостливо стенать:

– А ить я скажу, скажу, как бог свят, всё, что на душе накипело, на сердце налегло, на… В общем, уж не помню, в каком ещё месте, но тока мне и там как есть плохо!

Вот видите, я же вам говорил, главное – не оборачиваться. Ему деваться некуда – он же молчать не может по определению…

– Когда я вас в деревню родную на молоко парное от дел служебных отдыхать вёз – вот уж не думал такое поведеньице в благодарность словить… То вы у нас скромник холостой, то за единственной преступницей снами грезите, а то уже и девок наших, подберёзовских, с собой в лес прилюдно волочёте! Нет, ежели у вас полюбовность резвая, что аж до венца дотерпеть невмочь, так я начальству любезному всё как есть уступлю! Ужо не заплачу небось, не зарыдаюсь на людях-то… И не узнает никто, какова змея Митьке милицейскому сердце сушит!

Ага, дошёл до сути. Тут, главное, не мешать и не перебивать вопросами. А там его уже и силой не удержишь…

– Ить я же и не ревную ни капельки! Нет, упаси меня боже, вас с вертихвосткой энтой… которая мне, про между прочим… вот тока вчерась… такого всякого наобещалася – в двух ладонях не удержишь! Да тока непонятно, куда же нравственность в наших рядах катастрофически падает? И на кой она вам… в смысле… я ж сам думал… Не погуби, Никита Иванович, отец родной!

– Митя, – наконец обернулся я, – прекрати истерику. Между нами ничего такого не было, исключительно рабочие взаимоотношения. Марш в дом, расскажешь нам с Ягой, как прошёл день.

– Точно, ничего не было? – привередливо сощурился он. – А побожитесь!

– Вот те крест, – широко перекрестился я, нагло пародируя отца Кондрата.

Сработало, мой напарник удовлетворённо шмыгнул носом и распахнул передо мной дверь, вежливо приглашая войти первым.

* * *

Так… картина не помню какая, но дубль точно второй. Лежит наша опытнейшая эксперт-криминалистка на лавке кверху пузом, а на её узкой груди восседает здоровеннейший паук! Кто куда, а Митяй за оглоблей… Минута делов, и он уже в боевой готовности, вздымает дрын и дышит с мясницким кхэканьем. В общем, всё красиво, зрелищно, но меня уже понемногу напрягает однообразием…

– Митенька, будь умницей, брось палку свою дурацкую да на стол накрывай. Вот уже участкового ужином отпотчуем, так и информацией на круг все и поделимся.

Наш начитанный ревнивец невольно вздрагивает и хоть дрын уже не роняет, но по лицу видно: борется с собой – сил нет… Думаю, я даже оказал ему услугу, с третьей попытки вырвав оглоблю из его рук.

Яга встала, аккуратненько сняла паука и передала его на лапы бдительно сторожащему Василию. Кот унёс насекомое за печку и… надеюсь, не съел. Бабка танцующей походкой, даже не прихрамывая, прошлась по горнице, явно довольная собой и достигнутыми результатами. Кто ж, по крайней мере, у двух из нас сегодня был продуктивный день.

…Ужин состоял из смешанной кухни братских народов – азербайджанское харчо с бараньей печенью и русская картошка с грибами. Сладкий стол тоже был разноплемённым – знаменитая назимовская пахлава и бабкины блины с ягодами и мёдом.

Митька за свой прошлый обеденный демарш был выдворен с чугунком в сени, отныне субординацию Яга блюла ещё более свято, пришлось соответствовать. Впрочем, как и всегда, я об этом не пожалел…