Надежду убивают первой - Марина Серова

— Так что же, Оля настолько дисциплинированна и ответственна, что ни разу не прогуляла занятий, не опоздала на лекцию, не получила выговор от кого-то из преподавателей? Ведь не робот она, в конце концов? Я видела Олин портрет на Доске почета — очень симпатичная. За такой девушкой наверняка ухлестывает половина парней из группы. Как с таким могут мириться остальные девочки? Неужели у нее нет врагов?

— Оля никогда не давала повода для ревности и зависти. Ее голова не забита всякими глупостями. Да и интересы у девушки другие. Олечка любит спорт, природу, никогда не откажет в помощи товарищам. Вы знаете, у нее даже мечты какие-то светлые. Как бы вам сказать — благородные, бескорыстные, что ли. В июне у студентов нашего факультета был запланирован турпоход, им предложили самостоятельно выбрать маршрут. Тут Ольга и предложила отправиться в лес, к заброшенной сторожке лесника. Разбить там лагерь, отремонтировать избушку, чтобы уставшим путешественникам или туристам было где отдохнуть. Однокурсники одобрили Олечкину инициативу почти единогласно. Ребята взяли с собой инструменты, провизию, палатки. Место там очень красивое, на берегу озера. А воздух! В общем, поход удался на славу. Когда у молодежи есть цель, то все проходит организованно, без каких-либо непредвиденных случайностей. Даже те, кто сначала сомневался, остались довольны.

Ну, прямо ангел небесный спустился на землю, а не студентка Филимонова. И ведь называют-то ее преподаватели не иначе как Олечкой! Только вот, оказывается, была у ангелочка возможность побывать вечером в пятницу на аэродроме.

— Интересно! Что это за озеро? И где находится сторожка?

— Озеро Верхнее расположено километрах в восьмидесяти к югу от Покровска. Сторожка стоит на высоком его берегу, на откосе. С воды ее хорошо видно.

— А Оля не говорила, откуда узнала о сторожке?

— Ну, как же? Подождите-ка, Татьяна… Что же она говорила? Лидия Федоровна, вы не напомните?

— Олечка рассказывала, что она часто отдыхала на озере вместе со своим другом. Ей нравились там тишина и покой. А еще она уверяла, что в сторожке легче принимать важные решения, будто бы природа помогает сделать правильный выбор. Наверное, этот молодой человек и показал Оле сторожку.

— Да-да. Только он Олечке уже не просто друг. Недавно молодые люди поженились. Рановато, конечно, ведь Оле едва исполнилось восемнадцать. Но ее можно понять — у девочки не было родителей и семьи, как у других детей и подростков. Отсюда желание поскорее ее создать.

— Спасибо, Марина Юрьевна, и вам, Лидия Федоровна. Могу я еще поговорить с самой Ольгой?

— Почему нет? Сейчас как раз лекция закончится. Пойдемте, я вас провожу.

Лидия Федоровна надела очки, заглянула в расписание занятий и повела меня по длинному коридору к аудитории.

Не успели мы подойти к нужному помещению, как дверь распахнулась, и из аудитории повалила молодежь.

Моя спутница внимательно следила за выходящими студентами. Поток их постепенно редел, а затем и вовсе никого не осталось в аудитории. Окликнув одну из девушек, Лидия Федоровна спросила, где Ольга Филимонова.

— Не знаю. Сегодня я Олю не видела. Она и вчера в институте не появлялась, — последовал ответ.

— Ну вот, — растерялась заместитель декана по воспитательной работе. — В пятницу Оля вернулась с соревнований вполне здоровой. Неужели заболела?

Так, значит, Оля Семенова вышла замуж. Вот и ответ на вопрос о смене фамилии. А может быть, и ответ на мое вчерашнее неудачное дежурство около ее дома. Чтобы найти человека, недостаточно иметь его адрес, необходимо знать, где он на самом деле проживает.

— По-моему, было бы неплохо навестить больную девушку, — заметила я. — И раз уж я взялась за статью об Оле, то с удовольствием могла бы этим заняться, если вы, Лидия Федоровна, дадите мне адрес вашей студентки.

— Ой, это было бы очень кстати. Какое у вас чуткое сердце, Татьяна. Уж не откажите, съездите к Олечке. Адрес я сейчас посмотрю.

Сердце-то, может, у меня и чуткое, только холодная логика не всегда согласуется с тем, что мы привыкли называть человечностью!

Получив заветный листочек, я попрощалась с доброжелательной дамой Лидией Федоровной и покинула институт.

Резкий неприятный порыв ветра заставил меня поежиться. Неужели скоро холода? Как быстро! Как незаметно!

Деревья уже роняют первые листья. Они падают под ноги, шурша по асфальту, пытаются следовать за порывами ветра, но безнадежно отстают, скапливаясь у беленых бордюров и стволов деревьев. Как все закономерно в природе — нет солнца, нет тепла, и деревья тут же обнажают свои ветви, освобождаются от лишнего бремени, от листьев, некогда желанных, превращавших лучистую энергию солнца в энергию химических связей, но ненужных теперь. А человек, завистливый и расчетливый, от кого освобождается он? От врагов, конкурентов, случайных свидетелей или, теша свое самолюбие, от тех, кто слабее его?

Стоп…

Я замерла, сосредоточилась, мысленно анализируя последние события: убийство Брянского, бежевые «Жигули» у дома Александры, недавний брак Ольги. Неужели все эти люди подобны осенним листьям, которым предстояло осыпаться один за другим? Возможно, так и есть. Теперь, когда осталось лишь подтвердить мои догадки, все обретало совершенно иной смысл.

Олин адрес, полученный в деканате, на мое счастье, был не тем, где я побывала вчера. Так что утро действительно оказалось мудренее вечера. Ведь не зря говорят, что в каждой сказке есть доля сказки, остальное — правда. Вот только хотелось бы, чтобы конец у этой сказки был хорошим.

Бежевые старенькие «Жигули» стояли напротив нужного мне подъезда.

Черт! Опять «пятерка» и стекла тонированные! Что это, игра воображения? И теперь, желая убедить себя в достоверности очередной версии, я пытаюсь подтасовывать факты? Или все же это одно из недостающих звеньев цепи, подтверждающее мои подозрения?

Я резко затормозила и, подав машину назад, припарковалась за углом соседнего дома.

Филимоновых не оказалось и в этой квартире. Напрасно я караулила на лестничной площадке, курила в машине одну за другой сигареты, даже позвонила Костину, чтобы узнать, не появилась ли девушка в клубе.

Что-то здесь не так! Если бы Оля болела, то лежала бы в постели или просто сидела бы дома.

Позвонив в соседнюю квартиру, я спросила у молодого человека, открывшего мне дверь, кому принадлежат бежевые «Жигули» рядом с подъездом.

— Кажется, Филимоновым, — нехотя ответил парень.

— А сами они где, не знаешь?

Парень отрицательно замотал головой.

— Кто там? — послышался из комнаты нетерпеливый женский голосок.

Парень извинился и закрыл передо мной дверь.

Двор Филимоновых оказался пустым, если не считать прогуливающейся у дальнего от меня подъезда молодой мамаши с коляской.

— Вы случайно не знаете, чьи это «Жигули»? — задала я все тот же вопрос женщине, указывая на интересующую меня машину.

— По-моему, Солдатовых из третьего подъезда. А может быть, и Кузнецовых, у них тоже бежевые «Жигули», но вроде бы потемнее.

— Спасибо, — поблагодарила я, окончательно сбитая с толку.

Наконец мое терпение кончилось, и в голову пришла стоящая идея — обратиться за помощью к Олиной подруге Катерине. Ведь лучше, чем Катерина, Олю не знает никто.

Возможно, девушка в курсе всех происходящих событий и сможет подтвердить мои предположения относительно пребывания Филимоновой на аэродроме в пятницу вечером, как, впрочем, и остальные мои догадки.

После выпуска из интерната Катя поселилась в общежитии, куда я и поспешила. Мне не пришлось пускаться в далекое путешествие. Нужная улица находилась неподалеку. Общежитие оказалось обычной девятиэтажной коробкой с единственным подъездом. Замусоренный до последней степени вестибюль, выбитые окна и перегоревшие лампы на этажах наводили на определенные выводы относительно обитателей жилища. Проскочив мимо лифта в длинный узкий коридор, заваленный всяким хламом, я обнаружила десять одинаково грязных дверей. В самом его конце отыскалась нужная комната.

Мне повезло. Катерина, оказавшаяся большой любительницей поспать до обеда, не успела никуда уйти.

Я представилась.

— Проходите, — довольно любезно пригласила Катя в комнату.

Хозяйка выглядела безупречно, это была стройная, ухоженная, довольно симпатичная молодая особа. В комнате тоже присутствовали порядок и чистота, даже едкие запахи из общественного коридора каким-то чудесным образом не просачивались в Катину обитель.

— Присаживайтесь, пожалуйста, я вас слушаю, — сдержанно произнесла девушка.

— Ты, конечно, уже в курсе событий, произошедших в субботу на аэродроме спортивного клуба «Голубые дали»? Я расследую это дело. В связи с чем у меня имеются к тебе несколько вопросов.