Том второй. Выпуск II - Агата Кристи

– Ничего подобного, я всего лишь размышляю. Если хотите знать, я целиком на стороне доброй мамочки.

Я не мог удержаться от смеха, услышав, как он характеризует заносчивую герцогиню.

– Почему вы смеетесь? Я серьезно. Здесь есть над чем поразмыслить.

– Не вижу, какой могла бы быть ваша роль, – сказал я.

Пуаро пропустил мое замечание мимо ушей.

– Вы заметили, Гастингс, как хорошо осведомлена герцогиня? И как мстительно настроена? Она все знает о Сильвии Уилкинсон.

– Да уж, она гораздо больше прокурор, чем адвокат, – сказал я, улыбаясь.

– Откуда ей это известно?

– Сильвия рассказала герцогу, герцог – ей, – предположил я.

– Может быть, однако...

Раздался телефонный звонок, и я снял трубку. Затем я несколько раз и с разными промежутками времени сказал «да». Положив наконец трубку, я возбужденно повернулся к Пуаро.

– Звонил Джепп. Во-первых, вы, как всегда, «молодчага». Во-вторых, он получил телеграмму из Америки. В-третьих, он нашел таксиста. В-четвертых, он спрашивает, не хотите ли вы заехать к нему и послушать его беседу с таксистом. В-пятых, вы снова «молодчага», и он, оказывается, был убежден, что разгадка близка, с того самого момента, когда вы предположили, что всем этим руководит кто-то неизвестный. Я не стал говорить ему, что у нас только что была посетительница, которая считает, что полиция продажна.

– Значит, Джепп склоняется к теории Злодея-Невидимки? – пробормотал Пуаро. – Забавно, что это произошло в то время, когда у меня возникла другая теория.

– Какая?

– Теория, по которой причина убийства не имеет отношения к самому лорду Эджверу. Представьте себе кого-то, кто ненавидит Сильвию Уилкинсон, причем так сильно, что готов послать ее на казнь за «убийство» мужа. C'est une idee, ca![52]

Он со вздохом поднялся.

– Пойдемте, Гастингс, послушаем, что скажет Джепп.

Глава 20

ТАКСИСТ

Джепп допрашивал пожилого человека с клочковатыми усами, в очках, с хриплым и одновременно жалобным голосом.

– А, вот и вы, – сказал Джепп. – По-моему, все окончательно прояснилось. Этот человек – его фамилия Джобсон – 29 июня посадил на Лонг Акр в свою машину двух пассажиров.

– Верно, – отозвался Джобсон. – Хороший был вечер, лунный. Джентльмен и барышня остановили меня у станции метро.

– Они были в вечерних туалетах?

– Да. Он в белом жилете, она в белом платье с вышитыми птичками. Наверное, ходили в Оперу.

– Который был час?

– Начало двенадцатого.

– Что случилось дальше?

– Дальше они велели мне ехать на Риджентгейт к дому, который укажут. И сказали, чтобы я поторапливался. Все пассажиры это говорят. Как будто мне выгодно тянуть время! Чем скорее отвезешь одних и посадишь других, тем лучше. Но они почему-то об этом не думают. А если, не дай бог, произойдет несчастный случай, я же буду и виноват.

– Погодите, – нетерпеливо прервал его Джепп. – При чем здесь несчастный случай? Его ведь не было?

– Н-не было, – неохотно подтвердил таксист, которого Джепп лишал возможности излить душу. – Чего не было, того не было. Я доехал до Риджентгейт минут за семь, не больше, и тут джентльмен постучал в стекло и велел остановиться. Примерно у дома № 8. Потом они с барышней вышли, барышня перешла улицу и пошла назад по противоположной стороне, а он остался стоять рядом с машиной и сказал мне, что надо подождать. Минут пять он стоял спиной ко мне, руки в карманах, и смотрел в ту сторону, куда она ушла, а потом буркнул что-то – я не разобрал – и пошел туда же. Я не спускал с него глаз, потому что не хотел, чтобы меня надули. Бывало такое. Он поднялся на крыльцо одного из домов на противоположной стороне и вошел туда.

– Просто толкнул дверь и вошел?

– Нет, у него был ключ.

– Какой был номер дома?

– То ли 17, то ли 19. Я решил подождать еще, хотя это уже выглядело подозрительно. Минут через пять они вышли оба, вернулись в машину и сказали, чтобы я ехал назад к Ковент-Гарден. Вышли они немного раньше, расплатились – честно скажу – щедро, и я подумал, что все в порядке. Хотя теперь вижу, что нет.

– Вам ничего не грозит, – успокоил его Джепп. – Взгляните-ка на эти фотографии и подумайте, нет ли среди них той самой барышни.

Перед таксистом разложили фотографии похожих между собой девушек. Я с интересом заглянул через его плечо.

– Вот она, – сказал Джобсон, без колебаний указывая на снимок Аделы Марш в вечернем платье.

– Вы уверены?

– Да. Бледная, темные волосы.

– Теперь мужчина.

Перед ним разложили другой набор фотографий. Он долго и внимательно разглядывал их, затем покачал головой.

– Не знаю. Точно сказать не могу. Может, этот, а может, и этот.

И таксист указал на два снимка молодых людей того же типа, что и Рональд Марш, оставив без внимания его самого.

Когда Джобсон вышел, Джепп бросил фотографии на стол.

– Неплохо. Жаль, конечно, что он не совсем четко распознал его светлость. Фотография старая, семилетней давности, но другой я достать не смог. Да, лучше бы он был поточнее. Впрочем, и так все ясно. Два алиби – одним ударом. Это вы хорошо сообразили, месье Пуаро.

Пуаро потупился.

– Когда я узнал, что мисс Марш и ее двоюродный брат одновременно были в Опере, мне подумалось, что они могли провести вместе один из антрактов. Их спутники, разумеется, считали, что они не покидали театра, но получасовой антракт позволяет съездить на Риджентгейт и вернуться. Как только новый лорд Эджвер пустился в подробности своего алиби, я решил, что он это делает неспроста.

– Подозрительный стреляный воробей, вот вы кто, – сказал Джепп с нежностью. – Правильно, так и надо, иначе в этой жизни пропадешь. Его светлость – тот, кто нам нужен. Глядите сюда.

И он протянул нам лист бумаги.

– Телеграмма из Америки. Они связались с мисс Люси Адамс. Письмо пришло сегодня утром. Оригинал она отдавать не хотела, да в этом и нет необходимости, но она охотно разрешила снять с него копию. Вот, читайте, о большем и мечтать нельзя.

Пуаро впился глазами в телеграмму. Я тоже заглянул ему через плечо:

Передаем текст письма, полученного Люси Адамс, от 29 июня, обратный адрес: Лондон, Роуздью-мэншнз, 8. Начало: Милая сестренка, прости, что так сумбурно написала на прошлой неделе, но я совсем замоталась. Все замечательно! Рецензии прекрасные, сборы полные, и все очень ко мне добры. У меня появились здесь друзья, и думаю, что в будущем году приеду в Лондон месяца на два. Русская балерина зрителям нравится, и американка в Берлине тоже, но наибольший успех по-прежнему имеют сцены «В заграничной гостинице». Я так волнуюсь, что сама не понимаю, что пишу. Сейчас я объясню тебе почему, но сначала докончу о том, как меня принимают. Мистер Хергшаймер страшно мил и даже собирается свести меня с сэром Монтегю Корнером, который может все. На днях я познакомилась с Сильвией Уилкинсон, и она сказала, что в восторге от того, как я ее изображаю, – и это уже прямо связано с тем, что я собираюсь тебе рассказать. Она мне не слишком нравится, потому что один человек рассказывал мне недавно, как она с ним некрасиво обошлась, но об этом в другой раз. Ты, наверное, знаешь, что она замужем за лордом Эджвером? О нем я тоже наслышана, и поверь мне, он очень неприятный человек. Своего племянника Рональда Марша – помнишь, я тебе о нем писал, – он буквально выгнал из дома и перестал выплачивать ему содержание. Он сам рассказал об этом, и мне его было ужасно жаль. Ему понравилось мое представление, и он говорит: «Сам бы лорд Эджвер ничего не заметил. Беретесь выиграть для меня пари?» Я рассмеялась и говорю: «За сколько?» Люси, дорогая, ответ меня просто потряс: «За десять тысяч долларов». Подумай, десять тысяч долларов, только чтобы помочь кому-то выиграть глупое пари! «За такие деньги, – сказала я, – можно разыграть хоть самого короля в Букингемском дворце, и пусть меня привлекут к суду за оскорбление Его Величества». После чего мы все обсудили в деталях.

Через неделю напишу подробно, и ты узнаешь, удался мне этот номер или нет. Но в любом случае, дорогая Люси, я получу десять тысяч долларов! Люси, сестренка моя драгоценная, представляешь, что это для нас значит?! Все, мне пора «на розыгрыш». Целую тебя много-много раз, милая сестренка. Твоя Карлотта».

Пуаро положил письмо на стол. Я видел, что оно его глубоко тронуло. Реакция Джеппа была совершенно иной.

– Он у нас в руках, – возбужденно сказал Джепп.

– Да, – отозвался Пуаро тусклым голосом.

Джепп посмотрел на него с недоумением.

– Вы недовольны, мсье Пуаро?

– Отчего же... Просто я себе это иначе представлял.

И он обвел нас тоскливым взглядом.

– Но скорее всего так оно и было, – проговорил он как бы про себя, – да, скорее всего так.