Темна египетская ночь - Дия Гарина

Кроме ненавистных ремней меня одолевал еще одни враг – одиночество. К концу недели, стало настолько невмоготу, что я даже попытался связаться через астрал с экстрасенсом Андрюшей, правда, безрезультатно. В какой части «тонкого» мира шлялся мой обожаемый гуру, пока его тело дремало на миллионерской софе, мне установить не удалось. Зато удалось другое – я сумел самостоятельно вызвать астральное зеркало. Все оказалось куда проще, чем казалось вначале. Плавая в белом тумане я просто тщательно восстановил в памяти, как это проделывал Андрей, сконцентрировался, махнул рукой, отодвигая невидимую завесу и… Вот вам пожалуйста – передо мной расстилалась гладкая зеркальная поверхность, готовая подчиняться моим приказам. Единственным отличием моего зеркала от зеркала, вызванного экстрасенсом Андрюшей, заключалось в цвете. Точнее в отсвете. Если в прошлый раз я любовался золотистыми бликами, рассыпанными зеркалом по белому безмолвию астрального тумана, то сейчас все подозрительно отдавало синевой. Да, хоть «голубизной»! Мне-то что? Мне всего лишь нужно капельку общения с близким человеком; с тем, кто поймет, примет и подставит верное плечо, с тем… Позвольте, а почему именно с «тем»? С «той»!

Иди сюда, Ольга. Мне так не хватает твоей печальной улыбки и заразительного смеха, мудрых мыслей и милых глупостей, льющихся на всех окружающих тропическим ливнем. Не хватает твоих рук, удобно устроившихся у меня на плечах, и моих на твоей талии и ниже. Не хватает губ, стирающих с моего лица печать изматывающего дня, и глаз, которые я осторожно закрою поцелуями, ощущая нетерпеливую дрожь ресниц. Не хватает тебя всей, с ног до головы, серебряной, золотой, платиновой, бесценной. Иди ко мне. Я жду. Иди, Ольга. Иди.

Это «иди», я повторял, как заклинание, одновременно пытаясь представить себе Ольгу, проявляющуюся в зеркале черта за чертой, изгиб за изгибом. И, наконец, наступил момент, когда в беспредельной дали зазеркалья вспыхнул едва различимый светлячок. Он медленно приближался и вот уже я различаю контуры знакомой до боли фигуры. Пришла! Ай, молодца, Ольга! Я всегда знал, что могу на тебя положиться.

Однако этим все и ограничилось. Со свойственным женскому полу непостоянством Ольга замерла в отдалении и наотрез отказывалась подойти. Как я ни бился, сдвинуть ее даже на шаг не удавалось. Ну, иди же ко мне! Ведь другого случая заглянуть друг другу в глаза у нас, скорее всего, не будет. Так или иначе, Карим добьется своего и избавится от меня, оставшись формально чистым и незапятнанным. А я хочу еще раз поглядеть на тебя, моя боевая подруга, и даже согласен выслушать все, что ты думаешь о нестандартном поведении своего разлюбезного муженька. Вот ведь, упрямица! Ни на йоту не сдвинулась! Теперь-то мне ясно, в кого пошел наш сынок. Ну, ничего, еще посмотрим, кто кого. Времени у меня много и других дел кроме отлеживания спины и пятой точки в ближайшие два месяца не предвидится. Если, конечно, не считать за дела гладиаторские бои выходного дня, что в сущности даже не стоит упоминания. Но как выяснилось, упоминания это как раз стоит, потому что именно в тот момент, когда я вышел из транса после неудачной попытки завлечь на свидание собственную жену, за мной пришли и не слишком любезно потащили на арену.

Мой второй и третий бои ничем особым не отличались, также, впрочем, как четвертый, пятый, шестой, седьмой и восьмой. С того момента, когда мне пришлось дебютировать в гладиаторском цирке, прошли четыре недели. Благодаря постоянным ментальным тренировкам я сохранял неплохую форму, но к концу месяца понял, что начинаю сдавать. Все-таки, как ни крути, а мышцы должны сокращаться не только мысленными усилиями. Зато в насильственном подтягивании жены к астральному зеркалу я продвинулся почти до упора. То есть до зеркала. На последнем свидании в «тонком мире» меня и Ольгу разделяло всего несколько шагов. То есть не саму Ольгу, а, как я понял из невнятного бормотания экстрасенса Андрюши, ее второе истинное «Я». Сама Ольга, может, и знать не знает, что на свиданки ко мне бегает, но подсознательно будет чувствовать мой напряженный взгляд, блуждающий по ее, кажется, несколько изменившейся фигуре. Похудела? Э-э-э матушка, а глаза-то прямо из затылка смотрят. Ночами не спишь? Почему? Неужели из-за меня?! Не надо. Вот он я, видишь? Живой и здоровый. Пока. И пока это «пока» не кончилось, есть предложение просто поболтать (хотя бы), как в старые добрые времена за чашкой кофе на нашей «дискуссионной» кухне. Сказано – сделано.

Мы улыбались друг другу и несли какую-то чушь (по большей части прекрасную), трепались обо всем на свете, и вообще классно проводили время среди белого ничто, в котором бились рыбами об лед ярко-синие всполохи. Только одна тема оставалась для меня неприкосновенной: Ольга ничего не говорила о том, что произошло с момента нашего с Андреем исчезновения. Капризная и упрямая! Нет, чтобы сказать: «Гаря, я все подушки залила слезами, во всех церквях свечки поставила за твое возвращение, всех гадалок обошла, и до сих пор не потеряла надежды». Хренушки! Молчит, как Дума перед Президентом. А у меня девятый бой на носу и по довольному лицу Карима, улыбнувшегося мне вчера, после того, как совесть мою придавило еще одной безвременно оборванной жизнью, я понял, что он приготовил для меня нечто особенное.

Ну, что я говорил?! Вот оно – особенное, – стоит передо мной и вежливо кланяется. Маленький китаец Ли перед «египтянином Рамзесом» – беспощадным убийцей и любимцем публики. Безоружный перед вооруженным. Кровь рывками устремилась от сердца, гоня по артериям самый обычный страх. А быстрый взгляд на бронированную ложу, где Карим спокойно беседует с Ритой, и, кажется, даже не смотрит в мою сторону, убеждает, что для холодного пота, бегущего по спине, есть все основания. Потому что, человек выходящий на смертельный поединок без оружия – Мастер. И серповидный клинок в моих руках для него не опаснее детского меча, сделанного папой из картонной коробки.

Не подпускать! Главное не подпускать его на расстояние вытянутой руки. Или ноги. Не знаю, каким способом он собирается со мной разделаться, но для этого ему как минимум надо до меня дотянуться. Копеш чертит сложные фигуры, сливаясь в серебристое полотно, которым я опутываю себя, как коконом, и любому, кто попытается проникнуть внутрь, придется не сладко. Разве что сам он будет выкован из стали. Китаец был из плоти и крови, но он проник. Не сразу, далеко не сразу. Он долго выжидал, двигаясь в такт моим взмахам, и уловив момент, когда обленившиеся мышцы предательски сбавили темп вращения копеша, рванулся в образовавшуюся в серебристом полотне прореху. Рука маленького китайца еще только начала движение, а я уже понял, что стоит ему только дотянуться до неких таинственных точек в основании моей шеи, как мне можно будет заказывать некролог в местном спортивном листке «Красный Гладиатор». Единственное, что я успел за оставшиеся в распоряжении короткие мгновенья – это напрячь шейные мышцы, надеясь неизвестно на что.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});