Грех и чувствительность - Сюзанна Энок

— Ш-ш, — послышалось позади них.

Обычно Валентина не беспокоило, что он мог кому-то мешать, но этим вечером он был благодарен за то, что их прервали. Никогда прежде женщина так не притягивала его, и, уж точно, не девица на десять лет его моложе.

— Найди сначала мужа, — выпалил он, делая последнее усилие, чтобы не оказаться втянутым во все это, — и позволь ему научить тебя тому, что тебе нужно знать.

— Тому, что он сочтет нужным, чтобы я знала, — парировала девушка. — Мне хочется самой решать, что и как я желаю испытать.

Откуда, черт возьми, у нее такие мысли? Милая маленькая Элинор Гриффин определенно повзрослела, и совершенно не так, как он того ожидал.

— Может мы продолжим эту беседу позже? — предложил он, пытаясь выиграть немного времени, чтобы подумать. Его член уже решил, что хочет помочь, но на этот раз Валентин не прислушался к нему.

— Хорошо, — согласилась девушка.

— Отлично. А сейчас, кто там играет…

— Почему бы тебе не взять меня покататься в Гайд-парке завтра утром?

— Кто? Я?

Элинор улыбнулась.

— Ты уже признался, что встаешь до полудня. — Ее затянутые в перчатку пальцы осторожно погладили его рукав. — Пожалуйста, Деверилл! Валентин! Я не знаю, что еще придумать. И я не хочу совершить еще одну ошибку, как прошлой ночью.

Маркиз вздохнул, чтобы скрыть дрожь в своих мускулах.

— В одиннадцать. И возьми с собой проклятую компаньонку.

— Возьму. Спасибо тебе, спасибо, спасибо!

— Я бы придержал большинство благодарностей на более поздний срок. Я не сомневаюсь, что ты пожалеешь о том, что произнесла их.

— Я не пожалею.

Возможно, она и не пожалеет, а вот он точно это сделает. Ад и все дьяволы! Он уже сожалеет.

Маркиз заметил Шея Гриффина, который сидел на несколько рядов позади них. Судя по остекленевшему выражению его глаз, среднему брату Гриффинов выпал нелегкий жребий сопровождать Элинор. После того, что Валентин услышал от Закери об инциденте с лошадью, защита братьями своей сестры стала иметь гораздо больший смысл. А, учитывая то, что он сам непосредственно наблюдал прошлой ночью, Валентин был только рад, что она не протестует против присутствия Шея.

Что удивляло его больше всего, так это очевидное намерение Элинор игнорировать желания своей семьи и проложить свой собственный путь. Если бы она была мужчиной, то от нее ожидали бы этого. Но она определенно не была мужчиной. И по его опыту девицы обычно не бросают вызов тем, кто контролирует их деньги и их будущее; они интригуют и манипулируют исподтишка, в то же время внешне выглядя такими же довольными и послушными, как молочные коровы.

Первое отделение концерта закончилось, и Элинор извинилась, чтобы пойти поздравить леди Мэри Хаусен. Валентин посчитал это выступление в лучшем случае сносным, и этого, вместе с отвращением к беседам с краснеющими, запинающимися девственницами, было достаточно, чтобы убедить его остаться на месте.

— Самый крепкий напиток, какой подают здесь сегодня, это пунш, — заметил Шей, усаживаясь на опустевший стул Элинор. — Плохая музыка и трезвость: такая комбинация может вызвать аллергию.

Не говоря ни слова, Валентин сунул руку в карман и извлек флягу с виски. Он вручил ее собеседнику, наблюдая за хозяином и хозяйкой, пока Шей делал приличный глоток.

— Ты спас мне жизнь, — с чувством пробормотал средний из братьев Гриффин, возвращая флягу.

Валентин и сам сделал глоток, перед тем, как закрутить крышку и опустить флягу обратно в свой карман.

— Это немного притупляет боль.

— Итак, я знаю, почему я здесь, — прокомментировал Шей, бросив взгляд в сторону своей младшей сестры, — но, какого дьявола, ты делаешь тут? Мельбурн послал меня, потому что он предположил, что никто кроме самого Господа не сможет затащить тебя сюда сегодня.

— Я просто проезжал мимо, — ответил Валентин, повторив ту же ложь, которую сообщил Элинор. Чем меньше разных выдумок придется запоминать, тем легче ему будет. Но вовсе не Бог убедил его зайти сюда. Это был тот тип внутри него, который, очевидно, не имел ни уважения, ни верности, и уже достаточно низко павший.

— Ты и Нелл, кажется, весьма оживленно болтали.

А теперь начались сложности.

— Твоя сестра считает, что я — воплощение свободы и приключений, и хочет узнать направление, в котором ей нужно идти, чтобы достичь этого.

Шей заморгал.

— И об это она спросила у тебя!

— Почему бы нет? Я неотразимо обаятелен, и не являюсь одним из ее братьев.

— Ты же знаешь, — медленно сказал лорд Шарлемань Гриффин, — что это может быть в наших интересах. Как бы там ни было, предполагается, что ты приглядываешь за Элинор, и если она болтает с тобой, то одновременно не может поощрять неподходящих кандидатов типа Кобб-Хардинга или Андертона. Господи, последнее, что нам нужно — так это услышать, что сестра сбежала с профессиональным игроком только потому, что посчитала, что Мельбурн заставил ее выполнять слишком много правил.

— «Сбежала»? — повторил Валентин, приподняв бровь. — Элинор говорит, что ищет мужа, а вы думаете, что она настолько отчаялась?

— Я думаю, что она пытается найти выход. И сейчас, когда Мельбурн приоткрыл дверцу, я сомневаюсь, что сестра добровольно прилетит обратно в клетку.

— Ты высказывал ему свое мнение об этом?

Шей выдохнул.

— Несколько раз. Мне было приказано соблюдать соглашение до тех пор, пока его соблюдает она.

— Хорошо. Предполагается, что завтра я приглашу Элинор покататься в парке, и она сможет попытаться убедить меня помогать ей, — заметил Валентин, заставив свой голос звучать неохотно и принужденно. Он и делал все это с неохотой, хотя не по тем причинам, о которых мог предположить Шей. — Не думаю, что у вас уже есть список приемлемых кандидатов ей в мужья, чтобы я мог их рекомендовать? Было бы легче, если бы я знал, кого мне полагается поддерживать.

— Уверен, что у Мельбурна есть такой список, но я в него не посвящен. Тебе не кажется, что будет немного подозрительно, если ты вдруг начнешь указывать на потенциальных мужей? Особенно потому, что, скорее всего, это такие джентльмены, с которыми ты даже словом не обмолвишься.

— Неужели они настолько скучны?

— По сравнению с тобой и сам адмирал Нельсон будет скучным.

Валентин пожал плечами, не в силах спорить с этим.

— Я просто пытаюсь выплатить свой долг Мельбурну и освободиться, чтобы снова предаться пороку и распущенности.

— Хм. Тогда, и в самом деле, ее просьба должна облегчить тебе это дело.

— Я не понимаю…

— Я имею в виду, если она будет думать, что учится чему-нибудь порочному от тебя, то она не сможет в это же время расхаживать по залам и вызывать замешательство, не так ли? И тогда, будем надеяться, Мельбурн придет в себя и положит конец этому соглашению до того, как Элинор на самом деле сделает что-то сомнительное.