Химеры среди нас - Ирина Фуллер

руке засечки. Такие уже встречались учёным, – продолжала краткий пересказ София, бегая взглядом по строчкам на стене. – В других пещерах на территории нынешней Германии. Но что они означают, никто не знает.

– Спроси у сотрудницы, которая находится в зале, не помнит ли она нашего Тесея, – тихо велел Давид, на что София очень демонстративно вздохнула, но пошла к пожилой даме, сидящей на стуле у входа.

Сам он продолжил прогуливаться мимо стеклянных витрин, расположенных вдоль стен зала, не забывая временами поднимать голову к потолку, чтобы выяснить расположение видеокамер.

Давид остановился у греческой вазы.

– Чёрнофигурная роспись, – проговорил кто-то рядом негромко. – Вы знаете, что у древних греков было два основных вида вазописи, чёрнофигурная и краснофигурная?

Это был коренастый мужчина среднего роста с короткой светлой бородой и чуть прищуренными глазами. Он бросил взгляд на Давида, а затем снова уставился на вазу, сложив при этом руки в замок, точно заправский искусствовед.

– По большому счёту одна техника являлась инверсией другой. То есть в чёрнофигурной вазописи фон – красно-коричневый, фигуры – чёрные. А в краснофигурной – наоборот. Вот и всё отличие.

Давид не любил разговаривать с незнакомцами, поэтому едва заметно кивнул из вежливости и попытался отойти. Однако мужчина продолжил:

– «Пород смешенье двух, урод чудовищный».

На вид ему было около пятидесяти или шестидесяти, и Давиду в силу воспитания было неудобно просто перебить и сбежать. Он лишь вопросительно поднял бровь.

– Это о Минотавре. Еврипид, кажется, – пояснил мужчина, кивая на вазу, изображающую известный мифологический сюжет.

– Мм.

– Вы знаете печальную историю Тесея, победившего Минотавра? Точнее, его отца.

Давид вздрогнул и перевёл взгляд на навязчивого собеседника. В его голове замелькали страницы из переписки сталкера, один – под ником «Тесей», второй – под ником «Отец».

– О, видите ли, Минотавру, жившему в лабиринте, – с явным удовольствием начал рассказ мужчина, – регулярно приносили в жертву молодых людей и девушек. И Тесей решил отправиться с ними, чтобы победить чудовище. Он пообещал отцу Эгею, что вернётся на корабле с белыми парусами, если ему это удастся. Либо корабль вернётся с чёрным парусом, если Тесей не справится и погибнет. Герой, разумеется, поборол Минотавра, но забыл об уговоре с отцом. Эгей, увидев чёрный парус, от горя покончил с собой, так и не дождавшись сына-победителя.

– А кто отправил Тесея бороться с Минотавром? – спросил Давид, будто и вправду поверил, что древний миф поможет ему решить свою загадку.

– Тесей принял это решение сам, разумеется! – отозвался мужчина, переводя взгляд на соседний экспонат. – Посмотрите на эту прекрасную копию скульптуры, созданной Кановой в восемнадцатом веке. Взгляните на этого спокойного, удовлетворённого героя и низвергнутого монстра.

Давид перевёл взгляд на мраморную фигуру. Мужчина с головой быка лежал, убитый. Нижняя часть туловища – на камне, плечи и голова – на земле. Такая поза, совершенно неестественная для живого человека, подчёркивала необратимое поражение чудовища. Тесей же восседал на теле врага. Вот только… Давид не увидел в герое триумфа.

– Он как будто не кажется счастливым.

– Это лишь трактовка скульптора, – легко согласился мужчина, видимо, и сам видевший, что в фигуре Тесея можно было прочесть сожаление о гибели монстра, – гораздо более поздняя, чем сам миф… но… кто знает, быть может, Тесей не был рад тому, что пришлось убить Минотавра. Тот не виноват, что был рождён чудовищем.

– А кто виноват?

– Согласно мифу или… на самом деле? – уточнил мужчина, и его светло-голубые глаза загадочно сверкнули.

Давид застыл, не уверенный, что правильно понял, о чём его спрашивал этот человек.

– Ничего интересного, – раздался женский голос.

София стояла у него за спиной, мрачно глядя исподлобья. Давид повернулся к ней и выдал хриплое «что?». Тогда она, чуть приблизившись, тихо пояснила:

– Тут куча посетителей каждый день. И ничего особенного, кроме парочки, которая целовалась в зале с мумиями и египетскими саркофагами, не было. Мне посоветовали поговорить с экскурсоводами, – она склонилась к его уху, чтобы прошептать: – Типа вот этого, с которым ты сейчас разговариваешь.

– Так это экскурсовод, – еле слышно протянул Давид, взглянув на мужчину, отошедшего чуть поодаль.

Затем громче обратился к Софии:

– Стой здесь.

– Обязательно, – бросила она ему уже в спину.

Его недавний собеседник прогуливался вдоль витрин.

– Послушайте, господин…

– Виктор Адриан, к вашим услугам, – мужчина слегка поклонился, и Давид неловко кивнул в ответ.

Рукопожатия были ему ближе. Хотя он не слишком любил эту традицию, но научился жить с нею и не морщиться каждый раз, касаясь чужой ладони. Поклоны – это было что-то новое.

– Вы здесь работаете? Мне сказали, вы экскурсовод.

Адриан улыбнулся, не показывая зубы, его светлые глаза снова сверкнули в свете музейных ламп.

– Можно сказать и так. Я изучаю антропоморфных чудовищ в разных культурах. Являюсь научным сотрудником этого музея и иногда рассказываю посетителям о том, чем сам горю.

Давид понимающе кивнул – хотя сам никогда не испытывал желания делиться с кем-то своими знаниями. Да и какие у него были знания? Как раздавать задачи, составлять графики, контролировать своевременность отчётов – чем тут делиться? Или пересказывать заученные наизусть страницы книг?

Быть может, дело в том, что он никогда ничем не горел…

– Некоторые посетители приходят со своим багажом знаний, – продолжил Адриан, задумчиво разглядывая статуэтку Ганеши, индийского бога с головой слона. – И тогда мы обмениваемся ими. Другие приходят с готовностью узнать что-то новое, и тогда я с радостью делюсь. Как с вами.

– Зачем это делать? Мне сказали, с тех пор как выставили человекольва, здесь сотни посетителей ежедневно. Неужели у вас нет дел поважнее, чем подходить ко всем подряд и рассказывать истории?

Адриан хмыкнул, задумчиво пожевал губы и ответил:

– Информация преумножается, когда ею делишься. Когда я говорю вам что-то, вы говорите мне что-то в ответ. Моё знание растёт, как и ваше.

– Что суммарно оставляет нас с тем же объёмом, – отозвался Давид безразлично. – Человечеству всё ещё известно ровно то же, что было до разговора.

– Это не так, молодой человек. Обмен информацией – это синергия. Сумма двух источников при верном анализе даёт гораздо больше. Вот, к примеру, я наблюдал за вами, когда вы вошли в зал. Вас заинтересовал человеколев, но не как уникальная археологическая находка. Вы обошли его, будто что-то искали. Затем стали прогуливаться вдоль зала. Тоже не как обычный посетитель. Не пытались изучать экспонаты, не читали таблички. Вы будто бы осматривали помещение.

Давид невольно сглотнул. Слишком наблюдательный человек для обычного историка-археолога, или кто он там.

– Может быть, вы грабитель? – насмешливо спросил Адриан, но сам же ответил: – Не-ет. Вас заинтересовал миф о Минотавре, чью чудовищность вы поставили под сомнение. Это не любопытство ребёнка, услышавшего интересную сказку. Вы кажетесь мне человеком слишком прагматичным и приземлённым, чтобы верить историям незнакомца. Вы нашли в мифе что-то важное лично для вас. Что-то… реальное.

Он сделал небольшую паузу и хитровато прищурился. Давид старался сохранить бесстрастное