Провинциалы - Игорь Надежкин

вокруг.

— Ты не жалеешь о своем выборе?

— О чем мне жалеть?

— Сказать честно, живешь ты в настоящем сарае.

— Ну, и что? Комфорт, мебель, красивые безделушки — все это нужно лишь женщинам. К тому же невелика цена за то, чтобы никто не смел мне больше указывать. В юности никто не смел мне указывать, и по-настоящему счастлив я был лишь тогда.

Мужчина подошел к Виктору. Его возбужденное лицо оживленно двигалось. Глаза лихорадочно блестели, бегая из стороны в сторону, не зная, на чем остановиться. Язык беспокойно гладил губы. Виктору показалось, что мужчина чувствовал себя некомфортно оттого, что уже давно ни с кем не разговаривал, и совершенно забыл, как принято себя вести.

— Ты когда-нибудь гулял всю ночь под звездным небом? — спросил он вдруг, отвернувшись.

— Доводилось.

— Так вот, я могу делать это каждую ночь. Я могу отправиться, куда захочу.

— И часто ты покидаешь дом?

Незнакомец, словно вовсе не услышав Виктора, продолжил:

— Для меня открыт весь мир, и я наслаждаюсь свободой. И не пытайся убедить меня, что не мечтаешь об этом. Можешь не признаваться, но само естество твое желает быть свободным.

Наконец мужчина умолк. Сел за стол и махом выпил почти полбутылки портвейна. Плечи его опустились, безвольно склоняясь над столом. Виктор выглянул в окно. Снегопад уже прекратился. Тихая деревенская улочка блистала крупицами снега. Ветер утих, и ночь теперь беззвучно плыла над миром.

— Наверное, мне уже пора, — тихо сказал Виктор.

— Вот видишь! Хочешь ты того или нет, тебе все равно приходится возвращаться. Ты не вправе решать, где тебе быть.

— Может, и так. Но я все равно иду домой.

— Когда-нибудь ты признаешь, что я был прав, и, если хватит смелости, поступишь так же.

— Плевать. Пока мне хватает и этого.

Виктор вышел из дома, оставив мужчину сидеть в одиночестве.

Ну, и что здесь такого?

Георгий Мытищев, молодой студент факультета журналистики, привык питаться лапшой быстрого приготовления, шоколадными батончиками и газировкой. Потому, несмотря на свой юный возраст, давно уже страдал от хронического гастрита и язвы желудка и был частным гостем в городских больницах. Медсестры уже привыкли к худощавому, болезненного вида юноше в черной куртке, который каждый месяц сидел в темных коридорах поликлиники. Врачи знали Георгия в лицо. Встречая его на улице, они непременно здоровались и спрашивали, как скоро он собирается их навестить. Георгий знал, что однажды такой рацион загонит его в могилу, но своим привычкам не изменял.

И вот, проснувшись однажды апрельским утром, Георгий почувствовал острую боль в животе. Не спеша он сложил в сумку спортивный костюм, зубную щетку и стопку медицинских записей. Юноша предусмотрительно отказался от завтрака и поехал на прием к гастроэнтерологу, зная, что его госпитализируют в этот же день. В поликлинике Георгий занял очередь и, усевшись на жесткую кушетку, которая служила скамьей, стал ждать, когда его вызовут.

Спустя час белая дверь наконец-то распахнулась и в коридоре показалась молоденькая медсестра, за которой Григорий всегда наблюдал, затаив дыхание. Девушка крикнула: «Мытищев!» и, оглядевшись по сторонам, повторила еще громче: «Мытищев!». Георгий поспешил в кабинет. Заметив юношу, доктор улыбнулся и спросил:

— Снова к нам?

— Да, доктор, — подтвердил Георгий.

— Снова боли в животе?

— Да, доктор.

— Вещи у тебя с собой?

— Да, доктор.

— Я и не сомневался, — и сказал уже медсестре: — Милочка, оформи юношу на госпитализацию.

К обеду юноша уже занял свое место в палате. Весной люди старались избегать больниц, и потому отделение пустовало. В палате Георгия встретил только старик, лежавший у окна. Да и тот почти все время спал, накрыв голову больничным полотенцем. Георгий занял койку подальше от старика, разложил свои вещи в тумбочку, и вскоре началась больничная рутина, к которой он привык с раннего детства. Георгий был уверен, что все пройдет спокойно, но уже этой ночью случилось происшествие, потрясшее юношу до глубины души.

Примерно в два часа ночи Георгий проснулся от глухих стонов своего соседа по палате. Он открыл глаза и обнаружил мужчину лежащим на боку. Изо рта его текла кровь. Старик пытался что-то сказать, но из горла его вырывались лишь хрипы. Георгий вскочил с кровати, подбежал к старику и с трудом заставил себя произнести:

— Вам плохо? — Старик отозвался лишь клокотанием. — Может, позвать врача?

«Конечно же, нужно позвать врача, идиот!» — отозвался его внутренний голос. Юноша выбежал в коридор и бросился к сестринскому посту. Встретил его только одиноко стоящий стул. «Должно быть, спит в сестринской», — подумал Георгий и побежал в конец узкого коридора. Когда он ворвался в сестринскую, женщина в розовой больничной пижаме сонно потирала глаза, пытаясь понять, что происходит.

— Что за шум? — спросила она строго.

— Старику плохо! У него кровь изо рта идет! — второпях пытался объяснить Георгий.

— Мытищев, успокойся! — продолжила женщина так же строго. — Сейчас всех больных разбудишь. — Она нехотя встала. — Какой старик? Кому там плохо?

— Старик из моей палаты, — смог наконец-то внятно ответить Георгий. — У него течет кровь изо рта. Мне кажется, он умирает.

— Ну, пойдем, посмотрим, — ответила женщина и не спеша зашаркала по коридору.

Когда они вошли в палату, старик лежал без сознания. Медсестра взглянула на него и тут же сказала Георгию:

— Плохо дело. Нужно врача звать.

— А где он?

— Спит в ординаторской. Давай поживее, а то будет поздно!

Георгий вновь бросился бежать по узкому коридору. Доктор уже был на ногах. Увидев юношу, он спросил:

— Что случилось?

— Старику плохо. Он без сознания.

Зайдя в палату, доктор похлопал старика по щекам, внимательно посмотрел на его зрачки и принялся за непрямой массаж сердца. Через несколько минут он оставил старика и, повернувшись к медсестре, спокойно сказал: «Наташа, позвони в морг. Скажи, у нас для них есть пациент» и поспешил покинуть палату. Вслед за ним вышла и медсестра, оставив Георгия с ужасом смотреть на бездыханное тело соседа по палате.

Труп старика увезли только под утро — двое санитаров шумно ввалились в палату, небрежно закинули его на каталку и поспешно удалились в коридор. Георгий еще долго лежал, уставившись в потолок, и не мог поверить в реальность происходящего. Уснуть он смог только на рассвете, но сон его был беспокоен и быстр. Ему снилось испуганное лицо старика.

Проснулся Георгий в десять часов, когда пришло время процедур. Жизнь в отделении шла размеренно. Санитарки суетились с ведерками, врачи ходили по палатам, зажав папки под мышкой, медсестры сидели на посту, заставленные стопками анализов, которые они расклеивали по картам. Больные же сидели в