Монах и кошка (Кайдан) - Далия Трускиновская

– Немного, – сказал Бэнкей. – А тогда, когда меня нашли на дне водоема? Было с тобой что-либо подобное?

– Было, – призналась Норико. – Тогда было еще хуже. Оказалось, что я в таком состоянии вышла из усадьбы и дошла до водоема… Что же мне делать? Пригласить заклинателя злых духов?

– Пока не делай ничего, – велел Бэнкей, не пускаясь в объяснения, чтобы понапрасну не пугать девушку. – В твоем возрасте это случается порой. Ступай скорее во дворец и ложись спать. Все это происходит с девушками, когда они остаются наедине. Постарайся всегда быть на людях, а я посоветуюсь с мудрыми людьми и, возможно, принесу тебе амулет. Ступай, ступай, Норико…

– Разве ты ни о чем не хотел меня спросить? – удивилась она.

– Ты же мне сама только что сказала, что не видела и не слышала в заброшенной усадьбе ничего подозрительного. Ты просто ранним утром вышла на свежий воздух, дошла до водоема и увидела меня.

– Так оно и было, – согласилась девушка. – А знал бы ты, как я перепугалась! Я никогда еще не видела, чтобы взрослый мужчина лежал без сознания! И монаха без сознания я тоже не видела…

Бэнкей, почти не слушая ее, смотрел в глаза оборотня.

Госпожа кошка тоже глядела на монаха.

И он не столько увидел, сколько почувствовал – зверек тянется к нему всем своим пушистым горячим тельцем.

* * *

В четвертой четверти часа Собаки в дамских покоях дворца Кокидэн шла удивительная беседа – настолько странная, что собеседники сперва убедились, не подслушивают ли их слуги и служанки. Ибо речь шла о загадочных, более того – очень подозрительных событиях.

– Я решительно ничего не понимаю, – сказала госпожа Акико. – Да, недавно к нам привезли новую даму, но она еще до такой степени смущается, что появляется в покоях госпожи Кокидэн только поздно вечером или даже ночью. Ни с кем в переписку она еще не вступала. Да и неудивительно! Мы ей дали переписать несколько страниц нового романа и почерком она вовсе нас не обрадовала. Впрочем, она еще молоденькая. Если будет старательно копировать чей-либо хороший почерк чего-нибудь в жизни добьется.

– Та дама, с которой переписывается Минамото Юкинари, имеет красивый почерк, я бы даже сказал – почерк утонченный. Я нарочно взял с собой ее послания, чтобы вы посмотрели и сказал, кто их писал, – с этими словами Фудзивара Нарихира просунул стопку листков, завернутую в бледно-лиловый шелк и перевязанную нарядным шнурком, под церемониальный занавес, а госпожа Акико там ее приняла.

Некоторое время молодой придворный ждал ответа.

– Не знаю… – прошептала госпожа Акико. – Что касается почерка вы правы, он прелестен. Но ни одна дама во дворце Кокидэн так не пишет. И еще могу вам сказать – я читала много писем, и любовных, и прочих иных, я ведь уже десять лет при дворе. Но ничего подобного не видела, а память на почерки у меня хорошая.

– С кем же переписывается Юкинари? – в изумлении спросил Нарихира. – Ведь он в кого-то влюблен, он просит о тайном свидании, если судить по стихам – то свидание скоро состоится! А теперь выясняется, что такой дамы во дворце Кокидэн нет!

– Похоже, во дворце завелась лисица, – пошутила госпожа Акико, – и она морочит господину Юкинари голову. Но если без шуток – я действительно не знаю, кто бы мог написать эти письма.

– Лисица? – и тут Фудзивара Нарихира вспомнил всю историю с госпожой кошкой. – Да, боюсь, что вы угадали – тут дело нечисто. До сих пор я только читал про оборотней, в которых влюбляются молодые люди. Неужели к Юкинари прицепилось такое несчастье?

– Погодите, погодите, – прервала его госпожа Акико. – Давайте разберемся как следует. Юкинари находит в каких-то очаровательных развалинах обрывок стихотворения. По двум строчкам он воображает себе, какая неслыханная красавица их сочинила.

– По двум с половиной, – буркнул удрученный Нарихира. – Говорил же я ему, что такие страсти к добру не приводят!

– И вот он находит эту красавицу во дворце Кокидэн. Более того она пылает к нему теми же чувствами, что и он к ней. А вы почувствовали опасность для своего друга и хотите узнать, как зовут даму и хорошего ли она рода.

– Если только про оборотня можно сказать, что он хорошего рода! сердито воскликнул Нарихира.

– Вот вы опять упоминаете нечисть. Вы действительно считаете, что Юкинари заморочила лисица, или привидение, или я уж не знаю что?

– Вы будете смеяться, но я сейчас действительно именно это и думаю.

– Тогда сделаем вот что, – решила госпожа Акико. – Я внимательно прочитаю все стихи. Допустим, кто-то из наших дам хочет сохранить тайну и дает стихи переписать кому-то совсем постороннему. Может быть, своей служанке…

– Ни за что не поверю, что у служанки может быть такой почерк, возразил Нарихира. – Даже если она выучится женскому письму, никакого изящества в почерке не будет.

– Не перебивайте меня! – возмутилась госпожа Акико. – Я допускаю, что стихи переписывает некая сказочно одаренная служанка. Проверим сперва все обычные возможности, а потом уж перейдем к необычным. Так вот, я попробую понять, кто из наших дам вообще мог сложить такие стихи, не думая при этом о почерке.

– Попробуйте. Я-то этого знать не могу, в вашем дворце я переписывался только с Гэн-но-тюро. И кое-что мне показывали…

Он замялся, не желая называть молодых придворных, которые хвастались любовными письмами.

– Подождите. Я должна читать очень внимательно, не отвлекайте меня, пожалуйста, – попросила госпожа Акико.

Фудзивара Нарихира довольно долго просидел перед церемониальным занавесом. Он в подробностях изучил узор на рукавах китайской накидки и платьев госпожи Акико, проскользнувших под край занавеса. Это были крупные ветки глициний на шелке цвета спелого винограда. Нарихира оценил вкус придворной даме и в подборе оттенков верхнего и нижних платьев – пурпурного, двух белых и трех бледно-лиловых. Потом он долго разглядывал собственный веер, думая, какой рисунок заказать мастеру. От этих мыслей его отвлекло созерцание циновки, на которой он сидел великолепной, плотно сплетенной зеленой циновки с широкой узорной каймой, какие постилают только для самых знатных персон. А госпожа Акико все читала письма.

– Господин Нарихира! – вдруг позвала она. – Мне кажется, я поняла, в чем дело. Никакой придворной дамы, которая влюбилась в вашего друга, попросту нет! А пишет ему одна из служанок.

– Какая странная мысль! – воскликнул Нарихира. – Уж не хотите ли вы сказать, что служанка сочиняет такие прекрасные стихи?

– Нет, конечно! – и госпожа Акико негромко рассмеялась. – Я хочу сказать другое – это довольно начитанная служанка, что во дворце совершенно неудивительно. Она не сочиняет стихов – она довольно удачно применяет к случаю стихи одной замечательной дамы, которая умерла много лет назад. Во всяком случае, больше ста лет…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});