Кукла моего отца (СИ) - Рахманина Елена

Он замолкает. Смотрит в одну точку, и я ещё теснее вжимаюсь в него, словно в попытке снизить градус его страданий.

– Через некоторое время после её похорон меня нашла бабушка, – на его губах вдруг появляется весёлая ухмылка, – Аннабель Сандерс тогда была моложе, и казалось, в ней сил целый ураган. Она буквально смела на своём пути родителей матери, которые вдруг захотели стать моими опекунами. Тёток – доморощенных старших сестер мамы, гарпиями нависшими надо мной. И каждого, кто косо смел на меня посмотреть. Вроде жены Бенджамина. Там не сильно обрадовалась моему появлению в своём доме.

Я хорошо могла представить жизнь четырнадцатилетнего мальчишки в доме Сандерсов. Где, с одной стороны, старший брат, который его до сих пор ненавидит и страшно ревнует к отцу. Его мамаша, упокой Господь её душу, разбившаяся в аварии, будучи под коксом, как шепталась прислуга. И папочка, внезапно осознавший, как все эти годы был не прав. Глядя на Йена и сравнивая его с Дугом, я понимала, почему отец вдруг понял, что младший сын куда более перспективный.

В Йене чувствовался стержень, непоколебимая сила. Упорство и воля. Чего был напрочь лишён Дуглас.

– Выяснилось, что моя мама перед смертью написала Аннабель письмо, в котором просила её присмотреть за мной. Но мне внимание Сандерсов было совсем ни к чему. Тогда, будучи юниором, я подавал большие надежды в хоккее. И моей целью стало вырасти как можно скорее, чтобы сбежать из этого дома. Ждать пришлось недолго. Меня взяли в юношескую сборную по хоккею, и я почти не появлялся в доме отца. В каждую тренировку я вкладывался с таким рвением, которого никто не мог понять. Ведь я уже, по мнению моих товарищей, богатенький мальчик. Но мне не нужны были эти деньги. Ни один цент. И я готов был пойти на всё, чтобы не зависеть от этой семейки. Пока не увидел тебя на обложке какой-то газетёнки с ним под руку.

Свожу брови, не понимая, почему моя персона тогда его настолько задела.

– Но почему?

Айс смерил меня взглядом, почти таким же холодным, как в день нашего знакомства. И мне стало очевидно, почему друзья к нему обращались именно так. В его голубых глазах плескалось столько льда, что накал мороза сравнился бы с Антарктикой.

– Потому что он продолжил жить. Как и всегда. Умерла моя мама – он даже не заметил. Погибла жена – а через пару лет он находит тебя и женится. Мне побоку были деньги, которые достались бы тебе. Скорее, ваша помолвка послужила предлогом, чтобы разрушить его идиллию. Ведь мне очевидно, что стало причиной этого брака.

Я отстраняюсь от него ощущая острый укол обиды. Конечно же он считает меня корыстной дрянью, вышедшей за старика из-за денег.

Глава 35

В лучах солнечного света я разглядываю тёмно-синюю кайму, обрамляющую лазурную гладь радужки. Воздуха вдруг становится невыносимо мало, и кажется, что я тону, поглощаясь им. Знаю, что, вернувшись к мистеру Сандерсу я попаду на самое дно. Порой даже кажется, что отбыть срок не самая страшная кара. Жить через стену с монстром куда хуже.

Но где взять столько смелости? Какой у меня ещё может быть выбор? Я просчитала тысячи вариантов дальнейших событий, которые произошли бы, поддайся я искушению. Даже не после слов Айса о разводе с его отцом, а минувшей ночью, когда наивная часть моей души решила, что признаться ему – это честно. Но я не располагаю подобной опцией. Слишком дорогой ценой мне обойдётся правда.

Если Йен узнает, что я стала его мачехой не по своей воле, он камня на камне не оставит от особняка и его обитателей. Я интуитивно ощущала разрушающую силу, которая исходила от него. Замурованная под кожей и стальными мышцами, она, кажется, готова вот-вот вырваться наружу. Рассказ об изнасиловании, тюрьме и шантаже разбудит спящий вулкан. Всех затопит лавой, включая меня. И от нищенки из бедного района останется только пепел.

Бенджамин стряхнёт золу с дорогого пиджака, пошитого на заказ, отстроит новый дом, приведёт в него жену ещё моложе. А вокруг меня возведёт ров и поставит клетку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Не думал, что ты такая дешёвка, – ранит своим вердиктом, глубоко, до самых костей, и отпускает, выдыхая. Напряжение словно покидает его, и я ощущаю, как он с каждой секундой отдаляется от меня. Не физически.

Точно мои слова отравили его чувства ко мне. Какой бы глубины они ни были. Осознание этого причиняет особо сильную боль. Прикусываю губу, чтобы не признаться ему, к чему вся эта ложь. Объяснить, что с его отцом не по доброй воле. Что меня никогда не заботили его деньги, фамилия или наследство. Что я готова была всем пожертвовать, будь у меня выбор.

Вместо этого я нахожу пальцами кнопку открывания двери и, прежде чем выбраться из машины, кидаю напоследок:

– Так говорят все, кто не может позволить себе желанную игрушку.

Слишком поздно поняла, что появиться в доме вместе с Йеном – дурацкая затея. Точнее, я даже ещё не успела придумать для мужа правдоподобную ложь. За полторы секунды я решаю, что доберусь на попутке или пешком. Недолго осталось. Правда, вокруг лишь высоченные заборы, отделяющие неприлично богатых от простых смертных.

Йен нагоняет меня за две секунды и дёргает за запястье. Ему всё равно, что мне может быть больно. Он зол. И эта злость меня радует. То равнодушие, которое я заметила, куда хуже. Пусть злится, ругается, ненавидит, презирает. Но только не остаётся ко мне равнодушным.

– Куда ты собралась, идиотка? – интересуется, сжимая сильнее пальцы. – Или ты хочешь повторения того, что случилось накануне?

Я осматриваюсь. Кроме нас здесь никого. Ни одной посторонней машины. Лишь мы и дорога.

– Здесь со мной ничего не случится. Успокойся. – Морщусь. – Ты же не думаешь, что возвращаться вместе – хорошая идея?

На его лице возникает понимание. И холодная ухмылка, кривящая губы, мне совсем не нравится. Он силой заталкивает меня обратно в салон и забирается туда сам.

В голове страх бьёт набатом. Зная Айса, он не моргнув глазом признается Бенджамину, что трахнул его жену. Собственно, ведь так он и хотел – досадить родителю, растоптав его гордость.

– Йен, пожалуйста, не говори о нас отцу, – я кладу руку на его предплечье, и он стряхивает её так, словно ему противно. Я сжимаю пальцы и убираю.

Больше он никак не отреагировал.

Ворота разошлись в стороны, пропуская наш автомобиль, и моё сердце стучало громче и громче по мере приближения к эшафоту.

Йен бесцеремонно выволок меня из машины, а я делала вид, что так и надо. Ничего необычного. Просто пасынок тащит меня по дорожке с такой силой, что я едва касаюсь носками кроссовок земли.

– Где отец? – без приветствий интересуется он у горничной, появившейся на нашем пути.

– В кабинете, – запинаясь отвечает она, переводя испуганный взгляд с меня на него и обратно. Так, словно мы оба привидения. Не знаю, как выгляжу, но боюсь, что не очень. Утром на щеке сиял сиреневый синяк, оставленный одним из тех, кто пытался надо мной надругаться, но у меня даже не возникло желания его скрыть. Да и нечем было в доме Айса.

На моей коже непременно добавится кровоподтеков. Его стальные пальцы жалят. Я знаю, что ему хочется моих страданий. Но не знаю, насколько далеко он сейчас зайдёт.

Стоило Бенджамину нас увидеть, как он поднялся из массивного кресла.

– Возвращаю её тебе, – буквально кидая меня в центр комнаты, будто я использованная им вещь, к которой он потерял интерес, заявляет отцу.

– Где вы пропадали?! – спрашивает Бенджамин, обеспокоенный одновременно нашим отсутствием в день, когда в городе происходили волнения, и тем, что переживали мы их, очевидно, вместе.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Глава 36

И такую корыстную дрянь не жалко использовать в своих целях, дабы досадить отцу.

Соскальзываю с его колен, заталкивая боль вглубь собственного нутра. Скребусь по хрупким уголкам своей души, чтобы отыскать в себе силы, которые минувшим днём полностью исчерпались.