Шаровая молния - Иван Черных

Летчики умеют пить и веселиться. Уже через полчаса берег реки Иж звенел музыкой и песнями.

Геннадий только пригубливал рюмку, появляться перед Ланой пьяным он и мысли не допускал. И придерживал Лаптева – тот поначалу с удовольствием опустошал рюмку за рюмкой. Трезвый Геннадий преследовал и другую цель: экипаж новый, большой, а он еще не успел изучить каждого. Летные качества, разумеется, важно знать, но не менее важны чисто человеческие качества, которые играют роль не только в профессиональном деле, но и в жизни. Геннадий помнил случай, произошедший на Дальнем Востоке, о котором рассказывалось в газетах, по радио, на телевидении. Самолет «Ан-72» потерпел катастрофу, упал в тайге. Все трое членов экипажа чудом остались живы. Радиостанция разбита, мобильные телефоны в то время еще не имелись. Летчики, перевязав раны, заспорили, как быть. Командир предложил подождать невдалеке от обломков: соорудить шалаш, жечь костер – их обязательно будут искать. Дело было осенью, наступили холода, особенно ночью. Прождали трое суток, ни самолеты, ни вертолеты не появлялись. От бортпайков, как ни экономили, не осталось ни крошки; холод и голод стали так донимать, что среди экипажа вспыхнул спор. Один предлагал отправиться на поиски жилья, другой соорудить капканы для ловли зверей, птиц (оружия ни у кого не было), командир настаивал взяться за ремонт радиостанции. Но при глубоком анализе ни одно предложение не выдерживало критики. И спор закончился тем, что второй пилот и бортинженер разошлись в разные стороны искать людей или жилье. Командир, он получил при падении наиболее серьезное ранение, остался на месте. Его нашли вертолетчики еле живого на шестые сутки. А второй пилот и бортинженер сгинули…

Геннадий не хотел, чтобы у него был такой разношерстный экипаж. Как в известном девизе: один за всех, все за одного.

Не простое это дело – добиться такого. А надо.

Что он имеет на сегодня? Помощник, второй пилот, Станислав Алексеевич Грибанов. Пилот, можно сказать, профессиональный. Характер темпераментный, даже горячий. Но рассудительный, компанейский, открытый. На такого можно положиться. Штурман Владимир Николаевич Никитенко. Профессионал. Серьезный, вдумчивый, уважительный. На него тоже можно положиться. Бортинженер Макаров – особая статья. После намерения бросить Настю мнение о нем у Геннадия изменилось на сто восемьдесят градусов. И если он сделает это, ему не летать в экипаже Геннадия.

Борттехник Борис Ефимович Савочка, крестьянский мужичок. Неказистый, не блестящий познаниями в технике, но услужливый, исполнительный, что вполне устраивает Макарова.

Бортмеханик Василий Алексеевич Анучин. Крепко скроенный мужчина, себе на уме, можно даже сказать, с самомнением, бравирует силой и при погрузках, разгрузках наглядно демонстрирует свои физические данные. Умеет держать слово. Есть еще и неизведанные закоулки характера, но, в общем, человек положительный.

Бортовой радист Вячеслав Сергеевич Юнаковский. Совсем еще молодой специалист. Вроде бы неплохой радист…

Все эти заключения, понимал Геннадий, пока поверхностные, предположительные. Не зря говорят: чтобы узнать человека, надо с ним пуд соли съесть. Что ж, будет есть соль и узнавать…

Станислав Грибанов, как и в самолете, сидел за столом рядом с командиром, с правой стороны. Далее – штурман, борттехник, бортрадист, бортмеханик. Пили, закусывали, поддерживали разговор, пение. Обращал на себя внимание Анучин. Он был уже изрядно пьян. Крупное лицо с широким, покрасневшим, как и у многих пьяниц, носом блестело от пота. Глаза агрессивно бегали по соседям, остановились на Грибанове, к которому подошла официантка. Станислав сказал ей что-то ласковое, и она в ответ улыбнулась. Когда она отошла, Анучин зло спросил:

– Ты чего пристаешь к девушке?

– А твое какое дело? – сердито ответил Станислав.

– Не твоего поля ягодка, – продолжал обострять конфликт Василий. – Ты еще не дорос до нее.

– А ты перерос, – отрезал Станислав. – И не с твоей физиономией рассчитывать на таких девушек. Тебя не каждая в бардаке примет.

– Подожди, красавчик, я твою рожу не такой еще сделаю…

Анучин и в Якутске после пьянки чуть не устроил потасовку с Макаровым, придравшись к бортинженеру по пустяку. Виктор Иванович, о чем позже рассказал командиру, быстро остудил его пыл, пригрозив вызвать милицию и навсегда оставить «прапорюгу», как назвал Анучина, в Якутске.

Да, такого задиру Геннадию держать в экипаже не хотелось. Он подошел к бортмеханику и тяжело положил ему на плечо руку.

– Вот что, герой. Убирайся сейчас же с пикника, не порть товарищам настроение. Еще раз подобное повторится, ищи себе другое место.

– Понял, командир! – по-ефрейторски вытянулся Анучин. – Это я пошутил, извините.

– Дурацкие шутки. Товарищи отдыхают после нелегких трудов, а ты шутки-придирки устраиваешь. И больше не пей, если не умеешь.

Анучин трижды поклонно кивнул, а как только Геннадий отошел, пустился в пляс, припевая частушку: «Моя милка загуляла, перепила молока, думала, что от коровы, оказалось – от быка».

Комедиант, перестал сердиться Геннадий. Вот и пойми такого человека… Но лучше комедиант, чем эгоист, заботящийся только о личном благе.

Геннадий с Юркой посидели еще часок и удалились на английский манер, не сказав «до свидания». Вечером их ждало другое, более радостное и ответственное празднование.

Лана и Галя заехали за ними – у Ланы своя машина с личным шофером, служебную вызывать не стала – пусть водитель отдохнет в кругу своей семьи. Федя Клейменов, личный водитель и телохранитель, мужчина лет сорока, служивший ранее в десантных войсках, прилежно выполнял свои обязанности. В других, более рискованных случаях Лана привлекала еще двух супертелохранителей. Когда Геннадий напомнил ей о завсегдатаях ресторана «Богач-Бедняк», среди которых могут быть и ее недруги, Лана помотала головой:

– В ресторане «Богач-Бедняк» бандитов не бывает, и наша безопасность там обеспечена.

Она знала, что говорила.

На входе в ресторан их встретили два крепких, в спортивных костюмах парня, преградили им дорогу. Но лишь на пару секунд. Один, что постарше, тут же извинился:

– Простите, Лана Петровна, не узнал. Давненько вы у нас не были. Это с вами?

– Разумеется. Одна я к вам не хожу. Как у вас сегодня, так же весело, как всегда?

– Еще лучше. Привезли из Германии новые музыкальные инструменты. Музыка – душа поет. И сегодня у нас Ирина Аллегрова выступает.

– Хорошо, послушаем.

Метрдотель, встретивший их в зале, провел в отдельную комнату, где стол был уже накрыт на четыре персоны; пахло весной, белой акацией, фруктами, а приглушенный свет люстры создавал впечатление, что они попали в вечерний сад.

– Ну, Ланочка, умеешь ты создать райский уголок, – сказала восторженно Галя. – Я такой прелести еще не видала. Как тут не напиться, – засмеялась весело.

– Будешь умницей, и не такое еще увидишь. Садитесь, кавалеры, не забывайте своих обязанностей.

– Что будем пить? – обратился Геннадий к женщинам. – Шампанское, мартини, коньяк, водку?

– Я начну с коньяка. Сладкое аппетит портит. А я хочу сегодня напиться, – сказала Лана.

– Возражений нет? – Геннадий взял бутылку коньяка, открыл и налил всем. – С прекрасным майским праздником, с весной, чудесной погодой!

Все дружно выпили и принялись за закуску. Геннадий, наблюдая за Ланой, обратил внимание, что его пассия в этот вечер чем-то возбуждена: антрацитовые глаза горят ярче обычного, на щеках временами вспыхивает румянец, и все тело будто в движении. Она попробовала закусить румяным, словно само солнце, яблоком; не понравилось, бросила в рот несколько ягод винограда. Глянула на Геннадия и, встретившись с ним взглядом, кивнула на бутылку.

– Повтори, тамада. После первой, как говорил известный герой, не закусывают. А вы набросились, будто три дня не ели.

– Угадали, Лана Петровна, – согласился Лаптев. – Знали вашу хлебосольность и царскую закуску, решили попридержать аппетит.

– Экие скупердяи. Придется и мне дня три до вашей свадьбы поговеть. Кстати, где собираетесь праздновать?

Юрий кивнул на Галю.

– Вот она с родителями никак не договорится.

– А чего ломать голову? Давайте вот здесь, в этом ресторане. Здесь есть и большие залы.

– Да вы что? – возразила Галя. – Вы гляньте в меню, какие тут цены!

– Знаю, видела. У тебя же муж не кто-нибудь – летчик. Неужто будете в какой-нибудь харчевне праздновать?

– Извини, Лана, но мы с Юрой еще не разбогатели. Нам надо о квартире позаботиться и о многом другом.

– Не переживай. Поможем, пока можем. Наливай, Гена. И разрешите мне произнести тост. Не на положении хозяйки, а по чисто товарищеской привязанности к вам. Не будете отрицать, что это по моей инициативе мы встретились, познакомились и подружились. Я рада, что приобрела таких друзей. И не только. Давайте выпьем за верность в дружбе, которая не подвержена никаким невзгодам, как любовь приносит нам только радость и счастье!