Метро 2033: Третья сила - Дмитрий Ермаков

– Твою мать! – зарычал Молот.

– Едрена вошь! – отозвался Игнат, вскидывая АКС.

– Ни хрена себе… – выдохнул Антон, сглотнув. Руки, сжимавшие ружье, затряслись.

Взметая клубы пыли, оглашая окрестности топотом и хрюканьем, к ним неслось стадо маленьких, приземистых свиней. Из их пастей на покрытых жутковатыми наростами мордах торчали огромные серповидные клыки. Короткие кривые ноги, придававшие копытным забавный вид, несли мускулистые тела на удивление быстро. Сомнений не оставалось: стадо несется именно сюда. К людям.

Автоматы ударили дружно. Трое хряков, вырвавшиеся вперед, с оглушительным визгом рухнули на асфальт. Оправившись от первого шока, открыли огонь и челноки. Антон Казимирович, хоть стрелком он был паршивым, тоже зацепил картечью нескольких мутантов. Тут даже целиться не приходилось – наводи дробовик на свиней да жми на спуск. Заряд обязательно попадал в цель, так плотно бежали копытные мутанты.

Сначала казалось, ураган свинца просто сметет стадо, не дав тварям даже приблизиться к отряду. Однако те хряки, которых накрыл самый мощный залп, были молодняком. Пушечным мясом. За ними следовали монстры в два, в три раза больше – настоящие вепри. А огонь как раз стал ослабевать. Антон опустошил дробовик и потратил кучу времени на то, чтобы снарядить «Рысь» новыми зарядами. Руки его дрожали, пальцы плясали, мешая сосредоточиться. Антон никогда даже не подозревал, что в ходе реального боя все происходит так быстро. Отвлеклись на перезарядку и челноки.

Один из кабанов, самый крупный, самый свирепый, воспользовавшись паузой, пошел на пролом и прорвался сквозь огонь. Налетел на зазевавшегося ходока по имени Гаврила и поддел парня своими жуткими бивнями.

Ни ОЗК, ни теплая одежда под ним не смогли спасти Гаврилу. Из рваной раны фонтаном хлынула кровь. Дико крича, корчась в конвульсиях, судорожно пытаясь затолкать обратно внутренности, парень забился на асфальте, но быстро затих. Рядом с ним рухнул, получив в бок два заряда картечи от Краснобая, и сам мутант.

С удвоенной силой заработали автоматы.

Но атака не ослабевала. Вепри-убийцы падали под огнем сталкеров, но из развалин появлялись новые и новые. Караванщики, отстреляв запасные магазины, прекратили огонь. Антон, уложив дробью еще пяток мутантов, полез за своими зарядами и похолодел от ужаса. Оставалось всего шесть боеприпасов.

– Патроны на исходе! – закричал Псарев.

– У меня тоже! – подал голос Суховей.

– Подпускаем поближе и бьем в упор! – заревел Борис. Зычный голос сталкера дрогнул – у него тоже кончались заряды.

А натиск чудовищ не ослабевал. Словно чувствуя скорую победу, хряки захрюкали громче, с упоением, с торжеством.

«Это конец», – понял Антон Казимирович, выронил опустошенный дробовик, рухнул на землю и закрыл глаза, приготовившись распрощаться с жизнью.

И тут рядом раздался чудовищный взрыв.

Уши Антона Казимировича мгновенно заложило.

Оглушенный, растерянный, обхватив руками пульсирующую голову, он поспешно открыл глаза.

На асфальте темнело и дымилось пятно, оставленное разрывом. Трое кабанов лежали, разорванные на части. Остальные прекратили атаку, заметались, пытаясь понять, что случилось. Не понимали этого и люди – сталкеры опустили оружие и растерянно крутили головами.

В самой гуще стада грянул еще один взрыв, и четыре здоровенных вепря забились на земле. Двое потрусили вспять, волоча за собой выпавшие кишки.

Только теперь Антон понял, что случилось.

К ним на помощь пришли сталкеры Оккервиля.

Поливая хрюкающих монстров шквалом свинца, рассеивая стадо гранатами, со стороны вокзала шли в атаку три фигуры в противогазах и ОЗК.

Двое вели огонь из автоматов, один из ружья.

Пули пробивали шкуры кабанов, вырывали огромные куски плоти, перебивали им лапы. И вепри, напуганные новым врагом, не устояли. Испуганно хрюкая, стадо пустилось наутек.

Тридцать с лишним трупов остались лежать посреди проспекта.

– Вот это да… – только и смог прохрипеть Антон Казимирович.

Он привстал на четвереньки, потом кое-как выпрямился. Деревянными руками попытался подобрать «Рысь». С третьей попытки ему это удалось.

– Целы? – поинтересовался мужик, вооруженный ружьем, останавливаясь около Антона.

Язык не слушался, ничего, кроме сдавленного стона Краснобай так и не смог издать. Но все же нашел в себе силы показать сталкеру большой палец.

К Молотову подошел невысокий мужчина с автоматом и офицерскими знаками отличия на одежде. Именно он, ведя огонь из подствольного гранатомета, нанес самый страшный урон кабанам и переломил исход схватки.

– Молот, ты? Здарова! – протянул руку солдат Оккервиля.

– Здарова, мужики! Не знаю, как отблагодарить. Спасли…

Офицер лишь отмахнулся. Он быстро осмотрел место сражения, отдал приказы своим людям. Объединенный отряд перегруппировался. Рюкзак Гаврилы безропотно взвалил на плечи сталкер с ружьем. Пёс и Суховей понесли окровавленный труп ходока. И они тронулись дальше.

Борис Андреевич и два оккера прикрывали движение. Они крутились, точно стрелки компаса, высматривая опасность, готовые каждую секунду открыть огонь. Но вокруг царила мертвая тишина. Ни единого движения не наблюдалось среди руин. Жуткие хряки, видимо, распугали в округе прочую живность.

– Устал, Антон? – обратился к Краснобаю Молот, старавшийся не спускать глаз с купца. – Ничего. Вон то серое здание – метро. Чуть-чуть осталось.

Не прошло и пяти минут, как мощная металлическая дверь захлопнулась за ними.

Антон оказался, наконец, в безопасности.

В полном изнеможении он рухнул на пол, чуть не отбив копчик, и прошептал:

– Фух. Обратно не пойду, хрена лысого… Лучше тут жить останусь.

Глава 6

Простые истины

Екатерина Андреевна Соколова, дежурный врач, которой ассистировала Лена, называла себя «тыжврач».

Долгое время Лена не понимала смысла этого прозвища, произнося которое, доктор каждый раз невесело усмехалась. Потом другой работник больницы объяснил девушке, что «тыжврач» – это как бы специалист широкого профиля.

Екатерина Андреевна, полноватая, очень строгая, даже суровая на вид, но добрая женщина, разменявшая пятый десяток, принимала всех пациентов. Не имело значения, с насморком они приходили или с мигренью. Доктора дежурили в единственном кабинете по очереди. Отказывать человеку, выставлять его за дверь полковник категорически запретил.

До того, как три станции объединились в союз, а «Проспект», Ладожская и Новочеркасская выживали по отдельности, медицинская помощь была минимальной. Естественно, население косили болезни, умирали дети, из-за травм выбывали из строя люди, которые могли бы еще работать, служить, приносить пользу… Эту и смежные проблемы никто не решал. С появлением Альянса ситуация изменилась.

– Прошли годы, когда если ходишь и дышишь, значит – здоров! – заявил докторам полковник Бодров, когда те попытались оспорить новый закон. – Здоровое население – главное условие выживания общины и победы в возможной войне. Про веганскую угрозу забыли, да? Кого я в атаку пошлю против легионов Империи? Кто вкалывать будет на фермах и в мастерских? А? Людей на наших станциях мало осталось. По вашей, кстати, вине. Что, не правда?

– Народ здоров должен быть. Точка, – добавил Василий Стасов. – Все, что надо, требуйте. Доставим.

– А если к проктологу принесут сердечника? – задал вопрос один из врачей. – Что тогда делать?

Несколько человек улыбнулись. Полковник, имевший рост под два метра, поднялся со стула, сурово сдвинул брови, и смешки мгновенно стихли.

– А мы, господин юморист, для чего организуем обмен опытом? – заговорил Дмитрий Александрович ледяным тоном. – Классных врачей с Площади Ленина пригласили, уговорили к черту на рога тащиться. Зачем? Потому что патроны девать некуда? На «Площади» как-то смогли нормальную медицинскую работу наладить, а мы, значит, лохи? Будем ждать, когда нас Веган тепленькими возьмет? А?

Спорить с Бодровым и Стасовым никто больше не осмелился. Врачи в полном молчании разошлись.

Постепенно дело стало налаживаться.

Начав работать с тетей Катей (так называли доктора постоянные пациенты), Лена сначала пришла в ужас. Ей казалось просто немыслимым, как можно в начале рабочего дня слушать старенькую бабушку, каждый раз заводящую одну и ту же шарманку про больные ноги, пять минут спустя консультировать барышню, страдающую молочницей, а потом с таким же вниманием выслушивать хмурого мужика, замученного геморроем.

Потом появилось раздражение, которое Лена едва способна была обуздывать. Особенно злили ее старушки, превратившие больницу в своеобразный клуб.

– Сплетничать можно и в другом месте! – шикнула она однажды на галдящих бабушек. Они занимали скамейку, установленную у дверей медпункта. Это место называлось «зоной ожидания». Остальные пациенты часто дожидались приема стоя.