Та, что меня спасла (СИ) - Ночь Ева

Чудеса. Не верил я в эти чудеса. Что-то опять в этой истории не сходилось. Зазорчик был и не в одном месте.

– Если вдруг вспомните что, звоните, – сую я тётке визитку в руки.

– А как же, обязательно, – кивает она послушно. А глаза у неё – два червивых яблока. Гадкие. Не позвонит. Я это понял сразу. Ну и чёрт с ней. Всё равно узнаю. Есть над чем подумать.

А ещё я вернусь и убью её Федю. Напугаю до обоссанных штанов. Чтобы не пялил глаза свои бесстыжие на мою жену.

27. Тая

– Эдгар, – муж сразу же отвечает, как только я делаю звонок. – Я хочу к тёте Але съездить.

После прерванного на полуслове разговора у меня на душе неспокойно, а если точнее – целый отряд кошачьих когтями сердце рвут.

– Что ты опять придумала, беспокойная моя жена? – у Эдгара голос немного усталый и тёплый, как шерстяной свитер. Хочу надеть его на себя и не снимать. Плевать, что лето. – Всё у твоей тётки хорошо.

– Откуда знаешь? Ты и к ней пристроил соглядатаев? – вот эта подозрительность – ни к чему. Даже если Эдгар и следит за ней. Какая мне разница?

– Я только что от неё. Живая, здоровая, злая ведьма из сказки. В добрую волшебницу за это время не превратилась, увы.

– Только что? – ушам своим не верю. Эдгар к ней ездил? – Как давно твоё «только что» произошло?

– Я видел её с час назад, – чувствую, как он подбирается. Его напряжение и серьёзность читаются даже через расстояние.

– А я буквально несколько минут назад разговаривала с ней, она вспомнила фамилию моего отца, хотела сказать – и резко отключилась. А теперь у неё молчит телефон. Я места себе не нахожу. Эдгар, пожалуйста, разреши мне съездить к ней.

– Нет, Тая. Это исключено. Я сам. Вернусь. Что могло с ней случиться среди бела дня в аптеке?

– Она не в аптеке, – сползаю я по стене. – У неё смена в двенадцать дня закончилась. График у них такой. В полдень заканчивают. Дома она. Как бы не случилось чего.

«Федя» – имя это мы не произносим, но оно висит в воздухе несказанное.

Слышу, как Эдгар ругается сквозь зубы.

– Я возвращаюсь.

– Полицию вызови, – прошу, – на всякий случай. По крайней мере, не ходи туда сам. Пожалуйста. Мало ли… кто там и что с тётей. И… позвони мне потом, ладно?

– Тая… – он не раздражён, но в имени моём – лёгкий упрёк. Знаю: Эдгар взрослый и сам может со всем разобраться.

– Я всего лишь переживаю. Очень.

– Только никуда не беги сама, – он тоже не может мне доверять после всех моих выкрутасов. Наверное, я это заслужила.

– Я буду ждать тебя, – и только после этого я отключаюсь. Я так и сижу в углу мансарды. Там меня находит Аль. Сразу же понимает: что-то случилось.

– Не одно, так другое, – бормочет он после того, как я ему всё рассказала. – С тобой как на вулкане, Тайна. Думаешь, добрый альфонс Федя грохнул твою тётю? Из-за того, что она вспомнила фамилию твоего отца?

– Я не знаю.

Он помогает мне встать. По затёкшим ногам я понимаю, что просидела в неудобной позе очень долго. Уже все разошлись. Я пропустила часть разговоров. Но какая сейчас разница, когда… мне страшно?

Аль поит меня чаем. Сам заваривает, чашку передо мной ставит.

– Он же позвонит? Что-то долго нет никаких известий.

– Он позвонит, – я отпиваю из чашки. Горячий напиток приятно смягчает горло. – Не накручивай меня, Аль, больше, чем уже есть.

– Всё непросто, – у Аля профиль испанского идальго: немного длинноватый нос с лёгкой горбинкой. Зелёные глаза прячутся под длинными ресницами. Губы чувственные. Подбородок упрямый. Его хочется рисовать. Увековечивать. И лучше сейчас думать об этом, чем о плохом. – Думаю, у тебя куча родни на самом деле. А ты гнила в детском доме. По какой-то причине. Но часто причины очень банальные – деньги. Как хорошо, что я в своё время отказался от наследства. У меня и голова на месте, и руки не из жопы. И добился всего сам. От наследства осталось только это, – он неопределённым жестом обводит пространство. – Бабулина квартира. Когда-то её предкам принадлежал этот дом. Чудом остался весь этаж И то только потому, что мой дед…небезызвестная в городе личность. Был.

Я понимаю: он заговаривает мне зубы. Пытается отвлечь от тяжёлых дум. Я слушаю его и сверлю глазами молчащий телефон. Что там? Как там? Где мой Эдгар? Он ещё болен, а вынужден гоняться за призраками. Спасать мою тётку. Если она ещё жива.

– Знаешь, я, наверное, не хочу никого знать. Столько лет жила без них – и выжила. Мне ничего не надо. У меня всё есть. Эдгар, семья, дети и даже собака. Хочу спокойствия и радости, а не этих американских горок, тайн, проклятий, непонятного сумасшествия. Казалось: нам нужно только с Эдгаром найти взаимопонимание. Вроде всё начало налаживаться, а тут одно за другим. И всё страннее и страшнее.

Аль порывисто накрывает мои руки своими ладонями.

– Тайна, ну, перестань. Не рви сердце. Может, там не всё так плохо, как кажется. У страха глаза велики. Ты напугана. А я не знаю, что могу сделать, чтобы тебя утешить. Ты же знаешь: такие, как я, умеют утешать только одним способом. И он категорически не приемлем в сложившихся обстоятельствах.

Он криво улыбается, а мне становится смешно. Бедный Аль. Вот попал так попал со своим обещанием. Наверное, тысячу раз уже пожалел.

– Не думай о плохом, Тайна, – порой Аль чересчур чувствительный и умеет угадывать мысли. – Иногда мальчикам нужно тряхнуть всем, что у них есть. Иначе жизнь становится скучной. Мне сейчас хорошо. Ты… очень вовремя появилась. А я забавляюсь, как могу. Видеть девушек из высшего общества или около него трущихся – то ещё удовольствие. Они… забавные. А ещё – ходячий кладезь сплетен. От них можно узнать такое, о чём в газетах не напишут. Жаль, что ты пропустила часть их разговоров. Но, думаю, взгляд со стороны был очень познавательный, не так ли?

Мне сейчас не хочется разговаривать о серпентарии. И так настроение поганое. Меня спасает звонок в дверь. Аль подбирается. Я показываю глазами наверх: уйду в мансарду. Мало ли что там.

Далеко уйти я не успеваю. Эдгар. Не позвонил, а пришёл. И по его глазам я понимаю, что дело плохо.

– Её больше нет, да? – спрашиваю и… меня душат слёзы. Кто бы сказал, что я буду оплакивать свою вредоносную тётку – не поверила. Мне казалось, я к ней кроме неприязни ничего не ощущаю. Оказалось, всё намного сложнее.

– Она в тяжёлом состоянии, Тая, – Эдгар прислоняется к стене. Сутулится. Для его роста здесь очень низкий потолок. – Предварительно – упала и ударилась головой. Телефон валялся рядом. Разбитый вдребезги.

У него усталое лицо. Скулы острые, веки воспалённые. Что-то не похож он на выздоравливающего. Толку, что не виделись несколько дней. Видимо, он не прекращает работать. А тут ещё и это. Я чувствую себя виноватой. Очень. Скорее всего, всё из-за меня. Ну, что там может быть? Наследство? Тогда почему охотятся за моим Эдгаром?..

– Иди сюда, Тая Гинц, пока ты не напридумывала лишнего, – протягивает он ко мне руку. Властно и жёстко. И сразу всё становится на свои места. Уставший или ещё какой – он остаётся всё тем же Эдгаром Гинцем.

Я падаю в его объятия. Растворяюсь. Жадно льну к крепкому телу.

– Мне тебя так не хватало, – шепчу, – и плачу уже не скрываясь.

28. Эдгар

Не могу сейчас ни о чём думать. Только о ней – моей маленькой трепетной жене. Сильная слабая девочка, потерявшаяся в водовороте жизни. Все эти игры – не для неё. Слишком искренняя и беззащитная, несмотря на то, что умеет давать отпор.

– Тише, тише, – бормочу, вытирая ладонями мокрые щёки. – Я люблю тебя. Я рядом. Всё хорошо.

Ничего не хорошо, и мы оба это прекрасно знаем. А ещё после сегодняшнего я с ума схожу. Тот, кто напал на её тётку, не остановится. Не для того он явился, чтобы вынюхивать и выспрашивать. Он явно не хотел, чтобы тётка выболтала лишнее. А она таки сболтнула что-то, за что поплатилась собственной головой.