Ведьмы не проигрывают 2 - Лия Касли

дурочке. Но каков же исход, Эвиас?

А исход был таков, что я, очередная юная студентка, без ума влюблённая в этого мужчину, убегаю в слезах. Бежала ли так же Виктория?

Я не знала, куда я бегу. Я просто бежала. От Эвиаса, а может быть и от себя.

Я завернула в сторону лабиринта, где внутри я наткнулась на Гвиерию. Женщина смотрела на меня с усмешкой:

— Неужели ты так сдашься, Амалия? — спросила меня Богиня.

— Да, я сдаюсь! — проорала я, глядя на спокойное, а от этого раздражающее лицо Гвиерии, — Какой смысл в том, что я скажу ему о своих чувствах? Они ему не нужны! И я ему не нужна!

— Такова суть задания, дорогая.

— К чёрту задание! И вас всех к чёрту! — у меня была истерика, — Я столько пережила за всё это время! Да я, [мат], разговаривала со своими мёртвыми родителями! — я села на землю, схватила себя за голову и зарыдала.

Мне кажется, что я никогда так не плакала.

— Да я как будто мертва изнутри, ты понимаешь это? — орала я Гвиерии, — Ты понимаешь? Или вы, Боги, — на последнем слове я сделала театральный жест, изображающий поклон, — Ничего не чувствуете, кроме радости, когда обычным людям плохо? А? Скажи мне, Гвиерия⁈ Ты сама любила? Ты понимаешь меня? Ты меня понимаешь?

Я легла на землю и завыла от отчаяния. Всё это время Божество смотрело на меня абсолютно спокойно.

— Ты драматизируешь, — с лёгкой улыбкой сказала мне она, — Ты, кажется, забыла, зачем ты здесь. Ну, так я тебе напомню, — лицо богини вдруг стало жёстким. От такой резкой перемены я, почему-то, моментально успокоилась.

Так, Амалия, возьми себя в руки. И не хами. Это, всё-таки, Богиня. Шестого мира! Твоя дерзость может закончиться плохо.

Гвиерия продолжила, таким же строгим тоном:

— Ты пришла за Печатью Признания. Ты дошла до шестого мира. Чего ты ждала, Амалия? Ты ждёшь поблажек? Ты вообще понимаешь, с кем ты разговариваешь?

Слова Богини задели меня, но я отдавала себе отчёт, что действительно, это не моя подружка. Это очень сильная женщина, которая может стереть меня в порошок одним взглядом.

— Я всё понимаю, да, — промямлила я и встала в земли.

— А может быть ты считаешь, что твоя ситуация уникальная и особенная?

— Нет.

— А может быть, девочка, судьба Ахисэта и всех, кто тебе дорог — их здоровье, жизни, их семьи — они не так важны как твои принципы? — Гвиерия подошла ко мне вплотную, и я ощутила холод, которым повеяло от Богини.

— Нет.

— Тогда иди и добудь свою печать!

Я ничего не ответила Гвиерии.

Я встала и пошла к выходу из лабиринта. Гвиерия права. Я должна сбросить этот груз с души и двигаться дальше. И вообще, это мой долг.

На выходе из лабиринта я натолкнулась на Эвиаса. Он молча смотрел на меня. В его глазах был вопрос.

Сделав глубокий вдох, я почувствовала этот родной аромат. Перед глазами промелькнула вся история нашего знакомства и общения с этим человеком.

— Я люблю Вас.

Глава 44

Я зажмурилась. Признаюсь, что мне было страшно.

Пока я стояла с закрытыми глазами, я поняла, что мне стало легче.

Я сделала это. Я сказала ему! Сказала!

Когда я открыла глаза, я увидела, что Эвиас начинает испаряться. Он буквально таял в воздухе! И как это понимать?

Пока я стояла и смотрела в пустоту, в которой только что был Шаилион, из ниоткуда появился мальчик, которого я видела возле трона королевы. Он дотронулся до меня, и я оказалась в ледяном замке, в зале, где меня уже ожидала Гвиерия.

Женщина медленно похлопала мне и сказала:

— Я рада.

Я смотрела на Богиню, выпучив глаза.

— Господин Шаилион был ненастоящий? — спросила я.

— Разумеется.

Невозмутимость Гвиерии меня раздражала. Я пыталась быть максимально вежливой, когда спросила её:

— Тогда какой в этом был смысл?

Богиня, которая всё это время стояла посередине зала, развернулась и медленно пошла к своему трону. Когда она села на него, я услышала ответ:

— У тебя было две задачи. Первая — получить Печать Признания. А по поводу второй… Смысл ты узнаешь в седьмом мире.

Богиня загадочно улыбнулась, но я была настолько вымотана, что у меня не было никакого желания спрашивать, что там была за вторая задача.

Я так устала…

Мальчик подошёл к Гвиерии и она дотронулась до него. Ребёнок тут же превратился в большой синий шар.

Привычное действие, привычное чувство, и вот, чуть выше лопаток я ощутила жжение ещё одной печати.

— Ты очень повзрослела, Амалия, — сказала Богиня. В тоне её голоса я не услышала ни иронии, ни сарказма, — Все эти печати, по сути, подготавливали тебя к главному — к самому сложному испытанию. Именно в нём сложатся все, полученные тобой в честном бою, ощущения и знания. Это будет роковой день, Амалия.

Но я была не в состоянии ничего ответить. Все эти высокопарные речи были для меня сейчас пусты. Может быть, я и должна остаться пустой? Может быть, пройдя такой длинный путь, моя душа должна была освободиться от всех желаний, чтобы сейчас, стоя у самого финала, я смогла побороть себя в чём угодно.

Я поборола в себе животное начало, справилась с глухотой и слепотой, поборола свои эмоции, осталась собой, когда очень хотелось прожить чужую жизнь, поговорила с умершими родителями, по которым, оказывается, я очень сильно скучала… Но вот это испытание. Оно окончательно сделало меня какой-то полуживой.

После этого мне, наверно, ничего больше не страшно.

— Я хочу уйти отсюда, — это всё, на что у меня хватило сил.

Гвиерия понимающе улыбнулась и указала мне на дверь, которая выходила из зала. Я устало кивнула Богине в знак прощания и прошла в комнату, в которой уже сидел Эвиас.

Он так ничего и не знает…

— Амалия, я тебя поздравляю, — радостно сказал Шаилион, — Последний мир остался, пойдём же!

Я посмотрела на Эвиаса, и больше у меня не было сил сдерживать слёзы. Я зарыдала и молча кинулась к мужчине и крепко обняла его.

Когда Шаилион обнял меня, прижав к себе, я почувствовала его сострадание. Ему было искренне жаль меня.

Конечно, он ни в чём не виноват. Никто не виноват. Так бывает. Об этом говорила мне Гвиерия. Отпусти его. Есть важная большая цель — нужно спасти Ахисэт.

Но как же всё равно больно…

— Пожалуйста, господин Шаилион, — сказала я, тяжело дыша, прижимаясь к мужчине — Давайте немного побудем здесь. У меня разбито сердце.

Глава 45

То, что это был