Рональд Лэйнг. Между философией и психиатрией - Ольга Власова

Рикрофт называл случай Лэйнга особым. Он демонстрировал сильное сопротивление, и невозможно было понять, принес ли этот анализ хоть какую-нибудь пользу, однако этот анализ был необходимым элементом психоаналитического обучения. Лэйнгу не очень импонировало излишне терпимое отношение его аналитика к медицинскому и аналитическому догматизму: он прекрасно понимал ситуацию, но не осмеливался, да и не хотел открыто выступать против. Рикрофт же говорил о депрессивных элементах личности его анализанта, о «необыкновенно эффективной шизоидной защите от демонстрации признаков депрессии». В любом случае, как выражается его сын Адриан, «час в день Ронни мог выдохнуть и расслабиться»[117].

Это время к тому же было для Лэйнга омрачено личной катастрофой. В январе 1959 г. трагически погиб его лучший друг Дуглас Хатчинсон. Он сорвался с высоты в три тысячи футов во время восхождения на Бен-Мор в Северной Шотландии. Хотя официальной версией был несчастный случай, не исключалась вероятность суицида. Они дружили со студенческой скамьи, вместе проводили свободное время и занимались альпинизмом. Впоследствии Лэйнг убедил Дугласа изучать психиатрию, и тот присоединился к нему в Тавистоке. Он переживал не лучшие времена и находился в глубокой депрессии. Рождество и новогодние каникулы 1959 г. они провели вместе в Глазго. И именно тогда Дуглас сказал Лэйнгу, что это их последняя альпинистская экспедиция. 3 января 1959 г. он сорвался с горного хребта. Ему был 31 год.

Лэйнг сообщал эту трагическую новость жене Дугласа, которая тогда ждала их первенца. Утром после происшествия он был неспособен к сеансу анализа и заливался слезами. Он рыдал, не скрывая своего горя, и на панихиде. Он настолько не мог сдерживать себя, что присутствовавший там психоаналитик Том Фриман назвал такое поведение неподобающим и посоветовал ему сохранять мужество перед лицом этой трагедии. «Со смертью Дугласа я лишился родного брата», – говорил Лэйнг. Но нужно было продолжать жить.

Во время обучения психоанализу Лэйнг не отказывался и от своих «непсихоаналитических» поисков. Фактически тогда свою задачу Лэйнг видел во внедрении в психологию, психоанализ и психиатрию феноменологии и экзистенциальной философии. Он считал, что работает на пересечении психоанализа и экзистенциализма. В Европе уже были признанные классики этого междисциплинарного пространства: Бинсвангер, Минковски, Босс. Но в Тавистокской клинике господствовал чистый психоанализ, поэтому то, чем занимался Лэйнг, ценилось мало. «Они не понимали того, о чем я говорил»[118], – рассказывал он.

Тогда Лэйнг с интересом относился не только к фрейдистскому, но и к юнгианскому психоанализу, что его коллегам по Институту психоанализа не очень нравилось. В 1935 г. Карл Густав Юнг читал лекции в Тавистоке, и его идеи были весьма распространены в Великобритании, но не всегда с восторгом воспринимались ортодоксальными членами психоаналитического общества. Лэйнг познакомился с идеями Юнга еще в Глазго благодаря своему другу Карлу Абенгеймеру, анализировавшемуся у Юнга. Впоследствии он общался и с Обществом аналитической психологии, в июле 1960 г. он читал для его членов лекцию о новых теориях шизоидных состояний.

Поклонником Юнга был один из сотрудников Тавистокского института Эрик Грэхем (Graham) Хау. Он был одним из немногих, кто тогда разделял увлечение Лэйнга мистикой и восточной философией, и, самое важное, стоял у истоков организации «Открытый путь». Организация располагалась на улице Королевы Анны, 37, в лондонском Вест-Энде, в непосредственной близости от Института психоанализа, Королевского медицинского общества и других организаций. Благодаря такому удачному расположению «Открытый путь» стал своеобразным объединяющим центром, культурным и интеллектуальным средоточием Лондона. «Открытый путь» был своего рода учебным центром для врачей и аналитиков. Организация предоставляла терапевтические услуги тем, у кого было недостаточно средств для психоанализа, и состояла из восьми докторов, работающих на часть ставки. Здесь говорили о философии и психологии, психиатрии и психотерапии, мистике и теологии. Сюда приходили, чтобы высказаться и быть услышанным в компании единомышленников. Здесь читали лекции, проводили семинары и вели терапевтические сессии. «Открытый путь» собирал философов и психоаналитиков, психологов и психиатров, всех интересующихся мистикой и восточной философией. Здесь Лэйнг пересекся с учеником Гуссерля Паулем Зенфтом, глазным хирургом и автором «Феноменологии глаза» Джоном Хитоном и знатоком Востока Аланом Уотсом.

Лэйнг познакомился с Грэмом, как его называли друзья, в 1960 г. в доме своего коллеги и приятеля Джона Хитона, и в начале 1960-х гг. он стал одним из его лучших друзей, по сути, в интеллектуальном отношении самым значимым для него человеком. Он был одаренным и необычайно чувствительным человеком, с которым очень приятно было вести беседу. Его отец был епископом, брат – астрологом, а сам он любил все, что было связано с Востоком: интересовался медитацией, буддизмом, мистикой, оккультизмом и всем паранормальным и был знаком с Кришнамурти, Судзуки, Ньянапоника Махатхера и Аланом Уотсом, а также со многими исследователями буддизма. Они с Лэйнгом были добрыми друзьями, Лэйнг раз в неделю гостил у него дома на Монтегю-сквер, и ночь напролет они говорили о медитации, сознании и многих других вещах. «Тогда он был единственным знакомым мне человеком, который практиковал медитацию»[119], – вспоминал он.

Чрезмерное увлечение Лэйнга «посторонними» вещами привело к проблемам с посещением занятий в Институте психоанализа и, как следствие, к проблемам с получением диплома. Когда Лэйнг заканчивал обучение, мнения его наставников разделились. Милнер, Винникот и Рикрофт, а также Джон Боулби и Джон Сазерленд ходатайствовали о присуждении ему квалификации психоаналитика. Однако Учебный комитет Британского психоаналитического общества и Института психоанализа считали, что человеку с темпераментом Лэйнга нельзя давать диплом психоаналитика и настаивали на отсрочке квалификации на год. К тому же он нерегулярно посещал учебные лекции. Правда, надо признать, только в силу личной антипатии, по причине проблем со здоровьем или когда завершал «Разделенное Я». В остальное же время он, как правило, ходил на занятия. Было принято решение пропустить нерадивого студента через формальную беседу. Тогда же Лэйнг написал письма с извинениями за нерегулярное посещение занятий.

За Лэйнга вступились Милнер, Рикрофт и Винникот. Марион Милнер в своем письме к Учебному комитету говорила, что Лэйнг является весьма многообещающим молодым человеком, что работать с ним было для нее большим удовольствием, поскольку он никогда не искажал материал и никогда не судил с позиций какой-либо одной теории. Она полагала, что продление обучения Лэйнга еще на год будет «бросать тень на психоаналитическое общество, показывая нашу неспособность к гибкости по отношению к исканиям блестящего студента; в нашем случае, к человеку, который пропустил большую часть семинаров, однако был глубоко поглощен творческой работой по планированию независимого исследования и получению финансирования для него». Чарльз Рикрофт в своем обращении к Учебному комитету отмечал, что Лэйнг является самым интеллектуальным кандидатом, который когда-либо проходил у него анализ и супервизию, и что он представляет из себя гораздо больше, чем кажется на первый взгляд или чем думается ему самому. Одной из главных проблем психоаналитического общества Рикрофт поэтому называет то, что большинство кандидатов являются чрезвычайно пассивными. Поэтому Учебный комитет, на его взгляд, в данном случае должен проявить по отношению к этому студенту либеральный подход, тем более что в своих исследованиях тот показывает значительную новизну и уже имеет немалые достижения. Их поддерживал и Дональд Винникот, подчеркнувший, что «если сам этот человек не желает совершенствоваться, никакое продление ученическо-учительских отношений не будет иметь эффекта. По моему личному мнению (хотя я и не озвучивал его д-ру Рикрофту), д-р Лэйнг нуждается в освобождении от статуса студента, чтобы сделать следующий шаг в своем личном анализе, и это не только педагогический прием, который должен принести плоды»[120].

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});