В поисках упавшей ракеты - Анатолий Гончар

– И какие выводы?

– Их два. Первое: по каким-то причинам Немирович решил не спешить с выходом в эфир. И второе, более вероятное: банальная поломка радиостанции.

– А запасная? У них же должна быть запасная радиостанция? – Полковник требовательно забарабанил пальцами по столешнице. – Она имеется?

– Имеется, – прохаживаясь по кабинету, сообщил Светлов. – Но ее мощности недостаточно, чтобы преодолеть разделяющее нас расстояние.

– Значит, поломка?! – на лице Нестеренко промелькнула странная смесь эмоций, и не разобрать, каких именно. – Но ведь, как мне известно, радиостанция «Аквилон» показала себя исключительно надежным прибором, запас прочности которого не сравним ни с каким иным, в том числе и зарубежным аналогом.

– А что, если дело не в ее прочности и надежности? Вдруг она попала не в те руки?

– Ты хочешь сказать, ее намеренно привели в неработоспособное состояние? – за последние сутки майор и полковник так часто общались, что невольно перешли на ты.

– Я могу предположить нечто подобное.

– Хочешь сказать, твои спецы, – произнес полковник с нажимом, – позволили кому-то постороннему манипулировать своими средствами связи?

– Почему постороннему? Специалист электронщик совершенно официально включен в состав группы. А вы запретили сообщать о наших подозрениях личному составу. Так что все возможно.

– Ты думаешь, что случайным образом «крот» оказался именно в той группе, которой удалось десантироваться?

– Почему случайно, я могу предположить, что Савелов полетел с группой, в которой находился командир отряда, совершенно не случайно.

– Но ты же говорил, что уточнял про местонахождение Немировича не Савелов, а Крутов?

– Да, Крутов, но разве сложно опытному психологу сделать так, чтобы нужный вопрос был задан кем-то другим?

– Нет, нет, нет, – протестующее замахал руками полковник, – это уже игры разума. Если ты и прав относительно личности Савелова, то это совпадение. Просто совпадение.

– Возможно, и совпадение. – Светлов не собирался спорить о том, что, по его мнению, было не принципиально. Его сейчас волновало другое – как предотвратить последствия собственной нерешительности. Если в группе враг, а ребята даже не догадываются об этом, то все могло обернуться хуже некуда.

– Нам каким-то образом следует сообщить Иванову о наших подозрениях, – произнес полковник Нестеренко, сделав вывод из всего вышесказанного.

Майор хмыкнул и с укоризной поглядел на собеседника:

– Надо было сделать это раньше, сейчас уже поздно.

– А что с прогнозом погоды? – поинтересовался полковник. – Ветер в районе операции стихает?

– Да, по прогнозам синоптиков, вскоре там наступит относительное затишье.

– Тогда надо поднимать вертолеты, – говоря это, Нестеренко уткнулся взглядом в карту, и на его лице на секунду появилась странная усмешка.

– Мы не сможем этого сделать, – возразил Светлов, – атмосферный фронт смещается в нашу сторону. Вскоре в районе нашего аэродрома сила ветра достигнет тридцати пяти метров в секунду.

– Тогда следует дать команду на взлет немедленно, – попробовал настаивать на своем полковник.

– Нельзя, – угрюмо покачал головой майор, – даже если удастся обнаружить и забрать нашу группу, возвращаться ей будет некуда. Здесь уже будет бушевать буря. При такой скорости ветра ни один пилот не сможет совершить посадку.

– И все же следует что-то делать.

– Нет, – вновь возразил майор. – Нам остается только ждать.

– Что ж, придется ждать, – словно бы нехотя согласился Нестеренко, а майор еще некоторое время походил по кабинету полковника, затем остановился и задумчиво произнес:

– Пойду-ка я узнаю поподробнее сводку погоды.

– Добре, – с грустным видом согласился с его намерениями полковник, но, когда майор вышел, на лице полковника Нестеренко появилась самодовольная ухмылка.

Глава 22

Семен сверился со спутниковой картой – как и ожидал, ему оставалось пройти совсем немного. Сбавив шаг, он в очередной раз оглянулся, но ничего подозрительного не заметил. Хотелось пить. Но воды не было, и приходилось терпеть.

«Немного, совсем немного», – повторил он самоуспокаивающую «мантру». Несмотря на заметно замедлившийся темп, сердце продолжало биться в сумасшедшем ритме. Семен нервничал – считаные минуты оставались до того момента, к которому он шел последние десять лет. Десять лет упорного труда, работы над собой, изматывающих тренировок и напряженной учебы. Ожидание дрожью расходилось по телу, привнося дополнительную усталость. Пожалуй, захоти он, и ему бы хватило силы воли, чтобы привести свои нервы в порядок, но не считал это нужным. Излишнее спокойствие могло только повредить, вызвав ненужные подозрения. Он взглянул на часы: впрочем, сделав это скорее по привычке, чем по необходимости – никакой привязки по времени для него сейчас не существовало. Вертолет за ним должен был прилететь максимально быстро, но сколь велико это «максимально быстро», Семен не знал. И вот он почти на месте. Большой, контурами похожий на кожаное кресло камень, словно специально установленный под тенью скалы, привлек его взор. Семен замедлил шаг, остановился, провел языком по пересохшим губам и, подойдя к камню, уселся на его «подлокотнике», затем пересел в «кресло» правильным образом, но сидеть так оказалось не то чтобы неудобно, а скорее не слишком комфортно, и Семен сполз вниз, на ровную скальную поверхность. Сползя, достал коммуникатор и собрался отправить эсэмэску с сообщением о своем прибытии в означенную точку, но не успел он коснуться кнопки включения, как сзади раздался знакомый голос.

– Сидеть, – скомандовал Банников, и слух Савелова отчетливо уловил звук опустившегося предохранителя.

– Черт. – Савелов почувствовал охватившее его отчаяние, оно разрослось еще сильнее, когда в спину уперся ствол автомата. Семен попытался спрятать коммуникатор, но не успел.

– Положил «агрегат»! Живо! – потребовал прапорщик и пригрозил. – Кнопочки не трогать! Пальчики отстрелю! – сообщив о своих намерениях, Банников сделал шаг назад.

– И что ты собираешься со мной сделать? – спросил Семен, пытаясь выиграть время, при этом он слегка развернулся, выкрутив шею, и наконец-то сумел увидеть своего «злодея» или «злодеев». «Злодей» оказался один.

– Положил сотовый. – Банников коротким молниеносным движением ткнул Савелова стволом автомата в плечо. Удар был несильным, было видно, что в последний момент бивший попридержал руку, но вполне болезненным.

– Какого хрена? – Савелов почувствовал, что начинает злиться.

– Положил, встал, отошел в сторону. Живо! – вновь потребовал Банников и отвел автомат для следующего удара. Семен, поняв, что на этот раз сдерживать силу тот не станет, медленно опустил коммуникатор на каменную плиту, так же медленно встал и отошел в сторону. Банников потребовал отойти еще на три шага, и Савелов вновь повиновался. А прапорщик забрал коммуникатор и отдал новое распоряжение:

– Развернулся и потопал обратно!

Семен, спешно просчитывая разные варианты действий, повернулся и, не сдвигаясь с места, вкрадчиво произнес:

– А если я не подчинюсь, ты же не станешь меня убивать? И что, если я на тебя наброшусь?

Но, похоже, Банников был тертый калач.

– Только дернись, и я для начала прострелю тебе руку, – спокойным тоном сообщил он. – Или плечо, если рука дрогнет и я слегка промахнусь. Прострелю, а потом пинками погоню к нашим. Это тебя устраивает?

– Не очень, – отозвался Савелов. – Вода есть? – спросил он. У него не оставалось выбора и теперь позарез требовалось сократить дистанцию.

– Перетопчешься. Двигай, и в темпе, – потребовал Банников, и Савелов, поколебавшись пару мгновений, шагнул вперед. Решение он уже принял и теперь с каждым шагом начал смещаться в сторону прапорщика. Когда между ними оказалось минимально возможное расстояние, Семен прыгнул. Он был быстр, но, похоже, прапорщик именно этого и ожидал. Несмотря на тяжелый рюкзак, он легко отступил вправо и, перехватив автомат, нанес удар прикладом. Савелов не сумел ни отвести его, ни отклониться – левое плечо ожгло болью. Семен потерял равновесие и завалился на бок. Не успев сгруппироваться, он тяжело приземлился на правое колено, сдирая его в кровь. Выставленная вперед ладонь правой руки скользнула по твердой скальной поверхности, содравшей кожу и оставившей на ладони глубокие, тут же закровоточившие ссадины.

– Ай, блин, – ругнулся Савелов. Завалившись на бок, он поднес исцарапанную руку к лицу, морщась от щиплющей боли, оглядел ладонь и снова выругался.

– Поднялся, живо, – не сводя с упавшего ствола автомата, Банников нанес ему сильный удар ботинком под зад.

– Садист, – продолжая морщиться, Савелов встал, опять поднес ладонь к лицу, его внимание привлек клочок кожи, содранный, но все еще висевший на тонюсеньком перешейке, он ухватил его пальцами левой руки, резко дернул и зашипел от боли.