Улыбка Горгоны - Лариса Соболева

– На улице ливень, решила подождать, – затрещала Даша, поднимаясь со ступенек, – а тебя нет уже сорок минут, поздно, трубку ты не брала. Должна была к Лайме пойти, но вдруг что-то случилось. Я собралась поднимать на ноги милицию… Почему ты в таком виде? Что произошло?

– На меня напали, когда я возвращалась от Лаймы, а тот, кто привел меня домой, спас. Надо бы второй ключ сделать…

Она открыла дверь, вошла и, не имея больше сил, опустилась на пуфик. У нее не нашлось ресурсов удивиться, когда Даша вручила ей пышный букет. Вероника только вымолвила:

– Это мне? От кого?

– Минут двадцать назад заходил молодой мужчина, Георгием зовут… Сиди, я приготовлю тебе ванну. Он был на похоронах.

– Георгий? Не помню.

– А я его запомнила, – доносился из ванной комнаты голос Даши. – Народу было мало, все отпечатались в памяти. Но на поминках его не было, кстати, он оставил свою карточку, она в цветах.

– Чего это ему вздумалось мне цветы привозить? – бормотала Вероника, недоумевая, одновременно изучая карточку. – Абсолютно не помню…

В сущности, Георгий тотчас убрался из головы, туда залез целиком и полностью минотавр Петя, считающий, что на нее напали не случайно. Если б не его люди, что было бы с ней? Теперь страшно даже мусорное ведро выносить.

После мучительно длинного рассказа Петя сказал, что ему нужно подумать, и велел отвезти ее домой. Конечно, он хочет получить право на собственность Беляева. И, разумеется, ему нужны эти документы, он ведь показал расписки, написанные не год назад, а накануне убийства Беляева, значит, его желание получить свое закономерно. А ей… ей нужна свобода от всех них, от города, Ларичева, даже от Зинули, взявшей младшую сестру в тиски после смерти. Вероника документы отдаст! Отдаст тому, кто предоставит ей гарантии безопасности. Только где ж их взять?

Судя по всему, и Веронике без этих бумажек не обойтись, но раз на нее началась охота, то их ни у кого нет, так считает Петя. Один вопрос: кому еще они не дают спокойно спать, кто еще вознамерился осложнить жизнь Веронике? А сколько сейчас в наличии претендентов? Петя – раз, Лайма – два, похитители, вернее, их хозяин – три. Все ли? А к какой группе отнести ночного визитера?..

– Иди, ванна готова, – появилась Даша.

Взглянув на себя в зеркало, Вероника не узнала чумазое, растрепанное, потерянное существо, которое явно приговорили к смертной казни – до того оно несчастно. Вещи бросила на пол, кажется, некоторые восстановлению не подлежат. Погрузившись в пенную воду, она почувствовала, как тело покрыли мурашки. Не расслабилась, не получала удовольствие.

Петя странно усмехнулся, услышав о наследстве – что бы это значило? Его мнение однозначное: Зина спрятала бумаги, а куда? Ну, еще половину нижней комнаты Вероника перетрясет, кухню, прихожую – да здесь ли огромный надел земли с лесом и речушками? Тот же Петя сомневается. Если не здесь, то где, у кого? Найти бы, иначе она не расплатится с минотавром до конца жизни, долги тоже переходят по наследству. А еще интересней, куда Зинка дела миллионы? Ну, один украла, иначе она была бы не она.

Первый раз сестричка добыла деньги лет в четырнадцать у пьяного соседа, который домой не дошел, рухнул у забора. Обыскав его, Зина выудила купюру и мелочовку. Сошло! Никто ведь не видел, как она шарила по карманам. Денег хватило на помаду, лак для ногтей и тушь, осталось и на пиццу, которой Зина поделилась с младшей сестрой. Потом вытащила у матери подруги из пачки, лежавшей на комоде, всего одну бумажку – те не пересчитали деньги, стало быть, не хватились. И пошло-поехало. Не часто, надо сказать, но когда выдавался случай, Зинка его не упускала, да так разошлась, что младшей уроки давала. Но Вероничка помнила про ремень, ой, как она его боялась! И если сестру ловили с поличным, этот армейский, широкий, жесткий, одновременно гибкий ремень нещадно массировал ее спину и задницу.

Минотавра не понять: у него хроническое головокружение от успехов, или миллион для Пети все равно что десять рублей? Как можно отдавать такие деньги чужому человеку пусть даже под расписку? Вероника согласна: связываться с ним опасно, но Зина обладала даром убеждения.

– Чего я к нему прицепилась: минотавр, минотавр, – пробубнила Вероника. – Он мне жизнь спас. Пусть для своих целей, но спас.

Смыв с себя пену, Вероника обмотала мокрые волосы полотенцем, надела Зинкин махровый халат и пришла на кухню, где Даша жарила курицу.

– М-м, как я хочу есть… – протянула Вероника, упав на стул. Сил так и не прибавилось, чувствовала она себя развалиной, а настроение и того хуже – ниже ватерлинии.

– Рассказывай, кто на тебя напал?

– Какие-то придурки увезти хотели, но обошлось. Не могу вспоминать, противно.

– Неужели среди нас еще водятся люди, протягивающие руку помощи? – не верилось Даше. – Значит, жить можно. А что Лайма?

– Лайма…

Вероника задумалась, подперев подбородок ладонью и глядя на столешницу. Петя не такой дуб, как показался вначале, но, может, его богатое прошлое диктует кодекс: не доверять, проверять, контролировать, осторожничать, наблюдать. Почему бы чужим опытом не воспользоваться Веронике, ведь то, что она сегодня пережила, многому учит. Да и раньше уже была мысль: все, кто вторгся в пространство Вероники, должны подвергнуться проверке. Себя-то он, безусловно, не имел в виду, а вот Дашу… Даша его насторожила, и аргументы привел он убедительные: зачем она практически поселилась у нее, незнакомой девушки? Что за альтруизм? А не заинтересованное ли Даша лицо? Уф, мысли… Но Вероника сама просила девушку не бросать ее, а что сделал бы с ней ночной пришелец, будь она одна в квартире? Если он убийца, то какая ему разница: одной жертвой больше, одной меньше.

– Неужели Лайма о Зине ничего не знает? – спросила Даша.

– Но и ты мало что знаешь о ней, – напомнила Вероника, чихнув.

– Я и общалась с Зиной мало. У меня все готово!

Пережевывая первый кусок, Вероника ожила. Что там японский суп мисо, утка по-пекински и прочая вкуснотень кухонь разных стран, жареная курочка и тушеные овощи в томате – вот пир! И Даша чудо, у людей с тайным умыслом в лице появляется нечто гаденькое, а у нее хорошенькая мордашка с открыто-ясным взглядом. Не хочется в ней разочаровываться, и чтоб этого нечаянно не произошло, лучше не посвящать ее в подробности, то есть частично последовать совету Пети, но из благих побуждений. Пусть живет спокойно, без чужих проблем. Однако раз Даша интересуется результатами похода, без ответа оставлять ее нехорошо.

– Лайма показалась мне плутоватой, – сказала Вероника. – Такой хитренький, умненький зверек… себе на уме. Встретила меня, как старую знакомую, суетилась, чаю налила, вареньем из лепестков роз угостила. А я, представь, о мясе думала. Вот дожила! Тетка нас с Зиной кормила то картошкой, то макаронами, мне казалось, больше такого скудного периода не наступит, но наступил. Ни денег, ни продуктов, одни макароны и каши.

– А что говорила про документы?

Документы… Опять! Слово какое-то безликое. Правда, за этим бюрократическим словом гектары, что воображению не поддаются. У тетки было шесть соток свободной земли, на них она умудрялась вырастить все – от гороха до картошки с капустой, эксплуатируя племянниц, хватало до конца весны, – а тут десятки тысяч гектаров леса.

– У Лаймы любовь живет в «Сосновой роще», – произнесла Вероника, уставившись в тарелку, ибо боялась увидеть в Даше то, что ее разочарует. – Она ездила к нему и… была с ним… Все время была.

– Но и Зина с ней ездила, раз у нее оказались документы по «Сосновой роще». Лайма должна быть в курсе…

– А она не в курсе, – положила конец разговору Вероника, однако следующая ее фраза дала повод Даше продолжить: – Или делала вид, будто ничего не знает.

– Вполне возможно, что делала вид. Не может не знать, просто Лайма боится. Шутка ли – убили Беляева, Зину… я на ее месте тоже боялась бы. А если документы у нее?

– Нет, вряд ли.

– Я на досуге подумала, история твоей сестры напоминает бандитский передел, раз фигурирует пансионат, кому-то он понадобился. Полагаю, Зина преследовала свою цель и поплатилась. Но документы исчезли, а тебя твоя сестра перед смертью сделала наследницей. Согласись, пять лет полного вакуума – достаточный срок, чтобы пропало всяческое желание возобновить отношения.

– Согласна, у меня и не возникало желания позвонить ей, хотя номер я сохранила в трубке.

– Как видишь, она тоже сохранила.

– И что все это значит? – Вероника подняла на нее глаза.

– Не знаю, – пожала плечами Даша. – В ее поступке есть смысл, вы не ладили, вдруг она пишет завещание, а ты, как единственная наследница, и так получила бы все до булавки. Мне кажется, Зина должна была оставить для тебя наводки, чтоб ты поняла ее поступок, или еще что-то…

Предположение вызвало у Вероники улыбку: слишком смахивает на сериальные конструкции, в жизни дело обстоит проще. Неугомонная Зинуля могла переоценить свои силы – ее, как и многих людей с неуемными запросами, заносило, – да попросту не рассчитала, выстраивая интригу. А то, что она была интриганкой, ослу понятно, поэтому скепсис Вероники был закономерен: