Желтые небеса - Орлов Антон

Откинувшись на спинку кресла, Мартин вытер мокрое от испарины лицо. На пальцах осталась кровь. Видимо, ударился о панель, когда отключился. Чтоб у него ни с того ни с сего начались галлюцинации – такого еще не бывало! Пытаясь собраться с мыслями, он помотал головой.

– Ну вот, видели? – раздался голос Сотимары.

Тот сидел снаружи, на земле, привалившись к бетонной колонне, и тоже выглядел измученным.

– Что – видел? – сипло спросил Мартин.

– «Видение смерти»! Они посещают всех, без исключения, и никогда не повторяются. В этот раз мне померещилось, будто я – тонущая женщина. Я цепляюсь за какую-то скользкую скалу, захлебываюсь… А у вас что было?

– Стрелял в кого-то. Потом меня пристрелили. – Мартин потрогал саднящую царапину на лбу. – Черт, ну и чертовщина…

– Здесь уже все к этому привыкли.

Сотимара с трудом, хватаясь за колонну, поднялся на ноги.

– Все разболелось, – прошептал он, скривившись. – Да еще тошнит от соленой воды…

– От какой воды?

– Из видения. Вы разве ничего не чувствуете?

Мартин чувствовал: у него ныло левое плечо. То место, куда попала пуля. Что его поражало, так это до ненормального явственное ощущение реальности привидевшегося. Он тяжело оперся локтями о панель, которая держалась на последнем винте. Ну и мерзкий фокус… Очевидно, какое-то излучение. Приборы должны были его зафиксировать, но приборы пропали. Связан ли фактор, вызывающий «видения смерти», с другим неизвестным фактором, который выводит из строя электронику? Не исключено. При этом зона действия обоих факторов ограничена территорией Валвэни – это раз, простирается на незначительную высоту от поверхности планеты (иначе пострадали бы воздушные патрули) – это два. И, наконец, ничего подобного здесь не было до эвакуации – это три.

Бледный Андерих бан Сотимара, стуча зубами, пытался забраться в кабину. Приподнявшись, Мартин подхватил его и рывком втащил внутрь.

– Вы очень сильный человек, Паад, – упав в соседнее кресло, констатировал Сотимара. – После «видений смерти» любой человек два-три часа испытывает упадок сил. Они истощают и тело, и душу. Единый, до чего противно наглотаться морской воды…

– Не было никакой воды, – потянувшись за отверткой, возразил Мартин. – Была галлюцинация. Когда ожидается следующее видение?

– Месяца через полтора, надо посчитать.

Бортовой компьютер приказал долго жить. Остальные приборы тоже погибли, включая аппаратуру медотсека. Да Мартин теперь и не рискнул бы ее использовать: он не был уверен, что оба неизвестных фактора срабатывают с одинаковой периодичностью; между тем с достаточной наглядностью обнаруживал себя только второй из них, о первом Сотимара ничего сказать не мог. Достав бумагу и ручку, Мартин изложил свои наблюдения. На всякий случай в двух экземплярах. Спрятав отчет в специальный тайник (своего рода «черный ящик», который должен уцелеть, даже если сам бронекар будет распылен на молекулы), он привинтил на место панель, выдал Андериху порцию таблеток, стимулирующих восстановление поврежденных тканей, взял в арсенале новый меч и отправился в отель. Ему и в прошлом случалось оставаться без техники. Досадно, но не смертельно. Пусть ионные и магнитные двигатели без компьютера не запустишь – бронекар по-прежнему может ездить в режиме наземного автомобиля. Хорошо, что конструкторы снабдили его дверцы помимо электронных замков механическими.

Над Эгтемеосом сгустились сумерки. Мартина удивило то, что территорию никто не патрулирует, но потом он вспомнил, что говорил Сотимара: после «видений смерти» люди в течение двух-трех часов испытывают упадок сил. Значит, атака в это время невозможна, а здешние охранники еще не восстановились настолько, чтобы приступить к выполнению своих обязанностей. Ничего, скоро приступят. Миновало уже часа полтора. Охватившая Мартина неприятная слабость понемногу сходила на нет, болевые ощущения исчезли; в какой-то момент он осознал, что голова больше не кружится.

Он уселся в тени, у стены бревенчатого пристроя, и стал ждать. По его расчетам, «видение смерти» застигло борешанистов на поле космодрома либо по дороге к отелю. Если большинство из них после галлюцинаций пребывает в таком же состоянии, как Сотимара, они вряд ли успели добраться домой.

Кадмийская луна скрывалась за облаками, и вскоре Эгтемеос поглотила влажная, полная шорохов тьма. Мартин потянулся к верхнему карману комбинезона, где лежали инфракрасные очки, но, вспомнив, что они разделили судьбу остальных приборов, в который раз уже выругался. Ничего, не зря ведь он прошел древний Тренажер на Земле. Он был обучен драться в темноте, ориентируясь по звукам, по движению воздуха, по еле уловимым пятнам и бликам.

За стеной пристроя переступали, шумно фыркая, чиротаги в своих стойлах. Из отеля, сквозь неплотно заделанные трещины в псевдостекле, доносились невнятные голоса, чей-то плач. Потом за толщей псевдостекла возникло теплое оранжевое сияние, в окошках пристроя тоже вспыхнул свет. Значит, кто-то оклемался настолько, что смог зажечь факелы. Вдалеке послышались шаги большого количества людей, речь на импере. Возвращались борешанисты. Эгтемеос понемногу оживал. Дождавшись, когда толпа игроков исчезнет внутри здания, Мартин последовал за ними. Сейчас пристрой выглядел по-деревенски уютно. Впрочем, переступив через порог, Мартин испытал легкую оторопь: столько открытого огня и ни одного огнетушителя! Пусть бревна-подпорки там, где к ним крепятся факелы, обиты жестью – это слишком ненадежно; его рефлексы цивилизованного человека бунтовали против такого способа освещения. Вот охранник, сидевший в углу, ничуть по этому поводу не волновался. Видимо, успел одичать и соответствующие рефлексы утратил.

– У вас тут пожара еще не было? – показав жетон, хмуро спросил Мартин.

– А с чего ему быть-то? – равнодушно отозвался охранник. Белтиец, судя по характерному акценту.

– Огонь рядом с деревом, – Мартин кивнул на ближайший столб. – Или всем тут жить неохота?

– Эта древесина почти не воспламеняется, – охранник окинул его насмешливым взглядом. – Ты, я смотрю, умный!

– Уж этого у меня не отнимешь, – угрюмо подтвердил Мартин, направляясь мимо него к скользящей двери.

Глава 8

Холл походил сейчас на громадную пещеру с поблескивающими в полумраке стенами. Вокруг шевелились темные силуэты и тени, плясало пламя факелов. Мартин не понимал без перевода валвэнийскую речь, но улавливал эмоциональную окраску: собравшиеся здесь люди были встревожены, подавлены, измотаны тем, что им пришлось пережить некоторое время назад. Молодая женщина с черным кольцом в носу – он еще днем обратил на нее внимание – сидела на корточках у колонны и всхлипывала, обеими руками зажимая себе рот. Перед ней, на ворохе тряпья, лежало тельце мертвого ребенка двух-трех недель от роду. Стоявший рядом жрец с алым от татуировок лицом бормотал молитву. Кое-кто был мертвецки пьян. Пробравшись к лестнице, Мартин начал подниматься.

– Эй! Эй, куда пошел?! – окликнул его охранник.

– К борешанистам.

Тот удовлетворился ответом, но на всякий случай предупредил:

– Если хочешь переночевать в номере – за отдельную плату.

– Ага, – кивнул Мартин. Ночевать в номере он не собирался.

Лестницы тут периодически подметались, площадки были устланы потрепанными, но достаточно чистыми циновками, по углам стояли пузатые пластиковые урны с надписями на импере: «Бросай СЮДА, не загрязняй свой мир!» Однако, миновав пятый этаж, Мартин очутился в иной реальности. Под подошвами захрустел мусор, запахло мочой. На ступеньках валялось всякое барахло, вроде портативного видеоплеера с расколотым экраном, использованных презервативов, консервных банок или старого ботинка. В неровном свете факелов чернела корявая вязь надписей, покрывающих стены.

Большинство борешанистов считало, что им довелось родиться не там и не вовремя – и они относились к современному миру если не с неприязнью, то, по крайней мере, без симпатии, не признавая за ним особой ценности. По-настоящему они жили, когда играли, а с окружающей средой, предметами, правилами обращались небрежно, словно иллюзорной была эта среда, а не придуманный ими виртуальный волшебный мир. Одна из причин, почему у их движения так много противников.