Хижина пастыря - Тим Уинтон

Похолодел. Старик будто видел меня насквозь.

Я говорю правду, ответил я.

Мне придется поверить твоему слову, юноша.

А мне придется поверить вашему.

Да, согласился он рассеянно.

Когда вы мне его дадите.

Ась?

Говорю – когда вы дадите слово. Вы не знаете, кто я; вы никогда меня не видели.

Конечно.

Хорошо.

Старик надолго уставился в пламя.

Так ты и правда пришел не за мной?

Твою мать, я ж сказал!

И не доставил сообщения? Даже самого завалящего проклятия?

Нет, помотал я головой. Меня никто не посылал.

Он откусил лепешку и стал жевать – прям как древний дед, у которого ни одного зуба не осталось. Взгляд старика потух. Я не мог понять, то ли он испытал облегчение от того, что меня никто не посылал, то ли услышал худшие новости в своей жизни.

Я что, должен вас знать, спросил я. Вы, типа, знаменитость?

Нет. Я никто. Надеюсь, я не тот, кем был раньше. Дай бог. Возможно, прошлое уже не имеет значения. Все предано забвению, а то и прощено – есть и такая вероятность. Хотя последнему предположению я не верю. Никому больше нет дела? Это было бы слишком просто – и слишком ужасно.

Я не уловил смысла. Поэтому промолчал. Лепешка была вкусной, чай еще вкуснее. Старик оказался прав, купание мне помогло, но разморило, как младенца. Я посмотрел на хлам, сваленный под верандой. Мотки веревки, топор и кувалда, спальник под листом рифленого железа.

Понимаешь, продолжал старик, глядя на дымящиеся угли, детей посылают делать то, чего не сделает взрослый. Вооружают их до зубов, накачивают наркотиками. Причем не только в Африке и не только теперь, такое известно со времен Каина и Авеля. Я и правда решил, что ты мой Судный день.

Кажется, старик заметил, что я смотрю на него, как на чокнутого. Он хохотнул и перестал молоть бред.

Меня зовут Финтан. Финтан Макгиллис.

Вы что, были в Африке, спросил я.

А кто спрашивает?

Забудьте, отмахнулся я.

Вот если бы ты там побывал, то не смог бы.

Я уставился на него. Странный тип, никак его не пойму.

Наши истории. Мы храним их там, где моль и ржавчина уничтожают.

Я выплеснул чайную гущу на землю и промолчал.

Носимся со своими историями, да? Совсем не потому, что дорожим ими, а потому, что держать их под рукой безопаснее. Я верно тебя понимаю? В этом мы схожи?

Я вертел кружку в руках и отводил взгляд.

Вот он ты, в начале пути. И я – почти в конце.

Меня зовут Джексон, сказал я. Джекси Клактон.

Вот и все.

Да уж, подумал я. Поздравляю, Джекси, идиот долбаный.

Возможно, старик думал сейчас то же самое. Мы раскрылись, назвали свои имена. Оба, мать твою, себя выдали.

Раскусить Финтана Макгиллиса я не сумел. Просто со временем разобрался, какой он человек, а это, пожалуй, главное. Финтан был ирландцем, он сам мне сказал. Но я так и не узнал, что именно он натворил, из-за чего поселился в глуши у озера, каким Финтан был раньше. Изредка он проговаривался о чем-нибудь, но никогда не раскрывал полностью ни начала истории, ни середины. Утверждал, что я появился в конце, и нам обоим этого совершенно хватало. Я только теперь понимаю, что имел в виду Финтан. Чудной старикан, который очень долго жил один и потому целыми днями болтал сам с собой, объяснял, что он сейчас сделает, что нужно сделать, что еще не сделано по забывчивости. Говорил Финтан до фига, словно кучу помоев на тебя выплескивал. И приходилось рыться в его заморочках, отделять бред от правды. Я хочу сказать, шумел Финтан много, а сообщал иногда мало. Непривычный акцент и манера выражаться, заумная и певучая, служили Финтану Макгиллису маскировкой. Он явно всю жизнь только то и делал, что прятался на виду.

У Финтана было лицо пьяницы, хотя из напитков я видел только дождевую воду и чай в котелке. По костлявым ногам старика вились крепкие синие вены-канаты, а верхние пластиковые зубы шатались так, что меня укачивало. На носу торчали вечно перекошенные очки, одна дужка крепилась проволокой, причем грубо, кое-как. К тому же Финтан явно страдал глухотой. На каждую мою фразу вскидывал голову, как овчарка келпи.

В первый день мы просидели у костра, кажется, все утро. Когда лепешки закончились, старик опять развел огонь посильнее и начал прощупывать меня вопросами. Решил, будто я так легко сдамся? Я же соблюдал осторожность. Не хотел ничего о себе рассказывать – вдруг к Финтану придут ищейки и выведают обо мне? Я планировал прятаться на своем прииске еще пару-тройку недель.

Финтан рассказал, что раньше в здешних краях разводили овец, и это была хижина пастуха. Я спросил про хозяина земли, Финтан ответил – без понятия. Только, по-моему, прежнего владельца старик знал. Ну а нынешнего… Сейчас много говорят о проклятых китайцах, которые скупают земли. Хотя не факт, новым хозяином мог оказаться кто угодно. Он явно не спешил делать что-нибудь с землей. Здесь не было ни оборудования, ни овец, ни работников. Лишь Финтан Макгиллис, да я, да несколько диких коз.

Я поинтересовался, есть ли у него телефон или УКВ-станция. Финтан надо мной посмеялся. Сказал, что заметил телефон у меня. Я ответил – он не ловит сигнал. Тут мы оказались на равных. Затем я спросил про машину, и Финтан сообщил – машины нет, не было у него здесь машины никогда… До меня начало доходить. Он и правда не какой-нибудь золотоискатель-отшельник или любитель пострелять коз в выходные. И уж точно, мать его, не турист, который проводит отпуск в соленом краю. Скорее – человек, отрезанный от мира. Моряк, выброшенный на необитаемый остров.

Это было странно. И интересно. Меня распирало от любопытства. Но гораздо сильнее подмывало собрать свои вещички и уйти поскорей. Если непонятный старик отпустит. Ведь командовал тут по-прежнему он. Поэтому я смотрел, ждал. А Финтан сидел у огня, думал. Просто сюр какой-то. Я нервно ерзал в мешковатых шортах чужого дядьки, перебирал босыми ногами и гадал – дальше-то что, твою налево?

Финтан ожил, встал и опять начал готовить заварку. Он мычал мелодию без слов, кряхтел, что-то тихо бормотал. Потом Финтан перднул.

Ох, буркнул. Манеры.

Я тут ни при чем.

Ась?

Ничего.

Прошу прощения, сказал он. Я забылся.

Давно вы здесь? – спросил я.

О, протянул Финтан и выбросил чайные листья на землю. Давно. Много лет.

Сколько?

О, восемь? Да, кажется, восемь.

И вы тоже пешком добирались? – уточнил я, хотя давно понял, что принести сюда столько всего на плечах старик не смог бы.

Нет. Конечно, нет. Меня доставили. Скользкое слово, правда?

В смысле, вас кто-то привез?

Именно.

Вместе со всем этим добром?

Он кивнул.

Откуда?

Ты отлично понимаешь, сынок, что это не важно.

Вас тут просто высадили и оставили?

Ага.

Господи.

Воистину. Но это не только изгнание.