По следам призрака - Фаниль Галеев

— Как фамилия и имя вашей жены? — спросил следователь, испытывая то внутреннее разочарование, какое бывает у человека, не сумевшего стать свидетелем ожидаемого чуда.

— Мухаметова Луиза, — еле слышно прозвучало в ответ.

Мустафин искоса взглянул на задержанного и нажал кнопку селектора.

— Дежурный? Свяжитесь с участковой больницей и узнайте, не обращалась ли к ним в этом году Мухаметова Луиза, если обращалась, когда и по какому поводу.

— Хорошо, — отозвался дежурный. — Все будет сделано.

Следователь отодвинулся от селектора и вопрошающе посмотрел на задержанного.

— На кордоне вы жили все время или бывали еще где-нибудь?

— У лесника жил, у лесника, у кого же еще, — поднял голову Мухаметов, с какой-то подозрительностью поглядев на следователя. — Никуда от него не уходил. — И опять сник.

— А вы слышали об убийстве в лесу?

— Убийстве? — вскочил со стула Мухаметов, тараща глаза на следователя. — Что вы говорите? Я был у лесника Сафаргалея, разве вы не слышали? Ни про какое убийство не знаю! Избил жену, было дело, ребенка загубил, воровал… Судите меня, арестуйте за это, если хотите. А про убийство и знать не знаю!

— Хорошо, хорошо, — успокоил его следователь, показывая на стул. — Садитесь. Я думал, может, Сафаргалей рассказал что-нибудь, раз сами не слыхали…

— Не знаю, клянусь вам, и Сафаргалей ничего не говорил, — несколько раз ударил себя в грудь Мухаметов и сел, не зная, куда девать свои дрожащие руки.

— Успокойтесь, — сказал следователь, пытаясь привести допрашиваемого в равновесие. — Вас никто и ни в чем пока не обвиняет. За свои преступления вы ответите. Что касается убийства, то разобраться тут поручено мне, и на все вопросы, которые я буду задавать, вы должны давать прямые, ясные ответы.

— Но ведь я уже… — начал было снова Мухаметов, но осекся и покорно опустил глаза.

Следователь уловил момент.

— Меня интересует, где вы были и чем занимались последние три дня?

— Болел я, — угрюмо ответил Мухаметов, ощупывая свои впавшие небритые щеки. — Четыре дня назад чистил колодец леснику Сафаргалею, там, видимо, и прихватило. Два дня лежал у него в сарае, а потом перешел в шалаш. Никуда не выходил. Только один раз ночью побывал в деревне. Лесник Сафаргалей подтвердит…

— Подтвердит… — тихо повторил Мустафин. — Ну, ладно…

Он уже чувствовал усталость, какая приходит обычно после спада сильного напряжения. А теперь, когда допрос практически зашел в тупик, эта усталость возросла вдвойне.

Вызвав конвоиров и велев увести задержанного, он распорядился освидетельствовать его и изъять одежду. Сам, посидев немного, припал к селектору.

— Дежурный, как с моей просьбой? Выполнили?

— Да, Марат Сагитович. Мухаметова Луиза обращалась в больницу два месяца назад. Побои и вынужденное прерывание беременности. Копию амбулаторной карты обещали выслать… Что-нибудь еще?

— Нет, спасибо. Подготовьте, пожалуйста, машину. Выезжаем на кордон, к леснику.

С кордона Мустафин возвратился полностью убежденный в непричастности Мухаметова к совершенному убийству и сразу же выехал в райцентр.

Сегодня он поторапливался. Дочери исполнилось семь лет, и следователь решил провести вечер в кругу семьи. По пути зашел в детский магазин, купил подарки — платье, туфли, гольфики и, довольный, направился домой по знакомой с детства улице, казавшейся ему на этот раз особенно милой и приветливой.

На перекрестке догнал высокую стройную женщину в милицейской форме.

— Разрешите вас проводить? — с притворной развязностью подошел к ней сбоку и потянул за руку.

— Ой! — вздрогнула та и повернула к нему испуганное лицо.

— И это так реагирует на действия «хулигана» инспектор по делам несовершеннолетних, два года изучавшая приемы самозащиты? — разочарованно сказал Мустафин, глядя с улыбкой на свою растерянную жену.

— Да ты и впрямь настоящий хулиган! — рассмеялась Ильсия, беря его под руку и передавая на ходу сумку с покупками. — Ну, как у тебя дела? — осведомилась она.

— Настроение бодрое, идем ко дну! — отшутился Мустафин и потряс сумкой. — Тяжелая… Что у тебя там?

— Подарки для нашей именинницы. Ну, и еще кое-что… для стола.

— Сама именинница-то, надеюсь, дома?

— Дома. Они там с Санией и Розой пекут перемячи. Молодцы у нас соседи. Как пришли с работы, сразу взялись за дело. Скоро должны и мужья явиться…

В квартире было жарко и пахло печеным. Мустафин сразу заметил: в прихожей на столике две вазы с яркими живыми цветами. В зале стоял убранный по-праздничному стол, а в углу, возле телевизора, — маленький столик для дочери и ее подружек.

Через полчаса гости были в сборе и начали чествовать именинницу…

Шел своего рода импровизированный детский концерт, когда в квартиру позвонили.

— Наверное, Сабир с женой, — поднялась с места Ильсия и направилась в прихожую. Вскоре она вернулась: — Марат, это к тебе… — сказала несколько растерянно и с виноватой улыбкой посмотрела на гостей.

Мустафин извинился и вышел.

В прихожей ожидала женщина, опрятно одетая, красивая, но только очень бледная и усталая, словно перенесшая болезнь. Глаза большие, редкой голубизны смотрели на следователя с болью и страданием. Мустафин не узнал, а скорее догадался, кто это…

Женщина несмело поздоровалась.

— Простите меня, — сказала она тихим, ослабшим голосом. — Я без предупреждения и, кажется, не вовремя…

— Что вы, что вы, — поспешил успокоить ее Мустафин и открыл дверь комнаты, используемой им в качестве рабочего кабинета. — Проходите, прошу вас. Садитесь!.. Если не ошибаюсь, вы — Портнова Евдокия Ивановна. Я собирался встретиться с вами, но вы были заняты…

— Да, я была занята эти дни, — все тем же тихим, ослабшим голосом произнесла она, пытаясь изобразить на лице нечто похожее на улыбку, — а теперь вот свободна, как видите…

Казалось, еще миг и из глаз ее хлынут слезы, но она прикусила губу, сжалась в комок и, посидев так немного, проговорила с дрожью в голосе:

— Мы похоронили ее и, не знаю почему, меня потянуло сюда…

Из зала послышались звуки пианино — и нестройные детские голоса, перебивая друг друга, запели:

Пусть бегут неуклюжепешеходы по лужам,а вода по асфальту — рекой…

Мустафин встал и быстро прикрыл дверь.

— Простите, — сказал он растерянно, — у дочери день рождения…

— А-а, — привстала Портнова. — Ну, тогда мне лучше уйти. Я приду завтра…

— Ни в коем случае! — он решительно остановил ее. — Вы поступили совершенно правильно, придя сюда. Садитесь, пожалуйста, и расскажите, что вас тревожит. Я уверен, вы пришли не случайно.

— Видите ли, — чуть ободрилась она, доверчиво посмотрев на следователя полными слез глазами, — в жизни иногда на многое не обращаешь внимания, многое пропускаешь мимо ушей и глаз, многое просто забываешь… Горе же заставляет вспомнить все, и не просто вспомнить, а пережить заново, оценить по-иному. Вот и я тоже вспомнила одну странную историю. Да, странную, даже похожую на сказку. Я видела его всего один раз…

— Кого? — сразу же насторожился следователь.

— Призрака… — нахмурилась она и опустила глаза. — Да, да, призрака. Вы, наверное, думаете, что я сошла с ума. Нет, хотя в моем положении и не мудрено… Так слушайте. Этот случай произошел больше года назад, как раз после новогоднего праздника. Было около десяти часов вечера. Я возвращалась с работы — в то время мы составляли годовой отчет и приходилось засиживаться допоздна. Когда проходила через лесопарк, то увидела впереди темную фигуру. Она стояла на дороге. Сначала я подумала, что это какой-нибудь ряженый, но фигура продолжала стоять прямо на моем пути, и я невольно приостановилась. Фигура сделала несколько шагов мне навстречу. Освещения в том месте не было, но я сумела кое-что разглядеть. Человек этот был в темном полушубке и темной меховой шапке. Шея и голова до самого носа замотаны шарфом. Я стояла и смотрела на него, как загипнотизированная. Внутри у меня все сжималось от страха.

Портнова тяжело задышала, приумолкла и, посидев так с полминуты, вновь вернулась к своему рассказу. Голос ее все дрожал:

— Не знаю, как я выдержала. Хотелось бежать, но ноги не слушались меня. Человек в темном словно пытал меня своим молчанием. Я уже хотела кричать, как он наконец заговорил, прямо через шарф. Чувствовалось: говорил каким-то не своим, глухим голосом. Помню, сказал: «Я не желаю тебе зла. Не стану ни убивать, ни грабить. Но за твоим муженьком числится должок. И ты должна заплатить его мне…»

«Кто вы? Какой должок? Что он такого сделал?» — пыталась выяснить я, но человек в полушубке был непреклонен и продолжал твердить свое. За ним, мол, числится должок и если ты хочешь, чтобы я оставил тебя и его в покое, то должна сейчас же пойти за мной и сделать то, что я скажу…