Фаворитки французских королей - А. Глебов-Богомолов

Но мы отвлеклись от нашего молодого короля, вернее сказать, от первых, самых тревожных, недель его царствования. Вернемся же к столь надолго прерванному нами повествованию. Как помним, одним из главных камней преткновения его царствования была королева Мэри, вдовствующая королева.

Уже на следующий день после смерти короля Людовика ее под стражей, или под почетным, но строгим эскортом, препроводили в особняк Клюни. Именно там она должна была провести первые сорок дней траура. Недоверчивые Луиза Савойская и молодой король Франциск приказали госпоже д’Омон и госпоже де Невер днем и ночью охранять королеву. Король, а вместе с ним Франция и короли Европы, ждали, чем все разрешится, окажется ли беременной вдовствующая королева. Конечно, положение последней было весьма плачевно. Вынужденная изоляция ее сильно томила — она даже боялась сойти с ума. И именно в этот трагический и решающий для нее момент разнесся слух, что она беременна. Герцогиня Ангулемская была поражена, но король Франциск I не поверил ему. И впрямь, слух этот, в высшей степени опасный для воцаряющегося, но еще не совсем прочно воцарившегося короля, рассеялся столь же быстро, сколь и появился. Вот что рассказывает по этому поводу наш неразлучный спутник по тайным и укромным уголкам французской истории Брантом: «После смерти короля королева изо дня в день распускала слухи о своей беременности; говорят, что, так и не пополнев, она с целью обмана обматывала себя бельем, рассчитывая на то, что когда пройдет положенный в сих случаях срок, она сумеет найти какого-либо ребенка и выдать его за своего. Увы! Ей не удалось достичь своей цели. Луиза Савойская, женщина умная и многоопытная и оттого прекрасно сознававшая, чем грозит ей и ее сыну такой обман, приказала врачам и повивальным бабкам осмотреть ее, нисколько не доверяя лишь внешнему виду или словам королевы. Тут-то и раскрылись ее ухищрения с бельем и простынями, так был сорван ее план стать в один прекрасный момент королевой-матерью, а главное — регентшей Французского королевства».

И все же, даже когда все эти скандальные подробности стали известны Франциску, он и тогда поступил благородно и великодушно — сразу явился в особняк Клюни и спросил у Мэри, не возражает ли она против его коронации. Естественно, она не замедлила дать свое согласие:

— Государь, я не знаю другого короля, кроме вас!

А через несколько дней, 25 января, Франциск I был уже в Реймсе [90] .

Уже в феврале, по возвращении в Париж, Франциск едва не сделал ей предложения руки и сердца, и это мри том, что его законная супруга мадам Клод ждала от своего мужа ребенка. Быть может, ей было необычайно лестно и выгодно такое предложение, ведь она разом и в одном лице получала завидного мужа и любовника, но то ли страсть к герцогу Саффолку возобладала в ней над прежними нежными чувствами к Франциску, то ли потому, что она решила вернуться на путь чести и добродетели, так или иначе, она отказала.

С большой досадой, как она написала через несколько дней своему брату Генриху VIII, она отказалась стать женой Франциска I.

— Я надеюсь, что вы не будете на меня сердиться, если я выйду замуж по душе.

Через месяц Мэри тайно сочеталась браком с Саффолком. По этому случаю король проявил истинно королевскую щедрость, подарив ей в день свадьбы в качестве приданого 60 тысяч экю и провинцию Сентонж в придачу.

Вскоре королева Мария, которая предпочла любовь французскому престолу, вернулась в Англию, где и скончалась в возрасте тридцати шести лет в 1534 году от рождества Христова.

Глава 5 Франциск I и мадам Шатобриан

Впервые прелестную одиннадцатилетнюю красавицу, в дальнейшем известную нам как госпожа де Шатобриан, королева Анна Бретонская увидела 4 сентября 1505 года в церкви Сен-Жан неподалеку от города Морле. Тогда необычная и ранняя и красота столь юного создания поразила даже эту чопорную и строгую королеву. Будущую возлюбленную Франциска I один из историков годом позже описывал так: «Хотя она едва вышла из детского возраста ей шел лишь двенадцатый год, красота этого небесного создания была столь совершенна, что пленяла самые черствые сердца. Ее прекрасная фигура говорила сама за себя и все красноречивее день ото дня; приветливый и серьезный вид сочетался с мягкостью и каким-то видимым изяществом; черные густые волосы подчеркивали белизну и румянец ее лица, а глаза, в которых блистал и светился тонкий и рассудительный ум, делали ее одной из самых редких и прекрасных личностей своего времени».

Словом, дитя было вполне достойно своего короля, звали это чудесное дитя Франсуаза де Фуа. В 1505 году она была одной из фрейлин королевы Анны. Приблизительно в том же году или годом позже она была обручена с Жаном де Лаваль, молодым богатым сеньором, владельцем замка Шатобриана. После обручения означенный Жан де Лаваль покинул двор и зажил в свое удовольствие в родном замке. Хотя юноше было девятнадцать, а его невесте двенадцать лет, они, не дожидаясь церемонии бракосочетания, вступили в брачные отношения и уже в 1507 году у них родился первый ребенок — девочка. В 1509 году свадьба все-таки была сыграна.

Прошло десять лет. Франсуаза и Жан счастливо жили в своем замке, устраивали балы и сельские праздники, кончавшиеся «в самых укромных уголках леса великими ухаживаниями и столь же великими поцелуями», как писал Брантом, в которых милая Франсуаза всегда принимала самое пылкое, самое деятельное участие. Ведь когда ей исполнилось двадцать лет, ее великолепно обрисованная грудь привлекала взгляды всех фавнов и нескромных нимф, а сладострастная походка вызывала либо бурное желание, либо самые нескромные и эротические мысли.

Так или иначе, но можно было предположить, что о такой красоте никто и никогда уже не узнает во всем Французском королевстве, если она и впредь будет скрыта от глаз мира во глубине провинциальных бретонских лесов. Конечно, она радовала там мужские глаза, но ведь король о ней не знал, а это было немалым упущением.

Однако в один прекрасный день кто-то из вельмож рассказал ему о госпоже Франсуазе де Шатобриан, и тот потребовал, чтобы ему немедленно показали это чудо. Случилось это в конце 1515 года, в тот момент, когда король, только что одержавший победу при Мариньяно (13–14 сентября 1515 года) возвращался в Париж, помышляя лишь об удовольствиях. «Двор без женщин, то же самое, что год без весны или весна без роз», — как мы помним, говорил он. И этим объяснялось появление при его дворе группы очаровательных молоденьких девушек, которых король-рыцарь постоянно держал при себе, именуя «своей маленькой компанией».