Любовь сладка, любовь безумна - Розмари Роджерс

Как были бы удивлены Джинни и даже сам Пако, узнай они, какие мысли скрываются за угрюмым, отрешенным молчанием Стива.

Ему следовало бы думать о возможном нападении индейцев, но в ушах звучал тихий дразнящий смех Джинни Брендон, и вспоминал он вкус и нежность этих губ, гладкость кожи и упругость груди. Черт бы побрал Брендона! Заставил женщин выполнять за него грязную работу! И будь проклята Джинни — только ее ему не хватало! Ей нечего делать здесь, на Западе. Оставалась бы в Париже или в каком-нибудь цивилизованном американском городе!

Волосы Джинни переливались медью в свете костра; она прислонилась к плечу Карла Хоскинса. Карл для такой, как она, подходит больше. Он, возможно, захочет жениться на ней… если лишит девственности; кроме того, как зять Брендона, он получит немалую выгоду… Стив резко вскочил, но, поймав вопросительный взгляд Пако, широко зевнул:

— Пора спать. Завтра вставать до рассвета, так что до моего возвращения останешься главным. — И исчез в темноте.

Джинни, несмотря на оживленную беседу с Карлом, не пропустила ни слова. Значит, он решил, что ее можно игнорировать? Воспоминания о том, как она едва ли не бросилась ему на шею, о почти жестокой интимности его ласк заставили девушку вспыхнуть — хорошо, что в оранжевом свете пламени краска незаметна. С этой минуты именно она не будет обращать на него внимания, станет вести себя так, словно его вообще не существует, а утренняя сцена задумана заранее, чтобы заставить Карла ревновать.

Когда Соня предложила отправляться на ночлег, потому что долго поспать не удалось, Джинни мило улыбнулась и попросила разрешения посидеть у костра чуть подольше. Соня нахмурилась, но падчерица предпочла этого не заметить.

Они сидели у огня, пока он не потух. Если не считать повара, сидевшего у своего фургона, они оставались одни.

Рука Карла обвила талию Джинни, теплое дыхание обожгло висок: он нежно поцеловал девушку.

Будь на его месте Стив Морган, вряд ли тот удовлетворился бы столь нерешительными ласками. Почему Карл не может быть более настойчивым? Нет-нет, она все время забывает о том, что Карл — джентльмен!

Словно разгадав ее мысли. Карл нерешительно пробормотал:

— Джинии? Вам пора идти, ваша мачеха может подумать…

Джинии хотелось решительно осведомиться: неужели он всегда так заботится о мнении окружающих, но тут же передумала, приняла протянутую руку и встала. Они оказались в тесном, темном пространстве между фургонами, и Карл, к удивлению девушки, обнял ее и стал целовать. Губы девушки чуть приоткрылись — отстраниться она не пыталась, и Карл с каждой минутой становился все более дерзким. Карл целовал ее страстно, почти отчаянно, прижимая к себе, умирал от желания почувствовать прикосновение ее груди. Он был уверен: сегодня утром Джинни пыталась заставить его ревновать, видимо, желая побудить к более решительным действиям. Может, он был слишком мягок и терпелив? Под внешностью истинной леди в Джинни Брендон скрывалось нечто дикое и неукротимое. Необходимо доказать, что Карл — настоящий мужчина и джентльмен.

Дыхание Карла все учащалось — слишком давно у него не было женщины, слишком давно. Но Джинни лишь позволяла целовать себя, не отвечая на поцелуи. Неожиданно, подняв руки, она попыталась оттолкнуть его и отвернула голову.

Какую игру она ведет? Неужели он испугал девушку, действуя столь поспешно?

— Нет, Карл, нет, — шептала она, упираясь ему в грудь сжатыми кулачками.

— Джинни, милая, ты так прекрасна…

— Карл, — уже громче, настойчивее убеждала Джинни, — довольно. Карл, мы не должны…

— О Боже, Джинни, я никогда не причиню тебе зла, клянусь. Но ты можешь свести мужчину с ума, быть около тебя и не дотрагиваться — какая пытка…

Он ослабил хватку, несмотря на то что кровь, стучавшая в висках, побуждала взять эту девушку прямо здесь, у фургонов, заставить ее кричать от желания. Но она была дочерью сенатора, порядочной девушкой, за ней нужно ухаживать, необходимо быть осторожным…

— Карл… я… мне и в самом деле пора.

— Я люблю тебя, Джинни, — молил Карл. — Ты ведь знаешь это. Я хочу, чтобы ты стала моей женой… Если ты согласна, я поговорю с мистером Брендоном…

— Нет, — резко вскинулась Джинни, — нет! — И тут же, словно пожалев об этом, нерешительно добавила:

— Слишком рано — я еще недостаточно хорошо знаю вас. И совсем не знаю себя.

Но Карл не мог совладать с собой — чем больше отдалялась Джинни, тем сильнее он хотел ее. И, ненавидя себя за мольбы, все же прошептал;

— Еще один поцелуй, Джинни, пожалуйста, дорогая, всего один. Я не буду торопить вас, вы все решите сами. Джинни, позвольте…

Джинни оказалась словно в ловушке в созданной его же самой немыслимой ситуации. Деваться было некуда — она подставила губы. Почему она ничего не чувствует, когда Карл целует ее? Несколько минут назад она хотела этих поцелуев, но в объятиях Карла почувствовала, что задыхается, а прикосновение его губ вызывало легкое отвращение. Наконец Джинни больше не смогла выносить все это.

— Простите, Карл, — пробормотала она и, подобрав юбки, исчезла в глубине фургона, схватила мокрую тряпку и с силой провела ею по губам, словно стирая омерзительное ощущение влажных поцелуев Карла.

— Джинни? Что-то случилось? — тихо окликнула Соня.

— Ничего… Извини, если разбудила. Просто очень жарко!

Джинни тут же пожалела, что была резка с мачехой. Бедняжка Соня! И Карл тоже! В самом деле, что на нее нашло?

Она почти не спала; на рассвете лагерь разбудили крики и топот ног. Одного из часовых нашли мертвым со стрелой апачей в груди. Кроме того, была сделана попытка угнать стадо.

Папаша был вне себя:

— Хорошо, что ковбои были готовы к нападению! Застрелили парочку апачей, но эти дьяволы захватили убитых с собой.

Джинни едва удержалась, чтобы не спросить, где проводники. Что, если Стив…

Но к ее удивлению, первой об этом спросила Соня:

— Мистер Уилкинс, минуту, пожалуйста. С проводниками все в порядке?

— Это Морган нашел беднягу Влеки и отправился в погоню за апачами, а Дэвиса послал к ковбоям. За Пако гнались — шестеро.

Видя выражение лиц женщин. Папаша быстро сказал, что беспокоиться не о чем — около каждого фургона будут ехать вооруженные всадники.

Джинни настояла на том, чтобы править; Соня сидела рядом с заряженным ружьем на коленях. Обстановка казалась нереальной — спокойно проехать столько миль, чтобы встретиться с индейцами.

Они остановились еще до полудня; появился Стив Морган и, посовещавшись с Уилкинсом, велел готовиться к обороне. Времени задавать вопросы не было. Закусив губу, Джинни помогала Соне расставлять коробки и сундуки вдоль стенок фургона, оставляя пространство для ружей. Потом нужно было готовить пули и порох, чтобы разносить их мужчинам в случае нападения.