Наследница порочного графа - Анна Князева

– У меня нет таких денег, – ответил завхоз.

– Тогда сделай то, что обещал.

– Не могу. Честное слово, ребята, никак не могу!

– Ты кого ребятней назвал? – в разговор вступил кто-то еще. – Кровью за это ответишь!

– Остынь, Буша! – крикнул Шандор. – Нож убери.

– А как мне вас называть? – взмолился завхоз. – Товарищами, что ли? Шандор, Буша, Баро… Клянусь, все бы сделал по уговору, но сейчас никак не могу. Кругом полицейские. Старики бдительность проявляют. Все напуганы. Меня же посадят!

– Посадят, считай, повезло – живым останешься, – сказал ему Буша.

Тишотка заворочался, чтобы залаять. Дайнека сжала пальцами мордочку, и он заскулил.

– Что там?

Послышались шаги, но кто-то сказал:

– Вернись, Буша. Там нет никого.

– Я слышал…

– Иди сюда, говорю!

От страха у Дайнеки выступил пот, и она увидела, как блестит ее собственный нос.

– Контракт отменять не будем, – заключил Шандор. – Сделаешь все, что обещал. В пятницу.

Послышались шаги, потом они стихли. Дайнека пригнула голову и посмотрела в щель между балясинами, после чего отпустила Тишотку. А подождав минут пять, вышла из беседки и зашагала к спальному корпусу.

* * *

Первым, кого она увидела, пройдя через гостиную, а потом через стеклянную галерею, был Галуздин. Рядом с ним, прижавшись к подоконнику, стояла Татьяна Ивановна.

– Здравствуйте, Игорь Петрович! – сказала Дайнека. – Нам нужно поговорить.

– Здравствуйте, Людмила Вячеславовна, – ответил Галуздин. – Идите к себе. Когда освобожусь – к вам загляну.

Дайнека остановилась у другого окна, решив подождать. Следователь продолжал разговор с директрисой:

– Так что, уважаемая Татьяна Ивановна, ваши опасения относительно компании «Простор», которая хотела вас запугать и выгнать из дворцового комплекса, не подтвердились.

– То есть как? – удивилась она.

– Фирма прекратила свое существование в позапрошлом году.

– Они могли зарегистрировать другую компанию.

– Не могли. Директора и учредителей пересажали, все остальные разбежались черт знает куда.

– Вы уверены? – голос Татьяны Ивановны сквозил недоверием.

– Я ручаюсь за это, – твердо сказал Галуздин. – Версия отработана. Живите спокойно.

– О каком спокойствии вы говорите?!

– И, кстати, Безруков пришел в себя.

– Неужели? – оживилась Татьяна Ивановна. – Вот это хорошая новость! Он что-нибудь рассказал?

– Пока говорить не может. Но прогноз неплохой. Жить точно будет.

– Спасибо, порадовали.

– Теперь и вы меня порадуйте, – следователь протянул руку. – Давайте ключи.

Песня удивилась.

– Какие ключи?

– От потайной библиотечной двери, – подключилась Дайнека. – У винтовой лестницы. Вы обещали.

– А ну-ка марш отсюда! – Галуздин сердито посмотрел на нее.

Директриса посетовала:

– К сожалению, ничем порадовать не могу. Ключ исчез. Висел на щитке у охранника и вдруг куда-то пропал.

– Плохо! – сказал Галуздин и посмотрел на Дайнеку: – Чего вам еще?

– Могу идти? – спросила Татьяна Ивановна.

– Идите.

Когда директриса удалилась, Дайнека подошла поближе. Вместе с ней приблизился Тишотка. Галуздин посмотрел на него, потом на нее:

– Ну?

– У меня много всего, – предупредила Дайнека.

– Давайте все по порядку.

– Во-первых, Лукерья Семеновна Темьянова перед гибелью Ветрякова видела во дворе цыган.

– Она готова дать показания?

– Я спросила, она сказала, что да.

– Сегодня же к ней зайду. Что еще?

– Я только что подслушала разговор.

– Кто с кем говорил?

– Завхоз Канторович с тремя цыганами. Их имена – Шандор, Буша, Баро.

– Звучит, как донесение. Расскажите подробнее.

– Они стояли у беседки, недалеко от спального корпуса. От завхоза требовали выполнить какой-то контракт. Они уже заплатили. Он хотел отказаться, но ему не оставили выбора.

Галуздин, кажется, не поверил:

– Вот как?

– Обещали убить, – подтвердила Дайнека.

– Да вы, я вижу, глубоко вклинились в тему, – заметил следователь. – Они видели вас?

– Нет, не видели. Я хорошо спряталась.

– Считайте, вам повезло. Узнаете их, если еще раз увидите?

– Нет. Лиц я не разглядела, но голоса опознать точно смогу.

– До этого еще далеко, – Галуздин что-то записал в блокнот. – Вам тоже нужно будет давать показания.

– Я согласна.

– А я вас не спрашиваю. Я констатирую.

– Завхоза пора брать, – уверенно сказала Дайнека. – На него уже полно компромата.

– Что? – сквозь смех поинтересовался Галуздин. – Что вы сказали? – Не дожидаясь ответа, он воскликнул: – И зачем я с вами связался! Детский сад какой-то, ей-богу!

– Я и про халат все узнала.

– Тогда валите до кучи…

– В пансионате никто не носит белых халатов. Это принципиальная позиция руководства, чтобы старики не чувствовали себя как в больнице. Медсестра, дежурившая в ночь, когда убили Васильеву, сказала, что в комнату к ней не ходила и Ветрякова не видела.

– Может быть, кто-нибудь другой приходил?

– Я задавала этот вопрос. Она соврала. Сказала, что нет, и покраснела.

– С чего вы взяли, что соврала?

– А почему покраснела?

Галуздин усмехнулся:

– Железная логика.

– Между прочим, Татьяна – та самая медсестра, которая дежурила ночью, но не прибежала на крики Темьяновой.

– Опять она?

– Представьте себе – да. Не сомневаюсь, она что-то скрывает. Как можно было не услышать такие громкие крики?

– Она дала объяснения. И я их читал. Написала, что крепко спала.

Дайнека возмутилась:

– Это ж как нужно спать!

– В любом случае, обратное нужно доказывать. А доказательств у нас никаких.

– Найдем доказательства, – уверенно проговорила Дайнека. – Ветряков видел женщину в белом халате, значит, в этой истории замешана женщина.

– А как же цыгане? – следователь определенно подначивал ее.

Но она не сдавалась:

– Одно другого не исключает. Еще немного, и картина будет ясна.

– Картина чего?

– Общая картина всех трех преступлений.

– Ваша наглость не знает пределов, – констатировал Галуздин. – Она безмерна.

– Я уже говорила, что я необидчива. И вот вам еще один фактик: в старой часовне на полу – снова символ.

– Три стрелы?

– Только на этот раз нарисованный коричневой краской.

– Краска высохла?

– Да, абсолютно.

– Значит, рисовали вчера, перед тем, как убить Ветрякова.

– Водорезов считает так же.

– Водорезов? – следователь внимательно посмотрел на Дайнеку. – Чего вас понесло туда с Водорезовым?

– Он показал мне часовню.

– Поосторожнее с ним.

– Он в чем-то подозревается? – обомлела Дайнека.

– Только в одном: Платон Борисович конченый бабник. А вы, по моему разумению, хорошая девушка. Будьте с ним осторожны. Это я вам как отец двух дочерей говорю.

– Спасибо, но это к делу никак не относится.

– Ну хорошо. Не скажу вам больше ни слова.

Дайнека перешла к последнему вопросу из тех, что приготовила к разговору:

– На днях я собираюсь поехать в областной архив, в Ивантеевку.

– Это еще зачем? – поинтересовался Галуздин.

– Нужно выяснить, зачем туда приезжала Васильева.

– Уже выяснили. И, замечу, без вас. Можете не трудиться. Васильева искала документы, подтверждающие ее родственные связи с двоюродной теткой.

– Нашла?

– Нет, не нашла. Поэтому не смогла претендовать на наследство. Так что недвижимости у нее не было, как и денег. Отсюда вывод: убивать Васильеву было не за что.

– Однако ее убили. – Дайнека объяснила: – Это я констатирую.

– Надеюсь, теперь мне можно уйти? – спросил у нее следователь.

– Идите, Игорь Петрович.

– Большое спасибо! – Галуздин удивленно покачал головой, как будто не доверяя происходящему.

Решив проводить его, Дайнека вышла в гостиную, где уже работал телевизор и за несколькими столами пансионеры играли в лото и в карты.

– Людмила Вячеславовна! – к ней подошла Артюхова. – Позвольте презентовать две контрамарки на спектакль, в котором у меня хорошая роль. Спектакль состоится завтра. Простите, что не сообщила заблаговременно, но уж так получилось. Поехать можете в одной машине со мной. Ее пришлют из театра.

– Спасибо, Ирина Маркеловна! Теперь мне нужно решить, кого взять с собой.

– Возьмите Водорезова, – подсказала артистка.

Дайнека заупрямилась:

– Нет. Не знаю… Мне нужно подумать.

Глава 17

Икона святой праведной Анны

И все-таки в театр она отправилась с Водорезовым.

В Москву поехали на машине Дайнеки, потому что днем, когда она перебирала архив, ей позвонил отец:

– Людмила, нам нужно встретиться.

– Что-нибудь узнал про икону? – оживилась она.

– Узнал.

– Рассказывай.

– Это не телефонный разговор. Сегодня приеду к тебе, посмотрю, как ты устроилась, заодно и поговорим. – Он явно искал повод, чтобы побывать в пансионате и разузнать, как живет дочь.