Ричард Длинные Руки - принц императорской мантии - Гай Орловский

Он ухмыльнулся:

- Ну, не все… Зачем им все?

- Но достаточно, - уточнил я, - чтобы чувствовать себя уверенно.

- Мне кажется, - заметил он, - ты всегда чувствуешь себя уверенно.

- Пусть так и кажется, - сказал я, - а пока сплюнь. Кто глава мятежа? Каковы их силы?.. Где база и насколько она укреплена?

Он по-хозяйски опустился за стол, я толкнул в его сторону медную чашу с темно-красным вином, и она поплыла, как лодочка под парусом, подгоняемая сильным ветром.

- Знаешь, - проговорил он, отхлебнул, прислушался к ощущениям, я зло сопел и притопывал, продолжал медленно и раздумчиво: - Видишь ли, даже Енох в своей первой книге сообщил, что вместе с Самаэлем ушли великие ангелы-аристократы Семъяйза, Арестикифа, Ариман, Кокабаел, Тураел, Румъйял, Данел, Нукаел, Баракел, Ар-мерс, Батаръйял, Базазаел, Ананел, Турхйял, Си-манизиел, Иетарел, Тумаел, Тарел, Румаел, Изе-зеел…

Я взмолился:

- Не запомню!

- И не надо, - сказал Азазель. - Достаточно знать, что ни одного из них нет среди этих новых мятежников.

- Ого, - ответил я. - Уже пожалели, что… тогда погорячились?

Он пожал плечами:

- Не всякий способен признаться в своих ошибках, даже если и пожалел. Но в новом мятеже не участвуют, это важно.

- Настолько сильны?

Он кивнул:

- Да. Если бы оказались с новыми мятежниками, битва была бы совсем не легкой.

Я вздохнул с облегчением:

- Слава… гм… здорово это. Они все в стороне?

- Пока, - ответил он. - Но если силы небесного легиона увязнут, могут прийти на помощь. Нам, а ты что подумал?.. Главу нового мятежа ты знаешь, это неустрашимый и неистовый Алфофаниэш, сын самого Асмодея, который в данное время в аду считается царем.

- А Вельзевул?

- Вельзевул, - сказал он с легким раздражением, - властелин Ада. Это не одно и то же! Алфофаниэш и раньше управлял тысячами демонов, а сейчас у него, сам понимаешь, сотни тысяч, если не миллионы, сторонников мятежа. Кстати, о тебе спрашивала бывшая жена Самаэля…

Я поморщился:

- С какой целью?

- Не знаю, - ответил он откровенно. - Я на ее месте отыскал , бы что-то поинтереснее. Все-таки у нее первым мужем был Адам, вторым - Самаэль, а больше настоящих мужей так и не наблюдалось.

У меня на мгновение сперло в зобу, вспомнил, кто, по слухам, был женой Самаэля, но политик во мне взял верх и ответил за меня с подчеркнутой отстраненностью:

- Кто из могучих архангелов, ставших архидемонами, поддерживает Алфофаниэша? Вообще, у него есть могучие сторонники?

- Немало, - ответил он, я с удивлением уловил в его ровном голосе скрытую горечь. - Во-первых, все языческие боги, что выжили, но ненавидят новый мир, это Маммон, Пифон, Прозерпина, Астарот и Астарта, Молох, Ваал, Тевтус… Они все еще сильны! Из новых примерно половина. Мне особенно жаль, что там Адрамелех, князь огня, мы дружили и немало погуляли на земле в поисках развлечений. Я был уверен, он все понял и смирился…

Лицо его погрустнело, из груди вырвался тяжелый вздох. Я спросил быстро:

- А что сам Асмодей?

- В стороне, - ответил он. - С Вельзевулом не пойдет. С Михаилом - тем более, все-таки мятежниками заправляет единственный сын. Но Асмодей мятеж осуждает. Или порицает. Как лучше?

- А эта, - проговорил я с некоторым затруднением, - бывшая жена Самаэля… она с мятежниками?

Он посмотрел в изумлении:

- Ты что-то совсем не разбираешься в ситуации!.. Хотя да, у тебя на земле проблем хватает. Нет, Лилит никогда не была с мятежниками, она сама мятежница еще та. Но не потому, что с Творцом спорит. Она свою независимость отстаивает. Сперва от Адама, потом от Самаэля ушла, тот как-то решил покомандовать ею… Теперь вот через пару сотен лет вдруг заинтересовалась тобой.

- Вовремя, - ответил я нервно. - Когда кровь и слюни во все стороны! И стук мечей по головам. Ладно, пойду взгляну, кто там еще прибыл…

- Давай, - сказал он серьезно. - Что за жизнь у тебя, человек?

Я развел руками, за подготовкой к сражению с новыми мятежными ангелами почти просмотрел прибытие воинских формирований к долине отца Миелиса.

Помимо рыцарства Сен-Мари и Вестготии с севера дотащилась тяжелая рыцарская конница из королевств Великая Улагорния, Бриттия, Ирам, подошли с запада шателленцы и вендоверцы, с востока - бурнандцы, а с юго-запада и юго-востока рыцарские отряды из Фоссано и Мезины.

Все расположились вокруг долины, ставят шатры, устраивают лагеря так, чтобы по сигналу сразу в бой. Я побывал везде, но не слезал с коня, битва с Маркусом не сегодня-завтра, но вторжение в ад начнется уже в считаные часы, если не минуты.

На обратном пути Бобик резко взял в сторону, там из земли выступают поросшим мхом циклопические камни древних развалин, я вздрогнул, заметив сидящую на камне женщину в скромном сером платье и легком платке, наброшенном на плечи.

Она улыбнулась навстречу, словно встречает доброго друга. Бобик подбежал и попытался свалить ее на землю, что значит опасности не видит, точно не враг в том смысле, что не оборотень, не монстр.

Арбогастр подошел тоже спокойно, но сердце мое начало стучать все чаще и взволнованнее. Я медленно покинул седло, чувствуя себя так, словно вот сейчас приближаюсь к раю, из которого пинком вышибли моего далекого предка.

Женщина поднялась, высокая прическа мне будет до подбородка, чуточку откинула голову, всматриваясь в мое лицо. Я в свою очередь смотрел и не мог отвести взгляд, хотя вроде бы ничего блистательного, но какое же это совершенство…

- Так вот ты какой, - произнесла она мягким женственным голосом, и мое сердце сладостно стиснулось в непонятной истоме, - к которому все сходится.

- Что сходится? - полюбопытствовал я. - Меня зовут Ричард Длинные Руки. Вообше-то от того, что само плывет или сходится, стараюсь держаться подальше.

- Я Лилит, - ответила она просто.

Я охнул:

- Да ну… что, та самая?

Она кивнула.

- О тебе, - сказала тем же женственным голосом, что проникает прямо в сердце, - говорят и небесные, и те, что в аду. Все стараются произносить твое имя с пренебрежением, но… слишком уж стараются. Это заметно. А еще заметно, те и другие пытаются на тебя опереться, словно ты Тот Самый Краеугольный.

Я торопливо соскочил на землю, мог бы и раньше, каждая жилка дрожит, даже голос едва не дал петуха, потому я проговорил нарочито замедленно:

- Ого!.. Даже не верится… ты та самая Лилит, которая… и вот теперь я зрю своими глазами…

- Твое мнение, - продолжила она тем же голосом, - все приводят в доказательство своей позиции. Обе стороны. Как ты так ухитряешься?.. Да, я та самая, если ты имеешь в виду…

- Первую жену Адама, - досказал я. - Никогда бы не подумал, что ты такой шедевр! Уважаю господина Бога. Пойдем чего-нить выпьем?.. Мой черный Зайчик донесет и двоих. Хотя донести могу и я.

Она тряхнула головой, звонко расхохоталась:

- Да, я таким тебя и представляла!

- Сэра Ричарда? - уточнил я.

- Нет, - ответила она милым женским голосом. - Мужчину, которого хотела бы встретить все эти тысячи лет.

- Ох, - сказал я, - да я за такие слова что хошь или кого хошь… С ума сойти! Чтоб сама Лилит такое сказала!.. И кому? Мне!

- А что не так?

- Все так, - ответил я. - Конечно же, я самый замечательный на свете, но дело в том, что знаю это только я один… а тут ты такое выдаешь! Прям родственная душа!

Она произнесла спокойно, но с некоторым радостным удивлением:

- А ты не чувствуешь… что наши души в самом деле…

Я прислушался к себе, неведомый жар поднялся из глубин моей не такой уж мохнатой и заскорузлой, как хотелось бы, души, охватил все тело, наполняя звездным огнем каждую клетку и каждую митохондрию, включая и заснувших.

- Это что? - спросил я настороженно. - Колдовство?

- Разве Творец не выше любого колдовства? - спросила она.

- Он творил тебя, - напомнил я, - а я так, сам сотворился, что ли… Ты же творение самого Всевышнего! Блин, да Он, оказывается, и в таком деле мастер!.. Одно дело - творить миры, другое - тебя вытютюливать так, что у меня сердце останавливается, а в зобу подкатывает и спирает. Зоб - это вот здесь, не думай ничего лишнего.

- Лишнего, - ответила она, - ничего.

Взгляд ее сказал все остальное. Я успел растопырить объятия, и она вошла в мои загребущие.

В апартаментах, предоставленных в мое распоряжение сэром Робером, я постарался создать самые изящнейшие фужеры, какие только мог представить, но все равно получаются только те, которые держал в руках или хотя бы видел, однако видел достаточно, чтобы она онемела в восторге.

- Как., как ты это делаешь?

Я неспешно наполнил полусладким шампанским, Лилит устроилась в глубоком кресле по ту сторону стола и наблюдает за мной большими блестящими и любопытными глазами.

- Если я по образу и подобию, - произнес я с должным самодовольством, - то сама как бы понимаешь или даже разумеешь… Ведь понимаешь?