Жемчужина его гарема - Джейн Портер

Теперь Кире было все равно, что о ней думают другие. Ее не беспокоило даже, что о ней думает Кален.

Ей хотелось перемен. Начать новую жизнь, открыть чистую страницу.

— Я не занималась сексом с мужчиной на твоей вечеринке, — сказала Кира, подняв подбородок. — Я была оскорблена. Сексуально.

— Кира…

— Нет, дай мне закончить. Ты не позволил мне рассказать это в Оуахе, а мне было так больно, что я не могла защититься. Именно поэтому я и не стала защищаться. Однако это был последний раз, когда я безропотно перенесла оскорбление. Потому что я заслуживаю лучшего. Той ночью на твоей вечеринке на меня напали, применив физическую силу. Меня жестоко изнасиловали, и ты стал первым мужчиной, с которым я была после той кошмарной ночи.

Дрожа от усталости, Кира хотела было сесть, но она должна была высказать все, что жгло ей душу.

— На прошлой неделе ты сказал, что тебе нужно время и уединение. Вынужденное одиночество заставило меня понять, что я тоже ошиблась.

— Кира…

— Я не собираюсь извиняться. Я отказываюсь извиняться за то, что сделали со мной. И отказываюсь извиняться за то, что не была девственницей, когда мы поженились. Все эти годы я молча страдала, Кален, и не намерена больше страдать.

Ответом на ее гневные слова было молчание.

— Прости меня, — сказал он.

— Это все, что ты можешь мне сказать?

Тяжелое молчание наполнило комнату. Он склонил голову.

— Я был не прав.

— И тебе потребовалась целая неделя, чтобы это осознать?!

— Нет. На это у меня ушло пять минут. А остальные шесть дней, двадцать три часа и пятьдесят пять минут я охотился за тем ублюдком, который причинил тебе боль.

— И все же ты позволил мне думать о самых страшных вещах.

— Я не знал, что ты будешь так страдать.

— Как ты мог быть таким жестоким?

Он не просто осудил ее. Он оттолкнул ее, отослал прочь, отгородился стеной молчания.

— Я не хотел.

— Откуда мне было знать? Ты не сказал ни одного доброго слова. Не потянулся ко мне. Даже не притронулся! Не сделал ни одной попытки посмотреть на ситуацию моими глазами.

— Прости меня.

Она покачала головой. Он не понимал, через что ей пришлось пройти.

— О чем ты думал!

Черты его лица исказились, выдавая внутреннюю борьбу.

— О мести.

Типичный мужчина!

— Ты позволил мне думать, что я испорченная, — ее голос сорвался. — Что меня нельзя простить.

— Нет.

— Что я нелюбима.

Он протянул к ней руки.

— Иди ко мне.

— Не могу. Только не сейчас.

— Кира.

— Я любила тебя.

— А я люблю тебя и сейчас.

Кира закрыла лицо руками.

— Все кончено.

— Только не для меня.

Его голос был очень тихим. Она вздрогнула.

— Я хочу покончить с этим браком.

Кален ничего не ответил. Он должен отпустить ее. Должен дать ей свободу. Она не может остаться с человеком, который не понимает ее.

— Пожалуйста, Кира… — голос Калена звучал прерывисто. — Не суди меня так жестоко. Я не понимал… не подумал… — он умолк. — Я забыл, что в тебе течет и западная кровь. Я не догадывался, что ты страдала, забыл, что ты не можешь читать мои мысли. Я понимаю, как сильно я тебя ранил. Я не знал, не понимал, что больше всего нужен тебе здесь, рядом. Мне казалась важной лишь справедливость.

— Справедливостью была бы твоя любовь.

— Но она есть. Без сомнения.

Кира почувствовала, как толстая стена, которую она возвела вокруг своего сердца, дала трещину.

Отведя взгляд, она уставилась в пустоту, пытаясь удержаться от слез.

— Ты нашел его?

— Да.

Кира нервно рассмеялась.

— Он еще жив?

— Едва.

Кален извинился. Сказал, что отомстил тому негодяю…

Но все это неправильно.

— Да это же подвиг! — сказала Кира. — Очень благородно. Но ты не совершаешь благородных поступков, кажется?

— Думаю, где-то во мне все-таки течет английская кровь.

— И спустя семь лет ты решил отомстить за мою поруганную честь?

— Если бы я знал об этом тогда, я бы сделал это в ту же ночь.

— Но тогда я была никем…

— Ты была Кирой аль-Иссидри. Самой красивой девушкой, которую я когда-либо видел.

Кира никогда не думала, что найдется хоть один человек, который сможет ее понять.

Но сейчас, слушая Калена, она снова ощутила надежду, и это было хуже всего. Надежда приводила к горьким разочарованиям.

— Я больше не могу так, Кален. Я хочу уйти. Я хочу вернуться в Даллас.

— Нам будет трудно жить нормальной жизнью, laeela, если мы будем жить по разные стороны Атлантического океана.

— Нормальная жизнь в моем понимании — это жизнь без тебя.

Кален долго молчал. Его брови были нахмурены, челюсти сжаты.

— Я не разведусь с тобой, — сказал он наконец. — Я не могу.

— Тебе наплевать на меня! — она приблизилась к нему, чувствуя, как ее трясет от гнева. — Если бы ты любил меня, ты бы не отослал меня прочь. Если бы ты заботился обо мне, то позвонил бы в ту же секунду, как осознал свою ошибку. Ты бы не разбил мое сердце!

— Мое сердце тоже было разбито.

Кира выдохнула.

— Я видела твое лицо, видела, как ты на меня смотрел. Ты чувствовал отвращение…

— Я был в шоке.

— Из-за меня.

— Из-за того, через что тебе пришлось пройти. Как только я понял, что это была ты, что твои голубые глаза, твоя невинность и свежесть пострадали от этого ублюдка… — он остановился и резко выдохнул, — я не мог думать ни о чем, кроме убийства. Я хотел убить его.

Глава тринадцатая

Кира опустилась на подлокотник дивана.

— Поэтому я и отослал тебя. Мне нужно было отправить тебя в Лондон, чтобы я мог отомстить.

Кира не знала, что сказать. Она тупо смотрела на Калена. Его взгляд был твердым, уверенным. В глазах не было страха или сожаления.

— Я бы убил его, но шейх Таир не позволил.

— Он был с тобой?

— Он был моим свидетелем, на тот случай, если я зайду слишком далеко.

Кира прижала руку к ноющей груди. Она чувствовала, что Кален рассказал далеко не все.

— Тебя накажут?

— Кто? Мой брат? Твой отец?

— Мой отец ничего не знает.

— Знает. Я устроил ему взбучку за то, что твое детство было кромешным адом.

— Все было не так плохо, Кален.

— Ты постоянно чувствовала одиночество, и мне жаль, что я усугубил твои страдания.

— Кален…

— Я люблю тебя, laeela. Я люблю тебя больше всего на свете, и мысль, что я причинил тебе боль, вонзается в меня, как нож.

Слезы наполнили ее глаза, и Кира закрыла лицо руками.