Томление страсти - Дженис Кайзер

Брук прижал ее к себе.

— Ты такой хороший человек и замечательный любовник. Ужасно несправедливо жить так, будто весь наш мир может рухнуть в любой момент.

— Ты живешь здесь с таким ощущением?

— Я живу с таким ощущением, будто стою у края пропасти, еще немного, и я рухну в нее.

— Зимний снег сегодня — это весенняя река завтра…

— Торо?

— Нет, Роджер Бертон, директор школы, воспитавший меня.

Кэтрин хмыкнула.

— Так это он — источник всей твоей мудрости?

— Нет, ее я приобрел за годы долгого ожидания.

— Ожидания чего?

— Тебя.

13

Всю ночь и весь следующий день шел снег. Кэтрин чувствовала себя как птица, пойманная в силки. Единственное, что немного отвлекло ее, так это просьба Брука помочь ему сшить ей шубу. За все эти годы, сказал он, ему довелось пошить три шубы. Как-то раз Пол дал ему фабричную парку голубых тонов, но Брук не решился ее надеть, так как при дневном свете, да на снегу, был бы в ней очень заметен.

Так что весь день напролет они трудились над шубой. Брук подбил ее кроличьим мехом, и на следующее утро покончил с рукавами и воротником и, довольный собой, вручил ей обновку, едва она проснулась.

Шубка была Кэтрин в самый раз!

И она очень ей понравилась, несмотря на грубоватость швов и завязки вместо пуговиц. Впрочем, больше всего она понравилась потому, что была пошита руками любимого.

Облачившись в шубку, Кэтрин подошла к окну. И едва увидела за снежными сугробами, доходящими до середины окна, ясное голубое небо.

— Слава Богу, небо чистое. А если еще завьюжит, мы будем заживо похоронены.

— Давай после завтрака прогуляемся. Заодно испытаем обновку.

Они еле выбрались из снежного плена. По хребту, однако, идти было не так тяжело, и они пошли вдоль него, жадно вдыхая морозный воздух. Вскоре им открылся удивительный по своей красоте вид, и они остановились, замерев от благоговения перед величием первозданной природы.

Кэтрин уткнулась Бруку в плечо, и он нежно ее обнял. Она почувствовала себя действительно счастливой женщиной. Какой мужчина был рядом с нею!

Любовные игры стали их основным способом времяпрепровождения. Даже занимаясь шитьем шубы, они кончили тем, что бросились в объятия друг друга среди всех этих лоскутков и кусочков меха.

Каждый раз она все больше убеждалась в серьезности взаимных чувств.

Их отношения приносили Кэтрин как ни с чем не сравнимую радость, так и нарастающую тревогу. Через несколько дней у Кэтрин должен был начаться фертильный период. И ей, волей-неволей, придется объяснить Бруку, что в середине ее цикла они не могут заниматься любовью. До того Кэтрин никогда не боялась забеременнеть, но сейчас… Здешняя жизнь действовала на нее, как некий яд замедленного действия, а она вовсе не хотела, чтобы растущее чувство — к Бруку способствовало помутнению ее рассудка.

— Ну, так как шуба? Годится?

— У меня никогда не было лучшей.

Брук просиял.

— Погуляем еще?

— Только сначала я кое о чем тебя спрошу.

Брук уловил в голосе Кэтрин нотки тревоги.

— А что случилось?

Она закусила губу.

— Последние несколько дней были самыми лучшими в моей жизни.

— В моей тоже. Так в чем же проблема?

— Проблема в том, что мы сами себя обманываем. Так не может продолжаться.

— Но почему?

— Брук, ну не могу же я жить здесь всегда. Мы с тобой просто пребываем в мире грез.

Он ничего ей не ответил.

— Ну, как ты не понимаешь?

— Я тут уже давно живу. И вполне счастлив.

— Да… но я не такая, как ты. Моя жизнь сильно отличалась от твоей.

Брук никак не реагировал на ее слова, даже не глядел на нее. Внезапно все показалось Кэтрин таким безнадежным.

— Скажи мне, какие у тебя планы, — сказала она, беря его за руку. — Каким тебе рисуется наше будущее?

— Я люблю тебя, Кэтрин. И хочу, чтобы это продолжалось вечно.

Слова эти тронули Кэтрин. Несмотря на внешнюю грубость, своей безыскусностью он напоминал мальчишку. Она представила себе, что именно эти слова он мог говорить своей подружке юности Опаль. Должно быть, произнося их тогда, он верил в искренность своих чувств точно так же, как и сейчас.

На ее глаза набежали слезы, и она наклонила его голову, чтобы поцеловать в губы.

— Не сердись на меня, — взмолилась она.

— Чего же ТЫ хочешь? Какие у ТЕБЯ планы?

— Я хочу, чтобы мы были вместе, но не здесь.

Он покачал головой.

— Нет.

— Ты мне уже говорил, что в Кейлоуне тебя ничего не ждет. Но я предлагаю не это. Ты можешь поехать со мной в Орегон. Весной кончается срок аренды моего ранчо. Там мы заживем совсем не так, как в городе. Там кругом природа, прямо как здесь. Ты сможешь приспособиться к жизни на ранчо.

Он снова глянул в сторону заснеженных вершин.

— Я не могу.

— Но почему? Ты боишься?

— Нет, дело не в этом.

— А в чем же?

Он не ответил.

— Брук, ну не молчи же, объясни мне!

— Ты не понимаешь, но я скажу тебе. Смерть Фреда Килмана была неслучайной.

Кровь отхлынула от лица Кэтрин.

— Что значит неслучайной?

— То, что я хотел его убить. И он умер по моей вине.

Кэтрин была просто ошеломлена. Чего-чего, а такого признания она никак не ожидала от Брука.

— Ты хочешь сказать, что убил его намеренно?

— В каком-то смысле, да. Фред уже давно преследовал меня, главным образом из-за Опаль. В ту ночь он попытался развязать драку. Сказал несколько гадостей Опаль, чтобы разозлить меня. Больше я уже не мог этого выносить. Это было просто выше моих сил. Мы начали драться, и я не мог остановиться и перестать его бить. Не мог до тех пор, пока не понял, что он умер.

— Но Опаль сказала шерифу, что ты действовал в пределах самообороны.

— Сначала — да. А потом я утратил контроль над собой и бил его, пока…

— Но ведь это не значит, что ты убийца. Закон не может не принимать во внимание то обстоятельство, что не ты был зачинщиком драки. Прокурор решил не возбуждать против тебя дела.

— Да, потому что мне помогла Опаль. Я так и думал, что она солжет ради меня. Я решил уйти и никогда больше не возвращаться.

— Но ведь это было так давно, Брук.

Он взял ее за плечи, глаза его заволокли слезы.

— Но я-то знаю, что сделал, и должен с этим жить, Кэтрин. Ничто не может изменить содеянного. Я останусь здесь. Навсегда.

— Но если ты и совершил ошибку, то уже сполна за нее заплатил.

— Первая часть моей жизни навсегда кончилась, когда я уехал из Кейлоуна. Осталась только вторая, и она связана с горами.

— Но ведь теперь многое изменилось и ты больше не один.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});