Чужеземец - Никита Баранов

Вскоре вернулся Джамаф. Он с порога заверил иномирца, что пока беспокоиться не о чем. Отшельник довел девушку до лагеря, пожелал удачи и удалился на безопасное расстояние, чтобы наблюдать издалека. Но затем сильная пылевая буря в тех краях помешала этому созерцательному процессу, а потому Джамафу пришлось вернуться домой. По крайней мере, когда он в последний раз видел Дашу, она с легкостью и грацией перемещалась меж повозок и незаметно ускользала от взглядов стражи. Скорее всего, в ближайшем времени она уже вернется.

Но Виктора все равно одолела тревога. В его сознании уже возникали разные картины того, что могло приключиться с его подругой на этом задании. В лучшем случае, если ее поймают наемники, с ней может приключиться только смерть. Но если же Дашу решат не убивать, кто знает, что с ней сделают? Пытки, бессмысленные избиения? Продажа в рабство? Изнасилование?

От всех этих скверных мыслей Виктор был сам не свой. Он не мог найти себе места: то и дело прохаживался по берегу пруда, бесцельно бродил вокруг дома, затем пару минут сидел на скамейке во дворике и вновь принимался за хождение кругами. Отшельник же смирно сидел в стороне на старом бревне, спокойно ожидая появления Даши. Он, казалось, особо не беспокоился, но и помогать Виктору избавиться от тревоги не собирался. Джамаф просто наблюдал и молчал.

Когда наконец отшельнику надоело беспорядочное хождение иномирца туда-сюда, он негромко свистнул и подозвал к себе Виктора. Тот, заметно трясясь от нервного напряжения, подошел не сразу, но все-таки присел рядом и выжидающе уставился на Джамафа.

– Хотел с тобой поговорить кое о чем, – сказал отшельник. – Обрисую ситуацию в целом. Вы – беглецы. Вас ищут по всему герцогству и за его пределами. За ваши головы назначена крупная награда. У вас нет никакого имущества, вы, по сути, бездомные в чужом государстве, не знаете местного языка, не видите цели. Так?

– Ну нет. Цель-то у нас есть! Как же тот торговец? Как же Чарли? Мы должны его вызволить из заточения!

– Это понятно. Чарли, так скажем, лишь промежуточное достижение. А что потом? Предположим, Даша возвращается с фениксом жива-здорова, затем вы еще пару недель окончательно зализываете раны и твердо встаете на ноги. А что дальше? У вас есть какие-нибудь планы, мысли по этому поводу? Возвращаться обратно в герцогство? Искать счастья в ханстве? Или, может, бежать дальше куда глаза глядят? Каков будет конец?

Виктор слегка опешил. Он не ожидал такого количества вопросов, на которые не знал ответа.

– Ну… честно говоря… в Авельон возвращаться мы не станем. Зачем? Там нас ждет только виселица. Хотя, несомненно, смысл есть. Найти бы тех ведьмаков, забрать обратно Книгу и мой меч…

– Вещи – это всего лишь вещи. Они заменяемы. Не горюй по утраченному имуществу, ведь самое главное, что у тебя есть, ты сохранил – это твоя жизнь. А все остальное приложится.

– Заменяемы? – усмехнулся Виктор. – Эта Книга – могущественный артефакт, которому нет равных ни в моем, ни в вашем мире. А меч – это изящная реликвия, единственный экземпляр такого рода фламберга, принадлежавший роду Чариззов долгое время. И где я найду им замену?

– Тебе обязательно нужна замена той же гипотетической значимости? То есть могущественный артефакт ты променяешь лишь на столь же могущественный артефакт? Для тебя настолько важно иметь все это?

– Нет, конечно, – смутился иномирец. – Это… ты прав, это всего лишь вещи. Но жалко все-таки. Столько сил было потрачено на их поиски. Терять что-либо всегда тяжело, особенно если это что-то имеет огромную ценность.

– Забудь о Книге и клинке. Отправишься за ними – встретишь свою смерть. Ответь мне на вопрос: сколько стоит твоя жизнь?

– Эм… сколько стоит? В смысле в деньгах? Или как?

– Цену и способ оплаты ты выбираешь сам. Подумай как следует, я не призываю тебя к ответу немедленно. Но все-таки мне очень хочется в скором времени услышать максимально развернутый ответ. Хорошо?

– Без проблем, конечно. Но к чему ты все это говоришь? Разве это в данный момент так важно?

– Важно или нет… ты оперируешь терминами, у которых нет четкого определения. Для кого-то сейчас важно съесть тарелку супа. Для кого-то – приобрести новые золотые серьги. Для кого-то – просто дожить до завтрашнего утра. Забудь о важности. Представь себе этот самый момент как огромный круг, в центре которого находишься ты. И на границах этого круга, на равном расстоянии от тебя, находится… абсолютно все. Все, к чему ты относишься. Вон там – Даша с ее шпионской вылазкой. Вон там – медленно подступающий голод и желание съесть какой-нибудь пирожок. Там – твое желание забрать себе назад Книгу и фламберг. Расстояние до всего этого абсолютно одинаковое, разница лишь в последствиях того, что ты выберешь и сочтешь более приоритетным в данный момент. Наверное, я говорю туманно и не совсем понятно, но…

– Понятно. Но отчего-то мне совсем не хочется принимать твою точку зрения. Точнее, хочется, но что-то меня оттягивает назад. Не знаю отчего.

– Это страх перед неизвестностью, которым обладает каждое из разумных существ во всех мирах. Просто я даю тебе сейчас некую информацию, вытаскивающую тебя из твоей же зоны комфорта. А иногда, чтобы двигаться дальше и начать развиваться, эту зону комфорта нужно покинуть ну строго обязательно. Иначе так и застопоришься на одном месте, а это, уверяю тебя, ни к чему полезному не приводит. По сути вся жизнь – это непрекращающееся движение. Нет, разумеется, не в прямом смысле. Ты движешься в определенную сторону: в детстве исследуешь окружающий мир и задаешь вопросы. В последующей юности развиваешься в определенном направлении: учишься профессии или ратному делу, планируешь свою дальнейшую жизнь, раскладываешь по полкам каждый ее этап. Затем ты занимаешься запланированными делами, продолжая оттачивать свое мастерство, заводишь семью, детей – а это уже новое направление движения. Даже в старости, имея дряхлое и непригодное для жизни тело, ты продолжаешь двигаться вперед. Но уже совсем по иному пути, который большинство смертных принимать не хочет. И очень зря, говоря откровенно.

Но самое главное – что на протяжении всей жизни постоянно возникают те или иные трудности. В детстве кто-то не желает отвечать на вопросы, и приходится добывать ответы опытным путем, на собственной шкуре, так сказать. В юности не задается обучение – приходится пытаться опять и опять. В дальнейшем количество трудностей исчислять уже нет смысла, ибо их настолько много, что все и не запомнишь. А теперь представь, что будет, коли трудности вдруг пропадут, – ты, возможно, достигнешь своей цели, но что будет дальше? Ничего. Новая цель? Вряд ли. Без препятствий цель перестает быть желанной. А кроме того, эти самые трудности порой помогают тебе осознать, действительно ли важна сама цель.

– Спасибо, конечно, – хмыкнул Виктор. – Но чего ты сейчас хочешь добиться? Я не понимаю, в какое русло течет наша беседа. Ты хочешь, чтобы у меня вдруг возникли какие-то трудности, которые нужно решать, чтобы все было хорошо. Ты убеждаешь меня в ненужности всех моих материальных ценностей. А ради чего?

– Ради твоего же блага. Редко мне выпадает возможность поделиться своим опытом с кем-либо. А ведь когда-то я занимался этим профессионально: был учителем. Это и было моей целью – учить других.

– Учителем? – удивился иномирец. – Учителем какого предмета? Чему ты учил детей?

– Я учил не предмету и далеко не детей. Точнее, далеко не только детей. Конечно, не философии, это сейчас я могу поделиться с тобой исключительно словоблудием. Раньше мои навыки учителя носили более… практический характер.

– И какой же?

– Пожалуй, я не могу ответить тебе на этот вопрос. Это слишком личное. Мне не хочется ворошить прошлое.

Виктор пожал плечами и сделал вид, что его это нисколько не волнует. Хотя, конечно, интерес разыгрался не на шутку.

– Однако в ближайшем будущем ты однозначно узнаешь эту тайну, – загадочно улыбнулся отшельник. – Но всему свое время.

– Опять ты про время… – пробурчал Виктор.

После этого разговора иномирцу легче не стало. Да и с чего бы? Про Дашу разговор не шел, только философские измышления да непонятные загадки. Следующие несколько часов Виктор провел в полной прострации; время летело на удивление незаметно, но его ощущение куда-то улетучилось. Не удавалось понять, сколько часов прошло с момента ухода Даши: час, два или уже целые сутки? Может, действительно было виновато все усиливающееся беспокойство, а может, речи отшельника о значимости времени накануне.

Так и не дождавшись Даши к полуночи, Виктор попытался уснуть. Получилось далеко не сразу. Как и прошлой ночью, сон пришел к иномирцу лишь с первыми рассветными лучами, да и тот оказался не таким крепким, как хотелось бы. Постоянные плохие сновидения то и дело вышвыривали Виктора в реальность, заставляя вновь и вновь ворочаться с боку на бок и чуть ли не стонать от безысходности.