Под Его защитой - Ольга Шо

с ними.

- Ты заставил её сделать аборт? – Кира поражённо смотрела на мужчину.

- Повторяю ещё раз! Это тебя не касается, Кира. Или ты думаешь, что после того, как покувыркалась со мной, ты имеешь на меня какие-то особые права? Думаешь, что теперь я отчитываться перед тобой должен, м?

Кира потрясённо смотрела на мужчину.

- Влад, неужели то, что произошло между нами для тебя совсем ничего не значит?

- Почему же, значит. Мне понравилось кувыркаться с тобой, знаю, что и тебе понравилось. Но наслаждение, которое доставляет женщина в постели, уступает лишь наслаждению, которое мне доставляет другая женщина. Или ты думаешь, что какая-то особенная Ки-и-ира?

Кира опустила вниз голову, вряд ли он мог сделать ей больнее, чем сделал сейчас. То, что было для неё таким особенным и волшебным для него ровным счётом ничего не значит.

Она стала очередной женщиной в бесконечной веренице, которых он пропускает через свою постель. Девушка ощутила такую боль, которая выжигала всё внутри, подобно огню, поглощающему все чувства, которые находятся в душе. Наверное сейчас она поняла, что вовсе не опасность по настоящему угнетает, а внутренние обиды, разуверения, ощущение собственного бессилия.

Кира поняла, что Калугин обращается с женщинами, как с бумажными салфетками, в которые сморкаются, комкают, выбрасывают, берут новую, сморкаются, комкают, бросают… Ей необходимо был принять решение, как вести себя с ним дальше и что делать со своей жизнью, но, прежде, чем принимать какие-либо решения, Кира знала, что для начала необходимо избавиться от боли, обиды и страха. Ведь эти чувства дурманят сознание и не позволяют трезво взглянуть на ситуацию, что и отражается на правильности принимаемых решений.

Кира хотела сдержать слёзы, не показывать ему, как сильно он задел её своими словами, но она не смогла, слезинки тонкими дорожками сами потекли по щекам.

Владислав отвернулся, чтобы не видеть этого, он не выносил женских слёз. Он знал, что обидел девушку, но гордость не позволяла ему признать тот факт, что она значит для него гораздо больше, чем любая другая женщина, которая была в его жизни, и, тем более, он не хотел ей показывать этого. Ему было с ней так хорошо, как ни с одной другой женщиной. В его объятиях она была такой открытой, искренней, чистой. Эти его чувства к ней – пугали его, вынуждая отталкивать от себя девушку.

- Один единственный поступок может рассказать о человеке намного больше и правдивее, чем тысячи слов, Калугин, - тихо произнесла Кира, одеваясь.

- Я тебе ничего не обещал, разве нет? Открыто говорил о том, какие отношения могут быть между нами. Я не давал тебе ложных надежд. Я никогда не морочу женщинам голову и не клянусь в вечной любви. Мы можем и дальше проводить хорошо вместе время, Соловушка, не стоит всё усложнять, я этого не потерплю.

- Конечно, нет, - произнесла она, загоняя боль глубоко внутрь себя. Ты прав, ты ничего не обещал.

- Я рад, что ты это понимаешь.

- Поедем в больницу, Влад, - Кира смотрела на него теперь более холодно, восхищение прошло, девушка чувствовала себя грязной, запачканной, а ещё ощущала себя полной дурой. Он просто использовал её и потом выбросил. Что же, она так же будет использовать его в своих интересах. Необходимо найти компромат на Жёсткого и забыть об этом мужчине.

Они приехали в больницу ближе к обеду. Киру пропустили в палату к маме. Девушка села возле койки и заметила бледность на лице матери.

- Мама, как ты? – спросила Кира, поцеловав её в лоб.

Надежда Николаевна смотрела в глаза дочери, видя, что та очень расстроена, хоть и пытается держаться бодро.

- Как видишь, Кира, - произнесла она, - лучше скажи мне, что с тобой, дочка?

- А что со мной?

- Не обманывай, я тебя очень хорошо знаю, кто обидел тебя? Те мужчины?

- Никто, мама, правда. Просто я такая глупая, - тяжело вздохнула она. – Не переживай, сейчас главное, чтобы ты поправилась.

- Кира, я рада, что ты пришла, я бы хотела поговорить с тобой о твоём отце.

Кира тяжело вздохнула, смотря в глаза своей мамы, она не хотела, чтобы та переживала, поэтому первая и не заводила разговор на эту тему.

- Мама, мы с тобой обязательно поговорим об этом, но тогда, когда тебя выпишут. Сейчас тебе ни к чему лишние волнения.

- Нет, дочка, я не хочу откладывать на потом то, что могу сделать сейчас. Олег сказал тебе правду, Кира.

- Я это уже поняла. К чему вообще этот разговор?

- Я всю жизнь проработала нянечкой в родильном доме, ты же знаешь.

- Знаю, мама.

- Ты была отказником, родилась семимесячной. Твоя биологическая мать отказалась от тебя. Я заботилась о тебе и ещё об одном отказнике, которого вскоре забрали, мать его одумалась.  С тобой же я расстаться так и не смогла. Уговорила Олег взять тебя в семью. Тогда он почти не пил, был совсем другим человеком, у него была стабильная работа.

- Мама, я не хочу больше об этом разговаривать. Это ничего не изменит.

- Не изменит, - согласилась Надежда Николаевна, - ты всегда была и будешь моей любимой дочкой.

Кира отвела в сторону взгляд, почувствовав, как мать сжала её руку.

- Я знаю, что ты хочешь спросить дочка, но не решаешься. Я сама скажу, я не знаю ничего о том, кем были твои биологические родители.

- Мама, мне дела до них нет. Они оставили меня, я была им не нужна, они так же мне не нужны.

- Наверное ты права, - она сделала глубокий вздох, - а теперь скажи мне, что от нас хотели мужчины, ворвавшиеся к нам в дом с оружием в руках?

- Мама, не думай об этом.

- Как я могу об этом не думать?

- Больше они нас не побеспокоят.

- Ты с тем мужчиной, который помог нам, да? Кто он, Кира?

Кира просто не знала, что отвечать матери, она задавала вопросы, на которые Кира сама до конца не знала ответов, а то, что знала, не должна была говорить, зная, что сейчас её мама не в том состоянии, чтобы услышать правду.

- Мама, ты поправляйся, а после мы обо всё с тобой поговорим, хорошо? Сейчас не время.

- Кира!

- Мама, мне уже пора. Я должна поговорить с твоим врачом.

На обратном пути Кира