Ходорковский. Не виновен - Наталья Точильникова

«Я готов к тому, что процесс будет идти по достаточно жесткому сценарию достаточно продолжительное время. Мы — компания прозрачная, да и как люди — тоже достаточно прозрачны и выдержали очень много проверок. Конечно, неправовым образом любого человека можно и обвинить, и осудить. И мы все превосходно знаем, как это бывает. Но я считаю, что у нас достаточно сил и возможностей для защиты правовой, политической. Считаю, что в обществе достаточно сил, которые не заинтересованы в том, чтобы люди в погонах сочли, что у них сегодня появился карт-бланш. Потому что если для олигарха нужен генерал или генерал-полковник, то для обычного человека будет достаточно лейтенанта».

«...я никогда не говорил, что я собираюсь уйти в политику».

«...был разговор, что в сорок пять я завершу свою работу в бизнесе, во всяком случае каждодневную, найду чем заниматься другим. А уж то, что это будет политика, это как раз рассуждения журналистов. Тут уместен пример моего партнера Невзлина: ушел из бизнеса и избрался ректором РГГУ».

«... есть общественная деятельность, есть просто жизнь, которой у меня, как и у многих людей моего поколения, не было. В то же время я не могу сказать, что меня напугали или от чего-то отвратили. Если бы меня напугали, если бы я был настолько психологически слаб, если бы я не верил в то, что в нашей стране можно построить нормальное общество при моей жизни, я бы, конечно, уехал. А я верю».

11 июля начались обыски в архиве ЮКОСа на Дубининской улице. Искали якобы документы по «Апатиту». По «Апатиту» в ЮКОСе.

В основном пришли люди в штатском, но было несколько человек в масках и с оружием.

К журналистам вышел заместитель начальника правового управления ЮКОСа Дмитрий Гололобов и сказал, что следователи «ведут себя по-хамски»: взламывают компьютеры, грубят сотрудникам архива, запрещают адвокатам компании, находящимся в здании, общаться между собой и по мобильным телефонам. [120 — Газета «Коммерсантъ» № 121 (2724) от 12.07.2003: http://www.kommersant.ru/doc. aspx?DocsID=395333]

«Это было просто что-то ужасное, — вспоминает Елена Талан. — То, как происходило посещение компании нашими легендарными органами. Как эти люди, которые тоже считаются людьми, относились к простым сотрудникам ЮКОСа. К тем, кто просто там работал. Как к заведомым преступникам! Женщина, которая до этого работала в мэрии, а в ЮКОСе занималась социальными программами. Ей было лет пятьдесят пять-шестьдесят. Пожилой больной человек. Ей выламывают руки и велят лечь на пол. Для меня это нонсенс».

Обыски продолжались до позднего вечера.

В том же день произошло еще два немаловажных события.

Во-первых, встреча Путина с представителями Российского союза промышленников и предпринимателей. От РСПП ждали выступления в защиту ЮКОСа, чуть ли не ультиматума власти от бизнеса.

Но они не сказали об этом ни слова. Правда, передали Путину письмо о злоупотреблениях «бандитов в погонах».

«Фамилии пока не названы, но в кулуарах олигархи прямо называли идеологов атаки на бизнес: Игоря Сечина, руководителя личного секретариата Владимира Путина и замглавы президентской администрации; Виктора Иванова, замглавы администрации по кадрам; Николая Патрушева, директора ФСБ», — писал «Коммерсант». [121 — Газета «Коммерсантъ» № 119 (2722) от 10.07.2003: http://www.kommersant.ru/doc. aspx?DocsID=394823]

О деле Платона Лебедева заговорил Путин: «Разбираться через следственный изолятор — мера чрезмерная, но влияние бизнеса таково, что и такие меры тоже нужно иногда применять».

И Геннадий Селезнев заметил, что крупный бизнес увеличил влияние в Госдуме и в нижней палате слишком много его лоббистов.

Путин отреагировал вполне в духе Белковского: «Даже Селезнев обращает внимание на то, что бизнес усиливает влияние на власть».

Вторым немаловажным событием был отъезд Михаила Ходорковского на конференцию в США.

«В ЮКОСе уверены, что господин Ходорковский обязательно вернется», — писал «Коммерсант». [122 — Газета «Коммерсантъ» № 121 (2724) от 12.07.2003: http://www.kommersant.ru/doc. aspx?DocsID=395293]

Ходорковский вернулся в Россию 16 июля и заявил журналистам, что «пока ситуация обратима». Генпрокуратура встретила его новыми обвинениями против ЮКОСа. На этот раз в налоговых преступлениях. Поводом послужил еще один депутатский запрос. На этот раз «депутата Госдумы Михаила Бугеры, который посчитал, что «нефтяные компании, работающие примерно в одинаковых условиях, резко отличаются по объемам платежей в федеральный и региональные бюджеты». Особенно якобы отличается, причем в сторону недоплаты, ЮКОС. Господин Бугера обосновал свой запрос докладом «Оценка налоговой нагрузки на российские нефтяные компании», подготовленным Институтом финансовых исследований Андрея Вавилова». [123 — Газета «Коммерсантъ» № 124 (2727) от 17.07.2003: http://www.kommersant.ru/doc. aspx?DocsID=396943]

«Коммерсант» с выводами депутата не согласился: «Если пересчитать платежи в бюджет на тонну добытой нефти, то получается, что ЮКОС отчисляет налогов столько же, сколько его коллеги по цеху». [124 — Там же.]

22 августа Генпрокуратура объявила об окончании расследования дела Платона Лебедева [125 — http://www.kommersant.ru/news.aspx?DocsID=966554]. Работами воистину ударно: за два месяца сшили 146 томов. Обвиняемый начал знакомиться с делом. Тогда и выяснилось, что расследование началось, по крайней мере, полгода назад. То есть до запроса Владимира Юдина, до компроматных статей, зато сразу после доклада Ходорковского о коррупции. По словам адвокатов, в деле упоминался не только Платон Леонидович, но и «организованная им преступная группа» из его подчиненных, но обвинение было предъявлено только Лебедеву.

За эти два месяца Платон Леонидович ни разу не дал показаний и подписывал только отводы следователям.

В начале сентября Ходорковский совершил еще один опрометчивый поступок, он (точнее фонд «Открытая Россия») купил газету «Московские новости» и назначил главным редактором Евгения Киселева, ненавистного властям еще со времен НТВ Гусинского. Эта сенсация затмила даже проблемы ЮКОСа с Генпрокуратурой.

Пятого сентября Михаил Борисович прилетел в Нефтеюганск на День нефтяника и День города и дал там пресс-конференцию. Обсуждали в первую очередь именно покупку газеты.

«Господин Ходорковский выкрутился, заявив, что «компании ЮКОС это не касается «, и сослался на то, что покупка осуществлялась не самим ЮКОСом, а благотворительной организацией компании, которая выразила сожаление, если газета погибнет», — писал «Коммерсант». [126 — Коммерсантъ(Екатеринбург) № 162 (2765) от 09.09.2003: http://www.kommersant.ru/doc. aspx?DocsID=409901]

И он снова повторил, что к 45 годам оставит пост председателя правления ЮКОСа: «Найду дело по душе, которое не будет связано с бизнесом. Дело и бизнес — это разные вещи. Вполне возможно, что Госдума станет таким престижным местом, что я приду к вам с просьбой поддержать меня. С возрастом я меняюсь». [127 — Там же.]

До ареста оставалось два месяца.

В сентябре в деле ЮКОСа настало относительное затишье. Платон Лебедев знакомился с делом, адвокаты безуспешно хлопотали о его освобождении под залог, о новых обысках не сообщалось.

А Ходорковский снова улетел за границу.

«Он приехал в сентябре, в районе моего Дня рождения сюда, в Израиль, — вспоминает Леонид Невзлин. — Я тогда уже считал (и у меня было достаточно источников, в том числе за рубежом, которые меня в этом убеждали): если он не уедет, его арестуют. Мои американские друзья, включая покойного Тома Лантоса [128 — Том Лантос (1928–2008) — американский политик, депутат Конгресса США от Демократической партии, в Конгрессе возглавлял Комитет по иностранным делам.], мне говорили об этом и требовали на него надавить, чтобы он не возвращался к сентябрю в Россию.

Я думаю, что они или знали, или понимали, что это произойдет.

Он отшучивался, в общем, бесполезная история».

В 2008 году в интервью Борису Акунину Михаил Борисович сказал, что летом и осенью 2003 г. поехал в США, Великобританию и Израиль проститься с друзьями перед возможным арестом.

«Мне сложно сказать, насколько это было прощание, потому что я ездил вместе с ним, по крайней мере, в Израиль, — говорит Василий Шахновский. — Яне думаю, что Ходорковский в том момент был уверен, что его арестуют. Я думаю, что он полагал, что такой риск возможен, но не считал его стопроцентным. Если бы был уверен на сто процентов, что его посадят, (на сто процентов!) он бы не вернулся.

— Значит, у него была надежда на благополучный исход?

— Надежда? У него были гарантии второго человека в государстве. И достаточно ответственного. Потому что Волошин всегда ответственно относился к своим словам.

Хотя информация о том, что дана команда либо арестовать, либо выдавить из страны, у нас была в августе месяце. Но я думаю, что в конце сентября — начале октября Ходорковский уже понимал, что его арестуют. Вот тут он принял решение идти в тюрьму.