В интересах личного дела - Галина Владимировна Романова

получила. Вечеринка была закрытой. Илья посодействовал. Ему был нужен кто-то из гостей для решения вопросов бизнеса. Он часто ее использовал. Ляля обладала такой харизмой и даром убеждения… Ей почти всегда удавалось сделать что-то полезное для Ильи, поэтому он смотрел сквозь пальцы на ее проделки. И ценил ее. Очень ценил! Она была для него не обузой, а единомышленником, локомотивом! Инга… Зачем она ему? Деньги на нее спускать? Илья не транжира. Даже скуповат. Если бы не Лялин процент, который она требовала с каждой пробитой ею сделки, ходила бы в рубище.

– Вернемся к этому празднику. – Мобильник плясал в пальцах майора возле самого лица Гули. – Ляля Одинцова попала на званый вечер ради решения вопросов бизнеса Буторина. Она должна была с кем-то что-то порешать.

– Совершенно верно. Но это был не доктор.

Гуля замотала головой, приводя в движение волосы. Майор даже рот приоткрыл, засмотревшись.

– У нее получилось, впрочем, как всегда. Все это она провернула в первой половине вечера, а потом позволила себе немного развлечься.

– И подвернулся доктор? – Спутница майора снова втиснулась между ними с красным лицом и гневно сверкающими глазами.

– Нет. Она не с доктором тусила. Там было много парней. Ляля танцевала с ними, угощалась коктейлями, выходила покурить.

– А доктор как попал в ее руки? – изумленно хлопали длинные ресницы девушки-полицейского.

«Интересно, – вдруг подумала Гуля. – Она догадывается, как ей повезло с ресницами? Нет никакой необходимости делать накладные. Ляля делала, но это было раньше, до операции на глазах. Потом врачи запретили».

– Доктора она буквально вытащила из какой-то передряги.

– Что?! – Это ее гости выпалили одновременно.

– Да, там в самый разгар вечера разразился дикий скандал. Не в самом зале, конечно, а где-то в фойе. – Гуля досадливо поморщилась, словно не в силах вспоминать подробности. – Ляля курила с кем-то. Флиртовала на всю катушку. С кем – не знаю. И тут к доктору кто-то прицепился, начал орать. Кто – не помню, хотя она рассказывала. Начал собираться народ. Доктор схватился за сердце, лицо красное. Ляля перепугалась, что его сейчас инсульт шарахнет, и вмешалась.

– Каким образом?

Майор так сексуально прищурился, что у Гули в животе заныло.

«Твою мать, а! – простонала бы Ляля. – Столько сексуальности на одного! Слишком много, слишком…»

– Она подошла, схватила доктора под руку, захохотала, громко заговорила и увлекла его в зал. В общем, переключила внимание на себя, понизила градус. Она это умела. Толпа сразу рассосалась. О скандале через десять минут никто и не вспомнил. Все веселились. Так она рассказывала. Не смотрите на меня так, пожалуйста. – Гуля приложила ладонь к груди. – Я не помню никаких подробностей. Честно, честно! Видимо, она и не рассказывала. Расспросите Илью…

– Еще момент. – Майор показал ей фото маленькой золотой сережки. – Это принадлежало Ляле? Буторин не опознал.

– Нет. Это не ее серьга точно. Слишком бедно и безлико выглядит…

Когда за ними закрылась дверь, а потом ворота за их машиной, Гуля прошла в будуар, выполненный в лавандовых тонах по специальному проекту в соответствии с ее пожеланиями, забралась с ногами на кушетку. Положила голову на коленки и зажмурилась.

Ее мучила совесть! Она соврала! Не сказала им всей правды! Гуля с точностью до фразы помнила подробности давнего скандала, из которого Ляля вытащила доктора под руку. Знала и о том персонаже, который устроил дикую сцену. Илье Ляля тогда ничего не рассказала, а ей поведала все.

Гуля долго тогда все это обсуждала с подругой и дала Ляле обещание, что никогда никому ничего не расскажет.

Ляли нет. Но обещание, данное ей, осталось!

Глава 15

Светлана смотрела на улицу сквозь решетки на окне второго этажа. Что за блажь пришла ей в голову, скажите на милость! От чего и от кого могут спасти эти чугунные прутья? От воров‐грабителей? Может быть, но сомнительно. Преступный мир давно обзавелся современными средствами взлома. Сейфы вскрывают на щелчок пальцев. Банки грабят, где высочайшая степень защиты. Что ее решетки и замки на входной и задней двери? Смех! Для личного успокоения, не более того.

Она взглянула на Хлопова. Тот суетливо перемещался по двору, отдавая последние распоряжения мастерам, устанавливающим новую систему слежения. Зажарился на ярком солнце. Снял куртку. Закатал рукава рубашки. Чему-то без конца улыбается.

Светлана недовольно поморщилась. Хлопов с его суетой и острым желанием уличить Вадика в преступных намерениях ее сильно раздражал в последнее время.

– Это уж слишком, Влад, – одернула она его вчера за ужином, когда он договорился до того, что это именно Вадик подстроил дикую историю на дороге. – Он не смог бы. Он постоянно на виду.

– А его непонятные телефонные разговоры? Их я отследить не смог.

– В смысле? – Она глянула на него исподлобья.

– Ему кто-то постоянно звонил с телефона, зарегистрированного на умершую старуху. Я попытался отыскать ее родственников – безрезультатно. Она была одинокой, как тополь в поле. И у меня вопрос: кто ему звонил?

– Спросил бы.

– А позволишь? – с легким укором глянул на нее Влад. – Ты даже в Челябинск не разрешила вылететь, чтобы я покопался в его прошлом.

– У каждого из нас есть прошлое, – недовольно отозвалась Светлана, не притрагиваясь к ужину.

Без Вадика у нее совершенно пропал аппетит. И хотя доктора утверждали, что это следствие стресса, она точно знала: причина кроется в другом.

Светлана по нему скучала!

Пару дней назад – вечером – она подъехала к дому, где он теперь жил в своей комнате в коммуналке. Встала так, чтобы ее машины не было видно, и наблюдала за подъездом. Ей очень хотелось его увидеть. Надеялась, что он может выйти в магазин или просто прогуляться. Погода замечательная, весна наступает стремительно. Ночи были еще прохладными, но днем солнце грело по-летнему. Должен же он захотеть глотка свежего воздуха!

Вадик так и не вышел. Светлана разозлилась на собственную глупость, уехала домой и не спала до самого утра, рассматривая рассвет сквозь зарешеченное окно.

– Если ты по нему скучаешь… – сказал вчера после ужина Хлопов, знающий ее лучше всех. – Позвони.

Она думала об этом и несколько раз порывалась, но останавливалась.

Почему он сам не звонит? Обиделся или чувствует себя виноватым? А может, боится разоблачения и затих?

Вопросов было много. Ответов пока не нашлось. Даже у Хлопова.

– Может быть, что-то и было у него прежде, – предположил он сегодня утром. – А потом он возьми и влюбись в тебя. Тебя же сложно не любить, Света! Может, он и не виноват ни в чем…

Будто бы и снял с Вадика подозрения,