Том 16. Фредди Виджен - Пэлем Вудхауз

Этого вполне хватило, ибо взгляд ее разил не хуже молнии. Огастес удалился, равно как и Майк с Терри, и леди обернулась к отцу.

— Та-ак, — сказала она.

— Да? — откликнулся лорд Шортлендс.

Слово это, если, например, увидишь его в книге, навряд ли поразит вас. Казалось бы, оно совершенно безобидно. Но услышьте, как его громко и дерзко произносит человек, распрямивший плечи и сунувший пальцы в проймы жилета, и у вас перехватит дыхание. Леди Адела испытывала то же, что испытывает тигрица, если козленок укусит ее за лапу.

Ничто не вселяет такой прыти в неимущих графов, как мысль о том, что у них есть тысяча пятьсот фунтов. Дух предков, отличившихся и при Гастингсе, и среди нечестивых, осенил графа. Так и казалось, что он, одетый в кирасу, взмахнул боевым топориком.

— Да? — спросил он. — В чем дело? Не доводи меня, Адела. Все равно толка не будет.

Старшая дочь, женщина храбрая, попыталась стряхнуть наваждение. Нельзя же поверить чувству, что тебя ударили по лбу мокрой рыбой.

— Отец! — вскричала она.

Лорд Шортлендс громко фыркнул. Упомянутых предков особенно раздражало, когда подавали голос женщины.

— Ну что «отец»? Что «отец»? Сказано, больше я этого терпеть не буду. Мне давно не нравится твоя манера. Когда я был молод, дочери почитали родителей.

Тут бы и заметить, что, наверное, родители были другими, но чувство, что тебя ударили рыбой, никак не проходило.

— Я решил уехать, — продолжал граф. — И немедленно. Мне достались большие деньги, зачем же мне здесь жить? Меня давно тошнит от этого рва, и от крыла, построенного в 1259 году, и от прочей мерзости. Если хочешь знать, я куплю кабачок.

— Отец!

— Что «отец»? Ну, что «отец»? Ты не попугай.

Разум леди Аделы был в таком смятении, что она сама не знала, можно ли причислить ее к попугаям. Знала она одно — ей грозит что-то похуже Французской революции.

— Да, кстати, — прибавил лорд Шортлендс. — Я женюсь на миссис Пентер.

Судите сами, в каком состоянии была его дочь, если она не поняла, о ком он говорит.

— Пентер? — растерянно спросила она. — Из дорсетширских Пентеров или из эссекских? Пентер…

— Да. Пентер, Пентер, Пентер. Ты ее прекрасно знаешь. Наша кухарка.

— Кухарка? — закричала леди Адела.

— Кухарка, — ответил граф. — И не ори.

Заговорив снова, несчастная леди не орала, она шептала, а перед этим издала звук, который только врач с очень хорошим слухом отличил бы от предсмертного хрипа.

— Ты не можешь на ней жениться!

— Не могу? — спросил лорд Шортлендс, утверждая пальцы в проймах. — Посмотри на меня!

Леди Адела поняла, что остается потолковать с кухаркой, которая всегда казалась ей разумной женщиной. К замыслу она приступила так быстро, что граф не понял, что происходит. Прыжок, резкий свист — и дочь исчезла. Через миг-другой вошел Огастес, довольный тем, что слышал.

— Хо! — одобрил он. — Можно сказать, врезали.

— Ха! — отозвался граф, козырем пройдясь по паркету.

— Что я вам скажу, — продолжал Огастес. — Минуточку! Он подождал, пока войдут Майк и Терри. Она волновалась, он гладил ее руку.

— А дочка ваша, Тереза, прямо намучалась. Думала, сестрица вас заест. Да и я пред-по-ла-гал, что пора покупать венок или там букет лилий. А смотрю, вы целы.

Лорд Шортлендс с этим согласился.

— Ух, он ей показал! — сообщил Огастес новоприбывшим. — Р-раз — и готово. В лёжку.

Терри была потрясена.

— Шорти! Это правда?

— Естественно, — отвечал граф с той гордостью, какая приличествует победителю. Должно быть, после Ватерлоо Веллингтон вел себя примерно так же. — Я ее распустил, да, распустил. Пришла пора исправить ошибку. Как справедливо заметил мистер Ворр, теперь я показал ей. Ха! Вы бы видели ее лицо, когда я сообщил, что женюсь на Элис.

— Сообщил?

— Конечно.

— Аделе?

— Кому же еще? Так и сказал, я женюсь на миссис Пентер.

— Нет, дорогуша, — мягко вставил медвежатник. — Ни на ком вы не женитесь.

— Э? — удивился граф. — Что-что?

Огастес снял очки, протер их и надел снова.

— Это я на ней женюсь, — ответил он.

— То есть как?

— Так, дорогуша. Помнится, я говорил мистеру Кардинелу, мы давно хотели пожениться, только она пошла на Мик-стрит, а я ее ждал на Бик-стрит. Бывают такие случаи.

Терри охнула.

— Значит…

— Именно, дорогуша. Ее я любил, ее и утратил. А сейчас иду с этой самой маркой, чтобы у себя где-нибудь припрятать, а навстречу кто? Она.

— Господи!

— Верно, дорогуша. Я чуть не грохнулся. Ка-ак закричу: «Элис!», а она — «Гас!» — «Ты?» — говорю. — «Я. Хорош, однако, голубчик». Ну, разобрались мы, что к чему, на той неделе поженимся. Теперь не перепутаем, хо-хо! На Бик-стрит.

— Можете встретить там нас, — сказал Майк. — От всей души поздравляю.

— Благодарствуем, дорогуша.

— Что люблю, то люблю — счастливые сердца, соединившиеся после разлуки, особенно — по весне. Но вы учли, что у миссис Пентер очень высокие идеалы? Ее избранник должен иметь двести фунтов, чтобы купить кабачок.

— У меня есть и побольше.

— Банк ограбили?

— Нет, банк я не грабил. Такой у меня, дорогуша, тайный источник. Куплю ей хоть дюжину кабачков.

Замечание это вызвало глухой стон. Лорд Шортлендс сидел в кресле, словно лишился костей. Терри виновато на него посмотрела. Рассказ Огастеса был так интересен, что она забыла, как он огорчает отца.

— Шорти! — вскричала дочь. — Я о тебе не подумала.

— Ничего, — подбодрил ее Майк. — У него остаемся мы…

— Да, Шорти, мы с тобой, — …и марка.

Граф приподнялся, словно покойник, восстающий из гроба. О марке он чуть не забыл.

— Где она? — слабо проговорил он.

— Дайте его милости марку, — обратился Майк к Огастесу. Тот почему-то растерялся. Переминаясь с ноги на ногу, он смущенно поглядывал на собравшихся.

— Такое дело, — начал он. — Случился, дорогуша, случай.

Положил я эту марку в рот, чтобы вернее припрятать, а увидел ее и, как говорится, от полноты чувств…

— Что? — закричал лорд Шортлендс, полностью вставая. — Что-о-о?

— Проглотил, дорогуша.

Давление у графа подскочило, словно кто-то его подстегнул.

— Такова, дорогуша, жизнь, — заметил Огастес. — Самому жалко. Ну, привет.

И он исчез с такой быстротой, какую не смогла бы развить леди Адела.

Первым из оставшейся троицы отреагировал лорд Шортлендс.

— Не верю! — вскричал он. — Этот гад унес ее! Майк сочувственно кивнул.

— Боюсь, Шорти, что вы правы. То-то он говорил о тайном источнике.

— Я в суд подам! В палату лордов!

— Х-мм… — отозвался Майк, и граф, поразмыслив, тоже сказал: «Х-мм…».

Но тут же заорал так, что Терри подпрыгнула, и даже Майк испугался. Будущий тесть напомнил ему дворецкого, который увидел муху в своем портвейне.

— Что мне делать? — причитал пэр, заметно дрожа. — Я сказал Аделе про миссис Пентер! Она меня загрызет! Будет следить за каждым шагом! Узник в оковах, и тот…

У Терри округлились глаза. Майк похлопал графа по плечу.

— Ничего, — сказал он, — не волнуйтесь. Если Майкрофт Кардинел с вами, судьба бессильна.

— У тебя есть план? — спросила Терри.

— Да. Шорти поедет с нами.

— Ну конечно!

— Когда я тебя отучу от восклицаний?

— Виновата, мой повелитель!

— Так и быть, повелительница.

— А куда? — спросил лорд Шортлендс.

— Да есть один городок у Тихого океана. Иногда его называют «Голливуд». Поженимся как можно скорей, выправим вам паспорта — и в путь. А пока соберите самое нужное и переезжайте в клуб. Кстати, любезный Шорти, вы созданы для роли дворецкого.

Терри вскрикнула.

— А я все гадала, кого мне отец напоминает! Конечно, ты прав. Вылитый дворецкий.

— Неужели? — удивился граф.

— Один к одному, — отвечала Терри.

— На них огромный спрос, — пояснил Майк. — Звездой вы не будете, текста мало. Скажите-ка: «Сию минуту, милорд».

— Сию минуту, милорд.

— Великолепно! Вы украсите экран. А теперь мы вас покинем. Моя будущая жена хочет показать мне розы.

— Разве вы их не видели?

— Видел, но не с ней.

Оставшись в одиночестве, граф постоял немного, глядя в радужное завтра. Потом медленно подошел к зеркалу и повторил, поставив локти под правильным углом:

— Сию минуту, милорд.

Лицо его озарила улыбка. Да, вылитый дворецкий. Один к одному.

Мервин Спинк появился бесшумно, граф увидел его отражение. Сильные люди, связанные любовной бедой, посмотрели друг на друга. Спинк думал, что хозяин — неплохой старик; граф думал, что слуга не так уж и страшен.

— Слышали, милорд? Граф кивнул.