Рейтинговые книги
Читем онлайн Крестовый отец - Семен Майданный

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 23 24 25 26 27 28 29 30 31 ... 55

Шрам не моментально переключился на детство и Синдбада, не моментально ответил:

– Ну да, был такой.

– Там против Семибаба этого шуровал колдунишка, чернокнижник, гад и прочее, начисто сдвинутый на одной золотой цацке. Цацка эта, диадемой звалась, была распилена на куски, куски разбросаны, вот он их и собирал по всему свету. Потому, как если все собрать, как конструктор, то в руки валилось мировое господство. Вспомнил сюжет? Нравится тебе фильм про Семибаба?

Лихо скачет депутат по просторам, поди поспей за ним. Но Шрам поспевал.

– И что у меня за часть цацки?

– Вензель, – только и сказал Праслов.

Да и чего там добавлять. Вот и все сказано, что нужно. Как та «дидема», все слепилось.

Значит, так. Что нам отбил хитрой морзянкой бывший избранник народа? Праслову не просто охота выйти на волю, не нужна ему пустая воля. Ему жаждется вырваться и расквитаться. И это для начала. Потом – вернуть себе власть. Как семибабовский колдун о мировом господстве, так депутат грезит о контроле над городом. Шраму предлагается союз. Почему именно ему, именно Шраму, депутат объяснил одним последним словом.

Закручинившийся на обидный наезд Профессор отвалил из-за стола, переключил канал и чуть прибавил «ящику» шума. Начинались «Вести». Джеки маячил за столом недвижимым бронзовым Буддой, потому что Шрам ему строго-настрого запретил липнуть к хозяевам с базаром про девок в почтовых конвертиках, типа, есть среди них хорошие, или все телки – лахудры? А больше ничто земное корейца не беспокоило.

«Пронюхал бывший слуга народа про эрмитажные списки, как когда-то пронюхал Вензель, В одиночку Шраму списки не поднять, сломают, как прут. В одиночку Праслову не свернуть нынешних паханов, засадивших его за решетку. А если сложить прасловские уцелевшие ломти – бизнеса, верных ему людей и знания о криминально-чиновничьей подноготной города со шрамовскими списками и шра-мовской энергией молодого волка – уже получится сила».

Дикторша «Вестей» радостно сообщила:

«Самолет прибыл на Внуковский аэродром. Александр Тасум спустился по трапу, одет в фисташковый костюм от „Валенси». Внизу его встречали девушки, в национальных одеждах с цветами. Милиция не смогла задержать преступника…»

«А еше Праслов знает, что Сергей Шрамов не повязан с той стаей, которая уселась сейчас на Питере».

– А еще, – подсказал Праслов, – я почуял, что Сереге Шраму заподляно по натуре на кого-то шестерить. Даже за охренительные бабки. Поэтому вопрос стоит об равноправном союзе нерушимом.

«Еще Праслов дал понять, что и с „уголковыми» залутками подсобит, чем сможет, – если сойдемся в главном». Шрам косяком глаз обветривал блатную камеру. Больше всего прикололо, что трубы у рукомойника пребывают на последнем дыхании. Наверное, депутат-непоседа часто на них отжимается, мало ему шведской стенки.

– Ну что, Шрам, охота тебе ввязаться в поножовщину с питерскими паханами, набитыми баксами, обложенными со всех сторон стволами и быками, прикрытыми, как японские церкви, кучей крыш? – торопил гостя с решением хозяин.

Вслух не добавил хозяин, что предлагается ввязаться, имея за спиной списанного авторитета, а ныне зека, Праслова, и эрмитажные списки, с которыми тоже не ясно – динамит это или хлопушка с конфетти?

И тут депутат пригубил наконец мадерки. А то уж Серега грешным делом не отметал вариант, что пойло злой химией закрашено. Что депутат бодягу развел для замыливания зенок, а сам от тоски подрядился борзого пацана Шрама мочкануть.

Однако все равно не стал хлебать из своего стакана Сергей. Поостерегся…

3

– Шрамов из триста девятой опять в гости просится. Наличкой, говорит, заплатит.

– Ишь, разгулялся. – Прапорщик сплюнул размочаленную зубами спичку в пластмассовый стаканчик, где такого добра к концу смены накапливалось преизрядно. – Ишь шустрый. «Трубу» ему отнес?

– Оттуда иду. – Подчиненный, сняв фуражку, провел ладонью по залысине.

– Ишь, гуляка выискался. – Прапор задумался, прапор не спешил. Необычное что-то творится. Ходит человек по камерам, денег не жалеет. Не случалось такого на памяти прапорщика.

– Нам все едино, наличкой или куда. – Прапор не торопился. Необычное-странное-подозрительное потом расхлебывай. Но с другой стороны, платит-пополняет мне хорошо – всем хорошо. Не пустишь, потом тебе же свои укажут – навара нас лишаешь, паря, слишком нажористо живешь, да? Ну так поделись с товарищами по труду.

– Шрамов, говоришь…

Хотя опять же подозрительно, чего это он по гостям разбегался. Прапору в голову забрело воспоминание: детство, книжка с картинками про Винни Пуха. Пух этот с корешем Пятачком по четвергам завсегда шлялись по гостям, всех обходили; кто жил там в этом… как его…

Да, нелегок ты, хлеб старшего.

– Пусть идет. Но, – прапор забросил в рот новую спичину, – ежели опять запросится, – махнул рукой, – иди. Скажешь мне опять, решим…

«Или совета попытать?» – провожая взглядом подчиненного, прапор положил руку на телефонную трубку. Хотя никто не любит, когда дополнительно нагружают. Но с другой стороны…

Глава девятая

ЛАЗАРЕТ

Крест-накрест сложили «Кресты»,Схоронив судьбы заживо там.Развели нам к свободе мосты,Приковали навечно к «Крестам».

1

– Можно вам задать вопрос?

– Да Бога ради.

Как же не оказать любезность частному лицу, желающему оказать безвозмездную помощь.

– Туберкулезников хватает?

– Спрашиваете! – воскликнул доктор, удивившись столь наивному вопросу.

– А чего ж их в больницу не определяют? Заразная болезнь, потом по городу разносят.

– Тюремная больница у нас, голубчик, одна, вот почему. И она старая, маленькая, тесная. Забита всегда под завязку. Вот пусть соберутся ваши милосердные частные лица, сбросятся и выстроят еще больницу, а лучше сразу две, тогда станет полегче.

– А совсем шклявых, кто в последней стадии, хотя бы для них-то можно топчан найти?

– Их стараемся определять в стационар, – твердо сказал лепила.

– Но, я смотрю, сидят доходяги доходягами, одной ногой в могиле, кашлем душатся. – Шрам маячил в центре смотровой, руки в карманах. Типа, ходить кругами мимо шкафчиков, из которых зек вдруг чего возьмет и сопрет, не следовало. Дубак полезет с острасткой, помешает интересному разговору.

– А вы думаете, они обращаются? – воротя фотокарточку куда-то в сторону, сокрушенно покачал головой доктор. – Сами себе поставить диагноз они не могут. Дохают в камерах, на что-то надеются, непонятно на что.

– Вчера человек один умер, у него тоже был тубик. Вчера утром, помните?

– Да, был вчера один чахоточный.

– У него болезнь в последней стадии или не в последней?

– В последней.

– День до этого я с ним свиданькался. Доходяга, конечно, но встречал я похуже, и то еще долго пыхтели. А тут раз – и кинул человек ласты, в смысле умер. Не похож, он, по-моему, был на того, кто завтра должен умереть.

– А насколько он, по-вашему, должен быть плох? Не знаю, как день назад, но ко мне его привезли в виде мешка с костями. Живот прилипал к спине. А кожа-то… – Поискал глазами. Нашел на столе желтый листок какой-то рекламки, поднял ее, потряс. – Вот такого цвета. Это, батенька, последняя стадия и есть. Когда и в стационаре уже не всех вылечить можно, а уж здесь… Знаете, голубчик, в духоте и тесноте и более крепкие люди могут в одночасье скончаться, мгновенное удушье, и адью, а ваш… кто он вам там… совсем плохой был.

Чем-то особенным прилипла к зрачкам Сереги рекламная малява. Две мыслишки зацепили Шрама. Первая – шкурная. Панас кончился, а ведь недвусмысленно знал Панас, на какой зоне кормил гнус Шрам. И, может быть, даже был в курсах, что с той зоны Шрам в рывок отвалил. Поспрошали бы Панаса любопытные следаки, а потом сверили бы начерпанное дерьмо с личным делом Сереги. И вот уже в проруби всплыла бы неувязочка – по досье Шрам чист перед законом, а тут живой свидетель на такие бумажные слова крест клеит.

И ради звездочки на погоны какой-нибудь ушлый следак пошел бы землю рыть, запросы рассылать. Вряд ли бы он дохрючил, что Шрам за стирку прежней биографии два лимона зазеленил. Но что-нибудь опарышевое надыбать мог запросто.

Вторая мыслишка попроше. Что и сам Се-рега по лезвию пляшет. За его шкуру засланы бабки, и кто-то их вряд ли мечтает возвернуть взад. Где нибудь, может, на камере, может, в какой служебке, а может, и здесь, на больничной койке, засел отвязанный боец, для которого слова «Шрам» и «труп» не отличаются по смыслу. Мыслишки покрутились и улетели на хутор бабочек ловить.

– Знаете, – глядя, как задумчиво жует глазами Шрам желтую рекламку, произнес доктор, – я вам как медик скажу, вашему… э-э… знакомому повезло. Не жилец он был, и в больнице не вытащили бы его, а вот намучиться мог. Наверное, нам всем того можно пожелать – быстро и безболезненно уйти…

1 ... 23 24 25 26 27 28 29 30 31 ... 55
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Крестовый отец - Семен Майданный бесплатно.

Оставить комментарий