Душа оборотня - Александр Прозоров

— Приду. А ну, как Велена не захочет помочь?

— Поможет. Она в душе добрая. Даром, что с братом не ладила. Того в деревне все боялись. Говорили: может урожай сгубить, на скотину мор наслать.

— Что же он от печенега народ не оборонил?

— Может, силы не достало, а может, и не захотел, — задумчиво ответил Невзор, — чужая душа — потемки. Но коли встречу, — на скулах волкодлака заиграли желваки, — живым не уйдет. Велене об этом знать не надо, а тебе, как другу, скажу.

Олег кивнул, соглашаясь. Ему нравился этот парень — спокойный, трезво мыслящий. Не чувствовалось в нем той спеси, которую приобретали большинство дружинников, возвысившись над прочими людьми, добывавшими хлеб в трудах, а не в лихих сшибках.

Прогоравшие березовые поленья постреливали угольками, выкидывали синие язычки пламени. Костер освещал кустарник, выхватывал из темноты кроны дубов, бросал блики по воде.

Олег почему-то вспомнил свой автобусный парк, кузницу.

«Да, отпуск у меня что-то затянулся. На всю жизнь нагуляюсь. Хотя и в этом есть хорошие стороны: где в урбанистическом перенаселенном мире найдешь такую девственную природу, такие леса, реки? Только в тайге, куда еще не проложили дорог, где не разведали золото, уран или нефть. Ну, может, еще высоко в горах. Впрочем, и там не все в порядке: и осадки радиоактивные и химические выпадают на ледники, и дороги прокладывают, взрывают горы, стоящие не один миллион лет, тянут линии электропередач, строят обсерватории. Нет, хорошо, что я здесь оказался», — решил, засыпая, Середин.

Глава 9

Следующие два дня они ходко продвигались по почти прямому руслу реки. Время от времени приставали к берегу, и Невзор самодельной острогой бил рыбу. К исходу второго дня миновали приток Припяти — Птичь. Дальше река делала несколько поворотов, в одном месте попался перекат. Ладьи, идущие сверху, преодолевали быстрину по течению, а им пришлось тащить долбленку берегом, проламываясь сквозь кустарник — вдвоем было никак не выгрести против течения.

Вечером, прикинув пройденный за день путь, Невзор сказал, что скоро слева должна быть речка, впадающая в Припять — Уборть.

— Вот мимо нее нам бы не проскочить. По ней меньше дня пути, и должна быть весь, куда Велена перебралась.

— Ты откуда так дорогу знаешь? — спросил Олег.

— А помнишь десятника, с которым к Киеву плыли, Копыто? Он этими местами с князем Владимиром на ятвягов ходил. Только они левее Припяти шли, на Берестье. Он мне по памяти рассказал, что и как. Сам-то в передовом дозоре шел, все вокруг облазил — берегся князь засады.

— Кто же тогда нас на Днепре подстерег? — задумчиво проговорил ведун. — Что там купец вез — так, мелочь. Ну, не мелочь, конечно: пряности хороших денег стоят, — но чтобы засылать людей в чужую страну перехватить ладью с пряностями? Что-то не очень верится.

— Может, насолил Савва кому в Корсуни? Дорогу перешел, торговлю подорвал.

— Тогда бы на месте разобрались, — не согласился Олег, — нет, что-то тут не то. Помнишь, как его встречали? Знали, что идет, а он — сразу на коня и в город. Не иначе, доложить.

— Пусть его, — равнодушно сказал Невзор, растягиваясь во весь рост, — у него свои дела, а коли все, как ты говоришь, и купец Савва летает высоко, аж с гриднями ладью встречали, то нам в это дело лучше не лезть.

— Он ведь на службу приглашал, — напомнил Середин, — и тебя, и меня.

— Я не пойду. Мне домой надо, Малуша ждет. Надо дом ставить, хозяйство поднимать. В дружину к Чаславу я вернусь, а в чужие края — это уж ты без меня, ежели соберешься.

— Там видно будет, — проворчал Олег, плотнее заворачиваясь в овчину: комары здесь летали стаями, как проголодавшиеся вороны.

Так, под комариный звон, они и заснули.

* * *

Рассвет вставал хмурый, на реке поднялась волна, течение несло вдоль берега ветки, листья, вода была мутная, словно в глинистой луже.

— Видно, в верховьях дожди, — сказал Невзор, — ишь, как река-то вздулась.

Вытолкав лодку из затона, где путешественники ночевали, они, напрягая все силы, выгребли на середину реки. Порывистый ветер захлопал парусом. Долбленка двигалась рывками, одолевая течение, рыскала по курсу. Беспросветные низкие тучи летели по небу, словно табун испуганных коней. Волна билась в борта, захлестывала внутрь, в довершение всего пошел дождь, усиливавшийся с каждой минутой.

— Надо пристать к берегу! — крикнул Середин. — Боюсь, гроза идет. На реке это страшно. Молния может в лодку ударить.

— Просто так не ударит, — возразил Невзор, — Перун просто так стрелой не бьет.

Несколько раз пришлось отворачивать, пропуская плывущие полузатопленные бревна. Дождь усилился, летел сплошной косой пеленой, ветер рвал парус, кренил лодку так, что Олег боялся перевернуться. Сделав возле правого берега поворот, они едва одолели середину реки, как вдруг под налетевшим порывом лопнула одна из боковых растяжек, державших мачту. Мачта наклонилась, мокрый парус обвис, ветер бросил его на Невзора.

— Спускай парус! — прокричал ведун.

— Давай хоть поближе к берегу подойдем. — Невзор пытался связать концы лопнувшей растяжки.

Долбленку развернуло бортом к волне, дождь и ветер нещадно секли лицо, капли били по лицу, точно дробины. Стена дождя окружила лодку, волны бросали ее, как щепку, берег скрылся за водной пеленой, словно они плыли в океане, вдали от земли.

— Спускай парус, мать твою! — заорал Олег, видя, что лодку кренит все сильнее.

Невзор уже и сам увидел, что дело плохо. Быстро отвязав фал, он попытался опустить бьющийся на ветру парус. Мокрая ткань облепила мачту, запуталась в растяжках. Середин крепко держал рулевое весло, правя суденышко носом к волне. Невзор приподнялся в лодке, пытаясь руками сорвать парус. Внезапно он замер, напряженно вглядываясь в стену дождя, повернул к Олегу перекошенное от усилий лицо.

— Прыгай!

— Ты что?

— Прыгай, говорю!

Ветер разорвал на мгновение пелену дождя, и Середин увидел, как по реке несется вал воды, толкая впереди себя сучья, а за гребнем вала река несет что-то темное, занимающее почти половину русла. Присмотревшись, Олег похолодел: река несла сорванный где-то выше по течению плот, составленный из бревен толщиной не меньше двух охватов. С обманчивой медлительностью, вздымаясь и играя на волне, будто клавиши рояля под пальцами музыканта, бревна смертоносной лавиной неслись по реке. Олег успел заметить на середине плота хижину плотогонов. Две-три фигурки метались по пляшущим бревнам. Олег бросил весло и одним движением выскочил из лодки. Краем глаза он успел заметить, как рядом вошло в воду тело Невзора.

Вынырнув, ведун попытался оглядеться. Волны подбрасывали его, словно мячик, вода заливала глаза, ветер сбивал дыхание, забивал рот пеной. Невдалеке показалась голова напарника в неизменной круглой шапке. Бывший дружинник отыскал глазами Середина и, вымахивая саженками, поплыл к нему. Течение отнесло их от залитой лодки, очередная волна подняла на гребень, и Олег увидел, как неуправляемая лавина бревен ударила в лодку, подкинула ее, заваливая на борт. В последний раз мелькнул белый холст паруса, и бревна подмяли долбленку, погребая ее под своей многотонной тяжестью.

— Плыви к берегу, — крикнул, отплевываясь, Невзор.

Середин опустил голову в воду и заработал руками, словно мельница под ураганным ветром. Никогда он так не плавал. Кожаные ремни портупеи намокли, сабля билась на спине, будто живая, кистень, прицепленный к поясу, тянул в сторону, сбивал направление. Волны поднимали его — и тогда он бестолково молотил руками по воздуху, — бросали между валов, и он погружался с головой, глотая мутную воду. С гребня очередной волны Олегу удалось рассмотреть впереди, не дальше пятидесяти метров, берег с темной стеной леса.

— Веду-ун… — донесся сквозь рев ветра и шум падающей с неба и кипящей в реке воды голос Невзора.

Середин оглянулся, и сердце оборвалось. Догнавшие их бревна заняли, казалось, половину неба, нависая над головой и грозя обрушиться вниз, вбить в воду, размазать по дну реки.

— Ныряй! — Невзор ударил рукой по воде. — Ныряй же!

Судорожно вздохнув, Олег нырнул, уходя в грязно-зеленый сумрак. Сознание работало четко, мысли летели, словно вспугнутые пожаром птицы. Если плот в один ряд бревен — это ничего, можно прорваться. А если в два? Он отогнал сдавивший сердце страх и еще энергичнее заработал руками. Внезапно зеленый сумрак сменился полной темнотой, будто он из ярко освещенного помещения шагнул в безлунную, беззвездную ночь. «Бревна накрыли», — похолодел Середин. Он поднял голову, пытаясь разглядеть, где свет пробивается сквозь толщу воды, где заканчивается это поле мертвых стволов, эта лавина, эта нависшая над головой стена.

Что-то ударило его в спину, закружило, вжимая в глубину. Он вывернулся, бешено пытаясь оттолкнуть давящую на него тяжесть. Легкие горели, требовали воздуха, в глазах бились огненные круги. Теряя силы, Середин сумел проплыть еще несколько метров. Уже почти не соображая, думая только о глотке кислорода, он рванулся наверх, стукнулся головой в свод нависших бревен, забился, пытаясь прорваться сквозь их толщу, закричал в отчаянии… В рот хлынула вода, сдавило грудь. Ускользающим сознанием он ощутил, как что-то потащило его, словно рыбу, попавшую на крючок.